Карло Гольдони. Комедии_Карло Гоцци. Сказки для театра_Витторио Альфьери. Трагедии - Карло Гольдони

Калаф

Барах, не называй меня. В тот день,В тот грозный день разгрома, мы с отцомВернулись в Астрахань. Взяв во дворцеЦеннейшие каменья и одевшисьКрестьянами, родители мои,Эльмаза и Тимур, и я бежали.Скрываясь от людей, мы шли в пустыняхИ в диких скалах. Боже мой, Барах,Как много бед, как много мук снесли мы!В горах Кавказа мы попались в рукиГрабителям{48}, и только жизни нашиНам вымолить слезами удалось.Нам спутниками были голод, жаждаИ всякие невзгоды. Я нередкоНес на плечах то старика отца,То мать мою несчастную, и такМы продолжали путь. Я сотню разУдерживал родителя, которыйХотел с собой покончить, и не режеМать к жизни возвращал, когда онаЛишалась чувств от слабости и горя.Так мы достигли города Яика.Там, у дверей мечетей, горько плача,Я со стыдом просил о подаянье,По улицам и лавкам собираяСухие корки, мелкую деньгу,Я кое-как кормил отца и мать.Вдруг новая беда. БесчеловечныйСултан Хорезма, не желая веритьМолве о том, что мы давно погибли,Затем что трупов наших не нашли,Назначил богатейшие наградыЗа наши головы. Он разослалМонархам письма с просьбой разыскать нас.Причем давал точнейшие приметы.Ты знаешь сам, как все его страшатся.Ты знаешь, что низложенный монархЖалчей и подозрительней, чем нищий,И что такое польза государству?Благоприятный случай мне открыл,Что царь Яика отдал приказаньеНегласно нас искать по всей столице,Я бросился к родителям моим,Я умолял их скрыться. Мой отецРыдал, рыдала мать. Они искалиОбъятий смерти. Друг мой, нелегкоОтчаянные души успокоить,Напоминая им веленья небаИ умоляя. Все же мы бежали,Для новых мук, для новых бед, для новыхТерзаний…

Барах

(плача)

О, довольно, господин мой!Нет, нет, вы разрываете мне сердце!Тимур, мой царь, с супругою и с сыномТак бедствует! Державная семья,Всех доблестней, мудрей, великодушней,В такой нужде! Но живы ли, скажите,Мой царь, его супруга?

Калаф

Да, Барах,Да, оба живы. Расскажу тебе,Какой плачевной может стать судьбаТех, кто рожден в величье. Мощный духВсе должен вытерпеть. Он должен помнить,Что пред лицом богов цари ничтожныИ только стойкостью и послушаньемНебесной воле человек велик.И вот пришли мы в Хорасан{49}, где правилЦарь Хейкобад, Я во дворец к немуПристроился на черную работу,Чтоб прокормить родителей моих.Адельма, дочь царя, меня жалела,И я сказал бы — это было больше,Чем просто жалость. Взор ее как будтоУгадывал, что родом я знатней,Чем был по виду. Вдруг ее отец.Обижен чем-то, начал воеватьС пекинским богдыханом Альтоумом.В народе говорили всякий вздорНасчет того, чем вызвана война.Одно я знаю твердо: ХейкобадБыл побежден, разгромлен, вся семьяЕго истреблена и дочь АдельмаУтоплена в реке. Таков был слух.Пришлось и нам бежать из ХорасанаОт ужаса войны и от погрома.С большим трудом мы добрели в Берлас,Раздетые, босые. Что ещеМогу сказать? Отца и мать моюЧетыре года я кормил кой-кок,Таская на спине мешки, баулыИ всевозможный непосильный груз.

Барах

Нет, нет. Довольно, принц!.. На вас я вижуБогатую одежду. Так оставимЗлосчастия, и расскажите мне,Как наконец удача вас пригрела.

