Битва колдуньи. Сага о мечах - Елизавета Дворецкая

– Ты не голодна? – заботливо осведомился Свальнир, подходя к Хёрдис, и она невольно сжалась, слыша топот его шагов по каменному полу пещеры. – Ты не замерзла? Я принес еще дров и мяса. Ты хочешь оленя? Или медведя?

Осведомленность великана о человеческих потребностях не заходила далеко. Он знал, что люди едят мясо и греются у огня, а без этого не могут жить. Поэтому он каждый день приносил для Хёрдис столько мяса, что хватило бы на целую усадьбу, и научился разжигать костер в своей пещере, от самого создания мира не видавшей огня. Хёрдис отказывалась поглощать целого медведя зараз, так что Свальнир сам подъедал остатки, печалясь, что его женушка плохо питается.

Бросив две принесенные туши возле костра, Свальнир тяжело бухнулся рядом с Хёрдис. Она сидела на обрубке бревна, а он прямо на полу, и все равно его голова была выше ее.

– Я хотел поймать тебе рысь, но она убежала! – поведал великан, осторожно обнимая Хёрдис за плечи, и она сжалась от страха и отвращения к его холодным каменным рукам. А осторожность великана была совсем не лишней: не рассчитав силу, он мог невольно убить свое сокровище. – Рыси – они такие забавные, так шустро прыгают по веткам! – продолжал Свальнир. – Тебе было бы повеселее с ней.

– Мне будет весело только с Драконом Судьбы! – сурово сказала Хёрдис. – Я уже говорила тебе, но ты все забыл, каменная твоя голова! Я хочу, чтобы ко мне вернулось мое обручье! Я узнала, что оно теперь у Виги, сына Стюра конунга! А где сам Виги, я не знаю! Я должна пойти и разыскать его! И отомстить им всем за то, что они отняли мое обручье! Я прокляла их всех, и мое проклятие должно сбыться. Ты это понимаешь?

– Я не могу тебя отпустить! – ответил великан. – А то ты опять убежишь и не вернешься, а за пределами Медного Леса я тебя не поймаю!

Хёрдис горько усмехнулась. Это чудовище отлично знает, что она ни о чем другом не мечтает, кроме как убежать. И его это не обижает и не печалит. Просто он об этом помнит и потому не отпустит ее далеко от себя.

– А убегать очень плохо! – умиротворенно убеждал ее великан. – Тебе нигде не будет так хорошо. Никто другой не сможет заботиться о тебе так, как я. – И он с гордостью оглядел кучу дров и две туши возле огня. – Чего тебе еще надо?

Хёрдис не ответила, и Свальнир добавил:

– Завтра я наверняка поймаю тебе рысь.

Хёрдис скривилась, не зная, то ли плакать, то ли все же попробовать засмеяться. Как ему объяснить, что ей надо? Общества себе подобных – но он сам никогда такого не имел, потому что второго такого на свете нет. Свободы – а кто может его заточить? Человеческое счастье – вещь слишком трудноуловимая, ее сами люди не могут уяснить себе, так где же это понять великану? И как убедить этот мир, что даже она, Хёрдис Колдунья, хочет быть счастливой?

– А тебе самой никуда ходить не надо, – продолжал великан. – Ты считаешь меня очень глупым, но я… Ну, по-человечески я, наверное, очень глуп, потому что я совсем не понимаю, как думают люди. Но мы, племя Имира, думаем по-своему. И мы много умеем такого, чего не знают и не умеют люди. Ты сделаешь все, что хочешь, не сходя с этого места. Ты отомстишь тому человеку, у которого сейчас наш Дракон Судьбы. С ним произойдет именно то, чего он больше всего боится. Это будет хорошая месть! Я научу тебя.

– Научишь? – Пересилив неприязнь, Хёрдис повернулась к великану и заглянула в его темные, невыразительные и бездонные глаза. – Ты меня всему научишь?

– Да, да! – Обрадовавшись, Свальнир заторопился и потянул из ножен свой меч. – Дракон Битвы может очень многое. Вот, посмотри сюда!

Хёрдис склонилась и вслед за великаном стала вглядываться в огненные отблески, рисовавшие на черной стали волшебного клинка загадочные и сильные руны…

О молодом Виги ярле ходило много разговоров. Одни утверждали, что он прячется во внутренней усадьбе Фрейвида Огниво, то есть в Кремнистом Склоне, другие слышали, что он отправился на восточное побережье к Хельги хёвдингу, а торговые люди якобы видели его у конунга кваргов. Никто не знал, где здесь правда.

А на самом деле даже сам Виги не знал, где он и что с ним. Он уехал из усадьбы Овсяные Клочья через несколько дней после королевы Даллы, сразу же, как были получены верные вести о возвращении Стюра конунга. Виги понимал, что отец немедленно пришлет за ним, а смелости для этой встречи у него не было. Всем своим людям он разрешил делать то, что они считают нужным, и почти все уехали приносить Стюру новые клятвы верности. Люди с озера Фрейра больше верили в удачу Стюра конунга, чем Фрейвида. С Виги осталось человек семь хирдманов, в основном те, кого он привез с собой из последнего похода. Эти люди были обязаны ему всем, а на благосклонность Стюра им рассчитывать не приходилось.

