Демоны в Ватикане - Александр Рудазов

За дверью оказался настоящий склад. Нечто вроде камеры хранения для конфискованного у арестантов. А в дальнем конце – большая печь.

Увы, Направление ясно показало, что именно там мои штаны и находятся. Точнее, то немногое, что от них осталось. Похоже, инквизиторы решили, что одежду и все вещи демона следует незамедлительно уничтожить.

Однако штаны-то они сожгли, вавилонских рыбок тоже, а вот шкатулка Инанны должна была уцелеть. Во-первых, она каменная. Во-вторых, божественного производства. Изделие богов – не та вещь, которая может просто взять и погибнуть в печи смертных.

Как следует покопавшись в золе, я убедился в верности своих рассуждений. Вожделенный ковчежец оказался целым и невредимым, только измазанным в пепле.

Хорошо, что среди инкизиторов не оказалось нечистых на руку. Или просто никто не решился обшаривать карманы демона. В самом деле – мало ли что у меня там может быть? Как говорится: сунь туда пальчик, там зайчик, он не кусается, а ласкается…

Кстати о зайчике. Шкатулку я себе вернул. Теперь надо решить другую проблему первостепенной важности. В срочном порядке раздобыть хоть что-нибудь съедобное. Двое суток практически без пищи – это для яцхена слишком много! Мне нужно немедленно восстановить силы.

Я крепко сжал ковчежец в левой нижней руке и пошарил взглядом по инквизиторскому складу. Не думаю, что здесь окажется… хотя кое-что есть. Направление услужливо направило меня к одному из ящиков. Я взмахнул рукой, вскрывая крышку будто долотом, и недоуменно уставился на кучу сушеных грибов. Без сомнения, это съедобно, но…

– Что это за грибы?

Вопрос я задал Рабану, однако вместо него ответила Аурэлиэль:

– Гоблинские поганки. Гоблины варят из них Царя Поганок, это такое зелье…

– Знаю, уже рассказывали. Гоблинский гашиш марихуаныч.

Грустно. Я, конечно, до смерти голодный, но жрать галлюциногенные грибочки все же не хочется. Хрен его знает, как они подействуют на яцхена. А больше среди конфискованного добра ничего съедобного не чувствуется.

Ладно, потерплю еще немного. Я повернулся к Аурэлиэль и спросил:

– Ты говорила, кардинал ждет на выходе? Где?..

– Я покажу, – махнула рукой эльфийка. – Эти катакомбы очень древние, тут несколько выходов наружу. Мы с его преосвященством пробрались через винный погреб папского дворца – там есть тайная дверь. Не знаю, откуда его преосвященству стало о ней известно.

– Зато я, кажется, догадываюсь… – хмыкнул я. – Винный погреб, говоришь?.. Ну-ну.

Минуту спустя я обнаружил первого монаха. Мертвого, как дверной гвоздь. На лице выражение застывшей боли, глаза навыкате, язык вывалился изо рта, на губах засохла пена. Похоже на работу Пазузу. Этот урод может наслать на человека любую болезнь – в том числе и такую, что неизвестна земной медицине.

Демоны вообще знают толк во всяких гадостях.

Проход Аурэлиэль оказался весьма удачно замаскированным. Меж двух камер – тупичок, этакий каменный аппендикс. В нем колонна, мимо которой с трудом, но все же можно протиснуться. А вот за колонной, прямо налево – узкий проход с лесенкой. Если не знать, что он там, ни за что не отыщешь.

Судя по засохшим пятнышкам на ступенях, инквизиторы о этом ходе знают и пользуются, хотя и не слишком часто. Эти пятнышки – капли масла, используемого в фонарях. Видимо, так агенты Торквемады в случае чего могут в кратчайшие сроки попасть в папский дворец.

– Пахнет дымом, – тревожно произнесла Аурэлиэль, принюхиваясь к воздуху. – Чувствуешь?

– Я не чувствую запахов, – ответил я.

Однако вместо обоняния у меня есть чувство Направления. И оно подтверждает – в воздухе присутствует дым. Позади нас я ничего горящего не видел. Значит, источник дыма впереди.

Помнится, Пазузу что-то говорил насчет этого… пожар! Блин, он же обмолвился, что его наемники прямо сейчас поджигают папский дворец! Дерьмо! Вот ведь дерьмо собачье!

Чем дальше по туннелю, тем больше в воздухе дыма. Яцхену это индифферентно, для человека уровень тоже пока что приемлемый, но вот Аурэлиэль уже сдавленно кашляет. Легкие эльфов очень чувствительны к запахам неприродного происхождения. Даже в городах здешнего средневековья эльфы порой вынуждены дышать через специальные платки. А уж в современных, где воздух пропитан выхлопными газами…

– Ты в обморок падать не собираешься? – озабоченно поинтересовался я, на всякий случай придерживая эльфийке спину двумя правыми руками.

– Я справлюсь, – болезненно поморщилась Аурэлиэль, стараясь дышать как можно реже. – Двигайся быстрее.

