Зимний излом. Том 1. Из глубин - Вера Камша

– Так и будет, – повторили губы Ричарда, – так и будет...

Присланные Айнсмеллером рабочие ломали решетку. Кувалды вразнобой били по стонущему железу, разбивая вплетенные в побеги дикого винограда буквы «О» и «Ф», а Повелителю Молний сквозь плачущий звон слышался неровный конский цокот.

Широкоплечий здоровяк с размаху ударил по бронзовому перекрестью и не рассчитал. Кувалда прошла сквозь почти невесомую паутинку и врезалась в алтарные врата. Хлынул разноцветный стеклянный дождь, разлетевшиеся брызги-осколки впились в лицо, руки, шею разрушителя, и он с воем свалился на мгновенно покрасневший пол, сбив мраморную вазу. Отвратительно запахло гнилой водой и еще чем-то сладковатым и тошнотворным, зеленая жижа растекалась, мешалась с кровью и иссохшими лепестками, подступала к самым ногам.

Робер отшатнулся, медлительный цокот стал отчетливей, алый, прозрачный лепесток полоснул по руке незадачливого гимнета, еще один, бледно-розовый, впился в щеку барону Краклу, только что отпустившему изящнейшую шутку на предмет святости Октавии. Стонущего барона увели под руки, рабочего пришлось уносить, кровь из располосованной шеи била фонтаном, заливая не успевших отскочить эориев и ординаров. Кто-то тихо ахнул. Робер покосился на Альдо: сюзерен стоял, сжав губы и глядя прямо перед собой, словно ничего не случилось. Так вышло, что они с Айнсмеллером оглянулись одновременно, лицо красавца-вешателя было вдохновенным, словно у менестреля или художника, тонкие ноздри раздувались, глаза блестели.

– Ваше Величество, – цивильный комендант часто и неровно дышал, – прикажете продолжать?

– Продолжайте!

Треснул витой штырь, погнутая плоская корона отвалилась от виноградной плети и со звоном упала по ту сторону изувеченной ограды. Из правой створки выбили вензель, левая оказалась крепче. Рабочие старались, как могли, бронзовые ветви гнулись, принимали еще более причудливые очертания, но не ломались. Сладковатый гнилостный запах становился все сильнее. Странно, ведь опрокинули лишь одну вазу.

Дуглас Темплтон зажал рот рукой и начал проталкиваться к выходу, его примеру последовал старик-кавалерист. Свет факелов больше не казался золотым, багровые отблески сплетались с ядовитой трясинной зеленью, кровь на полу смешалась с талой водой.

– Прошу отойти назад, – провозгласил Айнсмеллер, но остался стоять, где стоял. Так же, как Альдо, Ричард, Придд. Рабочие навалились на изувеченную решетку, кованые, зияющие дырами створки отпрянули в обвивающий стены полумрак.

Первым в алтарную часть шагнул Айнсмеллер, постоял у разбитых врат, махнул рукой. Шестеро здоровяков с веревками и ломами устремились к белой, выступающей над полом плите. Камень ответил железу глухим рычанием – внизу, под плитой, была пустота. Что-то треснуло, словно фыркнула невидимая лошадь. Ломы долбили стонущий мрамор с упорством вцепившихся в алатского вепря гончаков. Лэйе Астрапэ, когда все это кончится?!

Белый камень сопротивлялся отчаянно, Айнсмеллер дважды менял каменщиков. Альдо начал переступать с ноги на ногу, устал. Это послужило сигналом. Замершая толпа принялась осторожно разминать плечи, поправлять шляпы, плащи, перчатки. Левий с Матильдой – молодцы, что не приехали, или Альдо их не звал? С принцессы сталось бы заорать на внука и Айнсмеллера и потребовать остановить разгром.

Рабочим наконец удалось продолбить дыры, достаточные для того, чтоб поддеть плиту ломами. Медленно, очень медленно алвасетский мрамор покидал насиженное место. Наконец плита стала дыбом и с грохотом обрушилась на алтарные врата, дробя остатки стекла и сминая серебро и бронзу. Открылся прямоугольный провал, в который уходила белая лестница.

Альдо поправил шпагу:

– Герцог Окделл, герцог Эпинэ, за мной.

Странное дело, но Робер ступил на засыпанные каменным крошевом ступени почти с радостью. Его тянуло вниз, в глубину, подальше от залитой зеленой гнилью церкви. Впереди с факелами в руках шли четверо черных гимнетов, за ними – Альдо и Ричард, впрочем, Иноходец позабыл о сюзерене, едва глянув на стену, где, придерживая тонкой, унизанной браслетами рукой синюю тунику, спускалась молодая женщина с иссиня-черными волосами.

Она шла чуть впереди, так что не было видно лица, только белая гибкая шея и поднятые наверх волосы. Фигура раз за разом повторялась, одинаковая и вместе с тем разная, словно десятки раз замершая на ходу. Женщина была босой, на одних фресках можно было рассмотреть узкую ступню, на других она нащупывала следующую ступеньку, а под ногами у нее были лилии, ворох белых лилий, на которых проступала кровь.

– Потрясающе, – прошептал идущий сзади Удо, и Робер споткнулся от неожиданности. Выходит, черноволосую путницу видит не только он?

Это не морок, не бред, а фреска, созданная руками и сердцем смертного...

Лестница кончилась дверью, открывшейся от первого же толчка. Факелы гимнетов высветили прямоугольный, облицованный белым мрамором зал, круглый каменный колодец посредине и две гробницы у стен. Его и Ее. Молодая женщина словно бы спала, подложив одну руку под голову, а другую свесив с узкого ложа. В ногах королевы сидел человек в короне на коротко стриженных волосах и смотрел на спящую жену. Вторая гробница была совсем простой.

Сквозняк играл огненными языками, пляска света и тени оживляла причудливые настенные барельефы. Казалось, плачущие среди тростников змеехвостые девы шевелятся.

– Какая егесь, – прошептал незнакомый Ричарду вельможа, отчего-то одетый в цвета Карлионов, – отвгатительно...

– Главное, неудобно, – не очень уверенно откликнулся барон Нарди. – У женщины должны быть ноги.

– Это найери, – услышав голос Придда, Ричард вздрогнул, – дочери Волн и Полудня. Этим скульптурам не меньше тысячи лет.

– Я же говогил, что это егесь, – обрадовался незнакомец. – Эспегатизм положил конец этой непгистойности, но бастагд впал в мегзость идолопоклонства...

– В прибрежных деревнях люди все еще слышат плач найери, – задумчиво произнес Удо, – в нем нет зла...

Борн сам не понимает, насколько он прав. Древние силы не зло, а величайшее благо, они хранили Талигойю тысячелетиями. Эрнани предал древних богов – и великая империя погибла.

– Ггаф, – картавый сделал попытку взять Удо под руку, – не будьте суевегным, как какой-нибудь беггег.

– Помолчите, Карлион, – прикрикнул Альдо. – Айнсмеллер, здесь понадобятся рычаги.

– Ваше Величество, сейчас будут. За ними уже послано.

– Хорошо.

Карлион? Сюзерен ошибся, Ричард прекрасно знал барона Карлиона, приходящегося юноше двоюродным дядей, а вот картавого нахала видел впервые. Откуда он?