Какое-то время Виги с остатками дружины провел в маленькой усадьбе на рубеже Медного Леса. Там его не знали в лицо, и Виги назвался чужим именем, которое сам сразу же забыл, и не откликался, когда к нему обращались. Их появление никого не удивило: Виги приняли за еще одного беглеца с севера, по вине фьяллей потерявшего и дом, и здравый рассудок.

В той глуши его никто и никогда не нашел бы, однако непонятная тоска и тревога не давали Виги покоя. Впервые в жизни он остался совсем один, без наставников, советчиков и друзей, брошенный в дремучей чаще своей судьбы, как ребенок, в голодный год унесенный в лес. Из леса надо как-то выбираться, но как? Виги не мог оставаться на месте, словно его спасение было в постоянном движении – все равно куда. Он как будто искал что-то – то ли надежное пристанище, то ли самого себя.

Со своей крохотной дружиной он бесцельно переезжал с места на место, нигде подолгу не задерживаясь. И честь, и остатки здравого ума говорили ему, что лучше и проще всего поехать к Стюру и попробовать заслужить его прощение. Уж в праве погибнуть в битве с врагами грозный отец не отказал бы сыну, как бы сильно тот перед ним ни провинился. Виги знал, что так ему и следует поступить, но решиться не мог. В нем словно что-то сломалось, и он, как корабль с поврежденным рулем и без весел, носился в жизненном море по воле волн.

Хирдманы спорили между собой, предлагали разыскать Фрейвида хёвдинга или просить покровительства у чужеземных конунгов, но Виги так и не принял решения – у него просто не хватало духу снова явиться на глаза людям. Только глухие леса и долины казались ему подходящим местом – скалы и ельники не заставляли его решаться на какие-то действия и отвечать за последствия. Часто ему снилось, что он переплыл море и уже видит перед собой берег, волны прибоя бьют его о песок, ему остается собраться с силами, встать на ноги и выйти из воды, но ноги кажутся набитыми шерстью и не слушаются, а волны прибоя бездумно и безжалостно то толкают его вперед, на берег, то опять оттаскивают назад, чтобы размахнуться и снова тащить по гальке и камням к суше…

Однажды – Виги давно сбился со счета и не знал, сколько дней прошло с тех пор, как он узнал о возвращении отца, – их маленькая дружина не успела доехать засветло до какого-нибудь жилья и пришлось заночевать в лесу. Хирдманы спали в шалашах из еловых лап, а Виги сидел на страже. Он не возражал против того, чтобы делить со своими людьми трудности походной жизни, поскольку все равно плохо спал и половину ночи проводил в бесцельных и бесполезных раздумьях. Все было тихо, ночной холод заново прихватил землю, которая днем уже заметно оттаяла в ожидании близкой весны.

Вдруг на краю поляны качнулись ветки и на грань тьмы и света от костра скользнула темная низкорослая фигура. Вздрогнув, Виги схватил копье, лежавшее на земле рядом с ним, вскочил на ноги, хотел криком разбудить товарищей, но словно чья-то невидимая рука мягко закрыла ему рот. Голос из глубины души подсказал: кричать не нужно. Незачем кого-то будить – то, что происходит, предназначено для него одного.

Тревога Виги сменилась недоумением – это человек или зверь? Темная согнутая фигура казалась лохматой, но двигалась, кажется, на двух ногах.

Держа копье готовым к бою, Виги стоял напротив темного существа и молча ждал. Ночной гость подошел еще ближе – теперь их разделяло лишь низкое пламя костра – и разогнулся. Это оказался человек – старуха, одетая в длинную темную накидку из косматого меха вроде медвежьего. Но Виги не чувствовал облегчения – неслышное появление старухи в лесу среди ночи наводило на мысль скорее о нечисти, чем о человеке.

– Кто ты? – торопливо воскликнул он вполголоса. – Если ты нечисть, то поди под землю, где твой дом! Тор и Тюр мигом расправятся с тобой, если ты из рода троллей!

– Нет, я не троллиного рода, и крови камней во мне нет, – без боязни ответила старуха и села на корточки у костра, как будто устраиваясь надолго. – Тор и Тюр мне не помеха. Я хожу по тропам человеческого рода.

«Знахарка или просто безумная?» – подумалось Виги.

Он и сам сообразил, что нечисть не подошла бы так близко к огню, и устыдился своего беспричинного страха. Правда, незнакомка появилась так тихо и внезапно… К тому же далеко от жилья – откуда здесь взяться человеку, да еще старой женщине, которая еле ковыляет? Не решаясь на действительно важный шаг, он пытался хотя бы в мелочах оставаться храбрецом.