Калаф

Пригрела? Погоди. У Алингвера,Берласского царя, пропал однаждыЛюбимый ястреб. Я его поймал,Явился к Алингверу. Тот спросил,Кто я такой. Я, соблюдая тайну,Сказал, что я бедняк, что содержуОтца и мать, нося тюки по найму.Царь поместил родителей моихВ странноприимный дом. Он приказал,Чтобы о них заботились усердноВ приюте этом для больных и нищих.

(Плачет.)

Вот где твой царь, Барах… твоя царица…Родители мои все время в страхе,Что их откроют и тогда казнят.

Барах

(плача)

О, боже! Что я слышу!

Калаф

АлингверМне дал кошель вот этот,

(достает из-за пазухи кошелек)

дал коня,Богатую одежду. Со слезамиЯ обнял стариков, сказал: «ИдуИскать удачи. Или я расстанусьС несчастной этой жизнью, иль достигнуВеликого. Я не могу вас видетьВ такой нужде». Они меня хотелиНе отпускать, идти со мной хотели.Но неугодно было небесам,Чтобы любовь их увлекла за сыном.Таясь от хорезмийского злодея,Сюда в Пекин я прибыл, чтоб вступить,Измыслив имя, в войско богдыхана.И если я возвышусь и судьбаПоможет мне, Барах, я отомщу.Здесь празднество какое-то, и городНабит приезжими. Мне негде былоНайти приют. Но добрая хозяйкаВон той корчмы устроила меняС моим конем…

Барах

Да то моя жена!

Калаф

Твоя жена! Счастливый человек,Премилая хозяйка у тебя.

(Собираясь идти.)

Вернусь сюда. Взгляну в стенах ПекинаНа празднество, привлекшее столь многих,Потом явлюсь пред очи АльтоумаИ попрошу его о дозволенье,Сражаться за него.

(Направляется к городским воротам.)

Барах

Калаф, постойте!Отвергните желанье созерцатьЧудовищное зрелище! СудьбаВас привела на страшную аренуНеслыханных жестокостей.

Калаф

Как так?

Барах

Иль вы не знаете, что Турандот,Единственная дочка Альтоума,Жестокая красавица, у насПричина зверств, и скорби, и рыданий?

Калаф

Я в Хорасане слышал небылицыВ подобном роде. Говорили, будтоСын Хейкобада как-то очень странноПогиб в Пекине, будто и войнаПоэтому возникла с Альтоумом.Чернь сочиняет сказки, домогаясьПроникнуть в государственные тайны,И мелет вздор, а умные смеются.Но продолжай, Барах.

Барах

Дочь Альтоума,Принцесса Турандот, чью красотуКисть не способна выразить, чей умГлубок и прозорлив и чьи портретыВы можете найти в любой столице,Жестокосерда и мужчин не терпитТак злобно, что славнейшие цариК ней сватались напрасно.

Калаф

Эту баснюЯ слышал в Хорасане и смеялся,Но продолжай, Барах.

Барах

Нет, то не басня,Отец не раз хотел ее сосватать, —Ведь Турандот наследница престола, —Искал ей мужа царственного рода;Упрямая гордячка не сдавалась.Отец же дочь любимую своюНасильно выдать замуж не решался.Из-за нее он вел немало войн;Но пусть он и могуч и побеждалВсех нападавших, все-таки он стар.И вот однажды, зрело поразмыслив,Он дочери решительно сказал:«Иль выйди замуж, или посоветуй,Как мне державу оградить от войн,Я стар и многих оскорбил монархов,Тебя им обещая, а затемТебе в угоду нарушая слово.Мое желанье, согласись, законно,И я тебя люблю. Иль выйди замуж,Иль укажи, как войны прекратить,А там живи как хочешь, вплоть до гроба».Гордячка заартачилась, пыталасьОтговориться, нежно умолялаРодителя. Ничто не помогло.От ярости гадюка заболела,Лежала при смерти. И так сказалаСкорбящему, но стойкому отцу.Прошу услышать дьявольскую просьбуУжасной женщины.

Калаф