Сверху доносятся звуки. Очень нехорошие звуки. Шум, лязганье, злобные крики, нецензурная брань. Я резко ускорил шаг, уже буквально волоча задыхающуюся эльфийку на руках.

Вылетев наружу, мы оказались в просторном винном погребе. Аурэлиэль я бережно прислонил к стене – та слабой рукой поднесла к ноздрям нюхательную соль – и бешено ринулся вперед. На помощь кардиналу.

Дела у нашего падре идут не лучшим образом. На полу плещется вино из разбитых бочек, потолок застлан дымом, куда ни глянь – пляшущие язычки пламени. А на загнанного в угол кардинала наседает сразу дюжина бандюганов.

Людей всего трое, остальные гоблины. Когда дело доходит до беспринципных парней, готовых на что угодно ради пары монет, гоблины – первые кандидаты.

Банда гоблинов – это совсем не то же самое, что один гоблин. Один гоблин – это приличный, местами даже интеллигентный гуманоид типа Миркли или Цеймурда. А вот группой они сразу звереют, полностью отдаваясь стайному инстинкту.

Кардинал еще держится. Он занял хорошую позицию и пока что успешно отбивается. Тяжеленный крест-кистень так и мелькает в воздухе, обрушиваясь на гоблинские черепа. Трое или четверо уже валяются бездыханными под ногами своих же товарищей.

– Покайтесь!!! Покайтесь, грешники!!! – трубным басом требует дю Шевуа, брызгая слюной в наседающих наемников.

Разумеется, я недолго стоял в стороне. Ровно четверть секунды – а потом когти вылетели из пазух, и я ринулся вперед серым смерчем. Трое гоблинов сразу испустили дух, прошитые насквозь яцхеновыми лезвиями. Мигом спустя к ним присоединились еще двое.

– Покайся, грешник! – зло рявкнул кардинал, засандаливая в лоб последнему наемнику. – Покайся в грехах своих!..

– Не покается уже, – прохрипел я, счищая с когтей кровь.

– Это почему еще?!

– Так вы ж ему башку проломили, падре.

– Да?.. Ну ладно, Господь разберется. Ты мне лучше скажи, отчего задержался так?! Я уж извелся здесь, вас дожидаючись! Решил – все, словили эльфийскую девицу! Когда этих вон увидел, – кивнул в сторону горы трупов кардинал, – так сначала за бочками спрятался. Подумал, что то инквизиторские, меня ищут.

– А когда поняли, что это не они?

– Да сразу же. Гоблинов в инквизиции не водится. А уж когда они поджигательством занялись, тут я не стерпел…

– Здорово рисковали, падре. Один-то против дюжины…

– Не впервой.

– Оно видно, что не впервой. Кстати, тут пан Зовесима мимо не пробегал?

– Ты о чем речешь, рожа трехглазая? – с сочувствием посмотрел на меня кардинал. – Совсем ум за разум зашел? Пан Зовесима сейчас в госпитале, между жизнью и смертью мечется.

– А вот ни хрена. Пан Зовесима оказался главной падлой. Это он всех убил. А свалил на меня.

– Понимаешь ли ты, сколь тяжкими обвинениями бросаешься? – нахмурился кардинал. – Утверждаешь, что дотембрийский советник по иностранным делам – убийца?!

– Это правда, ваше преосвященство, – тихо произнесла подошедшая Аурэлиэль. – Я видела все своими глазами. Пан Зовесима приходил в камеру Олега. Он сказал много непонятных вещей, а потом… потом… Ваше преосвященство, пан Зовесима оказался…

– Шпионом?! – расширились глаза кардинала. – Я так и знал! Я всегда говорил его величеству, что нельзя доверять человеку, который никогда не повышает голоса!

– Да нет, не шпионом. Демоном.

– Ах даже так… Тогда это еще хуже.

Кардинал дю Шевуа устало помотал головой, явно пытаясь уместить в мозгу новую информацию. На бородатом лице борются самые разные чувства – гнев, недоверие, растерянность. Ночка выдалась неспокойная, что и говорить.

– А дымом пахнет все сильнее… – обеспокоенно заметила эльфийка, оглядываясь по сторонам.

– Не думаю, что эта зондеркоманда – единственная, которую отправили на задание, – прохрипел я, сканируя пространство Направлением. – Пазузу был слишком самоуверен. Тут их должно быть гораздо больше… пошли, быстрее!

Я оказался прав. Как всегда. Папский дворец этой ночью превратился в преддверие Апокалипсиса. Стены лижут языки огня, снаружи светло, как днем, по коридорам мечутся паникующие люди.

Прямо на меня вылетел истошно вопящий гвардеец. Парень что есть мочи замахнулся алебардой… и завопил еще громче, таращась на оставшееся в руке древко. Лезвие со звоном упало на пол, срезанное семью когтями разом. Следом за ним упал и гвардеец – ему в шею вонзилось мое хвостовое жало. Легкий паралич – буквально на пару минут.