Архивы Дрездена: Поле боя. Сочельник - Джим Батчер

– Ну… Меня вроде как Томас попросил, – сказал я. – Не забывай, что мы с Жюстиной одна семья. Что же мне было делать?

Лара всплеснула руками:

– Поставить меня в известность!

В ее устах эта фраза прозвучала так, будто несла в себе невероятно глубокий смысл.

– Видишь ли, я был немного занят. – В подтверждение своих слов я широким жестом указал на недавнее поле боя.

– Ах вот как! – Лара сердито взглянула на Мэб.

– Я же говорила, – напомнила Мэб. – У него независимый склад ума. Кстати, я приказывала ему рассчитаться с тобой. Он это сделал?

– Типа да, кое-как, – сымитировала Лара мой голос, но так, чтобы фраза прозвучала совсем уж по-идиотски.

– Время играет против нас. – Взгляд Мэб устремился на юг. – Близятся смертные воители.

Лара кивнула, повернулась ко мне и мрачно заявила:

– У меня есть просьба.

– Да ну?! – возмутился я.

– То, что ты сделал вчера вечером, Дрезден… – Ее взгляд затвердел. – То, что забрал у меня на острове… Надо это компенсировать.

У меня дрогнули поджилки. Я переступил с ноги на ногу и согласился:

– Да. Надо.

На мгновение Лара оторопела. Похоже, мой ответ ее удивил. Затем глаза ее сделались чуть менее холодными, и она указала на Жюстину:

– Она хочет видеть его. И ты доставишь ее на место.

Я повернулся в указанном направлении. Жюстина была одета в пижаму, пережившую чертовски непростой забег по асфальтовым джунглям. Испуганная и уставшая, девушка крепко прижимала руки к груди. Похоже, совсем недавно она плакала.

– Гарри, мне страшно. Никто ничего не рассказывает. Неужели он…

– Нет, – сказал я. – Нет. Но… все сложно. – Я подумал, не рассказать ли, где теперь Томас, но спасовал. Слишком уж все паршиво. Однако Жюстина имела право знать, что с ним произошло. И еще я вспомнил о множестве свартальвов в невидимой броне и украдкой огляделся. – К тому же не стоит говорить об этом у всех на виду.

– Дом Рейтов многим обязан Жюстине. – Лара пронзила меня напряженным взглядом. По лицу было заметно, что ужасы прошедшей ночи оставили отпечаток у нее в душе. – И я забочусь о своих. Слишком долго она пробыла в неведении. Покажи ей. Немедля. Вот о чем я прошу.

В животе снова что-то дрогнуло. Неприятно… Господи, как же я устал! Хотелось завалиться где-нибудь и хорошенько поплакать. Или напиться. Или напиться и поплакать.

А еще хотелось убедиться, что Мэгги жива и здорова. Хотелось увидеть ее и обнять.

Я взглянул на Лару и оскалился.

Но затем опустил глаза на зареванную Жюстину.

Сегодня ночью я причинил достаточно вреда.

Возможно, пора кому-то помочь. Почистить карму.

Вдруг мне стало невыносимо громко и тесно среди такого многолюдья. Я представил, как здорово будет оказаться в тишине Духоприюта. По-моему, в хижине осталось по меньшей мере полбутылки виски. На острове я смогу спрятать глаз Балора там же, где надежно хранятся другие добытые мною артефакты. И неплохо бы проведать Альфреда. Узнать, как он поживает после столь эпичной нагрузки, а заодно проверить состояние оборонительной системы острова.

– Ладно. – Я взглянул на Мэб. – Но сперва надо добраться до катера. И пешком я не пойду.

– Это единорог, а не такси, – оскорбилась Королева Воздуха и Тьмы.

Я сел на землю и сердито надулся.

– Жуть-то какая! – призналась Жюстина некоторое время спустя. – Ничего общего с верховой ездой. Скорее, напоминает поездку на живом паровозе. Который запросто может тебя сожрать.

Мы находились на «Жучке-плавунце». Зимний единорог ссадил нас, пыхтя от злости и, по-моему, от голода, и я успел завести катер прежде, чем небеса тронуло намеком на рассвет. Когда стало светать, я увидел на глади озера пару-тройку других катеров. По всей видимости, кому-то пришла в голову мысль сбежать от апокалипсиса с маленькой буквы «а», и она оказалась не такой уж шальной, поскольку на пристани хватало плавсредств с движками ухоженными, но достаточно старыми, чтобы пережить удар глаза Балора. Что ж, это к лучшему. Мне бы очень не хотелось оказаться в одиночестве и привлечь внимание вертолетов.

Я поставил «Жучка» на курс и зафиксировал рулевое колесо. Непрекращающийся дождик вымывал из воздуха остатки черной магии. Грядущий день обещал быть жарким, но из-за влажности температура стала идеальной. Поэтому я сбросил плащ и какое-то время просто стоял, подняв лицо к небу.

Когда я снова опустил глаза, Жюстина смотрела на меня с палубы. В руках она держала аптечку первой помощи.

– Гарри, спустись в каюту. Надо хотя бы перевязать ожоги, пока не началось заражение.

И то верно. Я настолько устал, что уже не понимал, о чем разговор, но звук ее голоса внушал доверие. Поэтому я доковылял до каюты, где Жюстина не спеша промыла и перебинтовала мне левое предплечье. Защитный браслет я где-то посеял. Проклятье. Придется сделать новый. На сей раз настоящий.

Для этого понадобится лаборатория.

Пока Жюстина обрабатывала раны, я машинально отвечал на вопросы.

– Значит, он жив и в безопасности, – сказала она.

– До поры до времени, – согласился я. – Он вроде как в морозилке, пока не найдется способ ему помочь.

– Но… Я смогу с ним поговорить?

– Теоретически – да. Но… – я покачал головой, – ему крепко досталось, и какое-то время он будет восстанавливаться.

– Можно хотя бы побыть рядом с ним? Увидеть его?

Раз уж ей того хочется, я не видел причин не показать Жюстине кристалл, в котором Альфред заключил Томаса.

– Да.

В знак благодарности она нежно обняла меня за шею. Обычно объятия Жюстины вгоняют меня в краску, а Зимняя мантия пронзает тело иглой желания. Но не сегодня. Представляете, насколько я устал?

– Спасибо, Гарри. Спасибо, что спас его. Что отвез его туда. Это был страшный риск. Лара могла тебя убить. А свартальвы, узнай они об этом, потеряли бы голову от ярости.

– Он же мой брат, – устало прошептал я.

– А ты… – Жюстина глубоко вздохнула. – Ты знаешь почему? Почему он пытался убить Этри?

Я помотал головой.

– Из-за меня? – удрученно спросила она. – Мною воспользовались, чтобы повлиять на него? – Ее рука легла на живот. – Мною и ребенком?

– Он был не в состоянии объяснить, – ответил я. – Будем надеяться, он сможет что-нибудь рассказать, когда доберемся до острова.

Жюстина закусила губу и кивнула. Я неловко потрепал ее по плечу:

– Слушай… Мне бы вздремнуть. Разбудишь через двадцать минут, ладно?

– Конечно, – сказала она. – Само собой. Отдыхай.

Она добавила что-то еще, но я уже закрыл глаза, даже не потрудившись лечь. Я сидел на раскладном диване, но разбирать постель не было сил, поэтому я просто откинул голову к стене – вернее,