Мифология греков и римлян - Лосев Алексей Федорович

д) Изучение художественных функций Аполлона было бы совершенно неполным, если бы мы не привели главнейших материалов о Музах, которые составляют непосредственное окружение Аполлона. Аполлон так и называется — Мусагет, т. е. Музоводитель. Есть сведения об архаических Музах, о тех хтонических существах, которые далеки от классического изящества и пластики этих образов и которые связаны с магическими и оргийными представлениями. На классической ступени мифологии от этих древних мрачных периодов осталось только прочное прикрепление Муз к источникам и горам, к таким, как источники Аганиппа и Ипокрена около Геликона, Касталия около Парнаса (вблизи Дельф).

О том же говорят и наименования — Олимпиады, Пиэриды, Либетриды. Струи Ипокрены и Касталии, вызывая в памяти имена муз — всех этих Парнасид, Каста–лид, Ипокренид, Аонид, — в последующие века уже за пределами Греции прочно вошли в арсенал художественных образов и вновь ожили в творчестве поэтов и писателей других народов.

Указанием на былой хтонизм классических Муз является их генеалогия. В этом отношении прежде всего весьма интересен рассказ Павсания (IX 29, 1—5):

«Говорят, первыми людьми, которые на Геликоне принесли жертвы Музам и нарекли эту гору священной горою Муз, были Эфиальт и От… Дети Алоэя считали, что Муз было всего числом три, и дали им следующие имена: Мелета, [Опытность,] Мнема, [Память,] и Аойда, [Песня]. С течением времени, говорят, прибыл сюда, в Феспии, Пиер из Македонии, по имени которого в этой стране названа гора, установил число Муз в количестве девяти и дал им те имена, которые они носят и доныне… Со своей стороны Мимнерм, [PLG frg. 13,] говорит, что старшие Музы были дочерьми Урана, [Неба,] все же остальные, младшие, были дочерьми Зевса».

В этом сообщении Павсания содержится много любопытного. Во–первых, происхождение Муз связывается с хтоническими великанами Алоадами, т. е. здесь прямо указывается на хтонизм самих Муз; во–вторых же, со ссылкой на известного элегика Мимнерма здесь выставляется версия о происхождении старших Муз от самого Урана и только младших — от Зевса. Возведение Муз к Урану вызывает в памяти гесиодовские мифы о происхождении от Урана таких ультрахтонических существ, как Титаны, Киклопы, Сторукие, Афродита, Эриннии, Гиганты.

С сообщением Павсания согласуются и другие материалы. Диодор (IV 7, 1) пишет: «Большинство мифогра–фов, и особенно проверенные из них, полагают, что Музы — дочери Зевса и Мнемосины. Немногие же из поэтов — и среди них Алкман — утверждают, что они — дочери Урана и Геи». Не менее важен еще и такой вариант у схолиаста к Аполлонию Родосскому (III 1): «В сочинениях, приписываемых Мусею, повествуется о двойном происхождении Муз: старших — от Кроноса и младших — от Зевса». Следовательно, некоторые вели происхождение Муз и от Кроноса. Однако если даже остановиться на той генеалогии, которая оказалась в Греции традиционной, а именно на происхождении Муз от Зевса и Мнемозины, то, поскольку Мнемозина тоже является титанкой, т. е. порождением опять–таки Урана и Геи, и эта традиционная для периода классики генеалогия все еще заметно хтонична. О происхождении Муз от совершенно разных Зевсов трактует Цицерон (De nat. deor. Ill 21, 54).

Говоря о хтонизме Муз, нужно вспомнить и о тех античных писателях, которые говорят о различных браках этих Муз, браках, которые носят откровенно хтонические черты. Приведем здесь следующий рассказ Аполло–дора (I 3, 2—4):

«От Каллиопы и Эагра, по прозвищу Аполлон, родился Лин, которого убил Геракл, и Орфей — тот самый, который занимался пеньем под звуки кифары и который своим пением приводил в движение камни и деревья. Когда умерла его супруга Эвридика, укушенная змеей, он нисшел в Аид, желая ее возвратить на землю, и даже убедил Плутона отпустить ее. Тот обещал это сделать с условием, чтобы Орфей на обратном пути не оборачивался назад, пока не придет к себе в дом. Однако Орфей, не уверенный в этом, обернулся назад и увидел свою жену. Но она тогда ушла обратно. (3) Орфей, кроме того, изобрел мистерии Диониса и был погребен в окрестностях Пиэрии, растерзанный менадами. Клио влюбилась в Пиэра из Магнесии и, сойдясь с ним, родила от него сына Гиацинта, к которому возымел страсть Фамирид, сын Филаммона и нимфы Аргиопы, первый положивший начало любовной страсти к мужчинам. Но впоследствии Гиацинта страстно полюбил Аполлон и нечаянно убил диском. Фамирид же отличался красотой и искусством пения под звуки кифары; он вступил в состязание из–за мусического искусства с Музами, поставив условием, что если он окажется победителем, то он соединится браком со всеми; если же он будет побежден, то они отнимут у него что только пожелают. Музы вышли победительницами и лишили его глаз и искусства пения под звуки кифары. (4) От Эвтерпы и реки Стримона родился Pec, которого под Троей убил Диомед. Некоторые же говорят, что он был сыном Каллиопы. От Фалии и Аполлона родились Корибанты, а от Мельпомены и Ахелоя — Сирены, о которых мы расскажем, когда будем говорить об Одиссее».

В этом рассказе Аполлодора вся мифология Муз полна хтонизма. От Муз появляются такие герои, как Лин и Орфей, которые в самой яркой форме демонстрируют борьбу героизма и хтонизма. История Клио — Гиацинта — Аполлона такого же типа. Состязание Фами–рида с Музами, как это мы увидим ниже, тоже весьма определенный исторический этап на путях от хтонизма к героизму (и даже от героизма к позднейшему критицизму). Рес, Корибанты и Сирены — это тоже фигуры или прямо хтонические, или непосредственно связанные с хтонизмом. Весь этот рассказ Аполлодора дает для историка мифологии несравненно больше материала, чем та претендующая на историзм характеристика Муз у Диодора (IV 7), основанная главным образом на этимологических соображениях.

е) Музы на ступени их классического завершения, например у Гомера, который говорит об одной или нескольких Музах, только поют. В «Илиаде» (I 603 и сл.) они уже прочно связаны с Аполлоном, игре которого на лире они аккомпанируют хором. В «Илиаде» (II 484— 493) прославляется всеведение Муз в сравнении со слабым человеческим знанием, основанным только на слухах. В «Одиссее» (XXIV 60—64) уже исчисляется девять Муз. Эти Музы в течение семнадцати дней оплакивают погибшего Ахилла — место, которое многими учеными расценивалось как позднейшая вставка. В Гомеровском гимне (III 450—452) Аполлон говорит:

Сопровождаю и сам я божественных Муз олимпийских, Дело же их — хороводы и песенный строй знаменитый, Пышно цветущие песни и страстные флейт переливы.

Следовательно, если у Гомера Музы только поют, а у Гесиода еще и танцуют, то в Гомеровских гимнах они уже и поют, и танцуют, и играют на инструментах; в дальнейшем же они станут олицетворением и вообще всего прекрасного, художественного, разумного и мудрого, включая все искусства, все науки и область морали. В коротком XXV Гомеровском гимне от Аполлона и Муз тоже производятся все певцы и исполнители на лире и восхваляется блаженное состояние под их воздействием. А у Стесихора (frg. 22 Diehl, Верес.) читаем:

…Больше всего Игры и песни приятны Аполлону; Горе и тяжкие стоны — Аида удел.

Классическим текстом о Музах является знаменитое начало Гесиодовой «Теогонии» (1 —115). Гесиод характерно начинает здесь с изображения именно хоровода Муз (1—4). Этот хоровод Муз, омывшихся в чистых водах горных источников, нежными голосами воспевает все племя богов (5—21). Эти–то Музы и нашли пастуха Гесиода и внушили ему сладостный дар песнопения (22—35). При этом сами Музы признаются, что они могут прикрывать красотой своего пения ложь, а если захотят, то могут вещать и подлинную истину (27—28). Этот текст указывает на то, что во времена Гесиода поэзия в качестве чистого вымысла уже могла отрываться от мифологии как от подлинной истины о богах и вообще от правдивого изображения действительности. Музы уже понимаются не просто как богини художественной мудрости, но и как вдохновительницы любых поэтических вымыслов.