Большое сердце - Нина Аркадьевна Попова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Давненько не были у нас, товарищ подполковник, — сказал капитан. И, не дождавшись моего объяснения, сообщил, что сейчас состоится комсомольское собрание батарейной организации, на котором будет разбираться заявление Медведева.
— Тот самый Медведев вступает в комсомол? — спросил я.
— Да, тот самый Медведев, — подтвердил капитан.
Когда мы подошли к артиллеристам, они дружно встали. Медведев сразу обнаружил себя своим ростом — высокий, стройный, на целую голову выше своих товарищей.
Собрание началось. После обычных формальностей, какие бывают в таких случаях, к столу подошел секретарь комсомольской организации, зачитал заявление Медведева и анкетные данные. Потом слово было предоставлено Медведеву. Он коротко пересказал свою жизнь. Казалось, вот и все. Но Медведев не уходил. Видно, он хотел еще что-то сказать.
— А последний год моей биографии, — заговорил он после продолжительной паузы, — у всех у вас на виду. Вначале служба моя неладно шла. Несколько раз нарушал воинскую дисциплину. Взыскания за это получал серьезные. Вы можете спросить: почему так вел себя? Много думал над этим вопросом, ломал голову. И вот что могу сказать. Перво-наперво, сам виноват. Не сумел побороть в себе обиду, сидела она во мне, как заноза. Виноваты и вы, мои товарищи. Обиду нанес мне Мухин. А вытравить ее сразу никто не помог…
Дело это прошлое, давнее. Можно было бы и не говорить. Но сегодня, в такой день, надо сказать все.
Мне думалось, что вот сейчас раздадутся голоса: «все ясно», «есть предложение принять». Проголосуют — и делу конец. Я ошибся. На собрании долго шел откровенный и довольно поучительный разговор.
Небольшого роста солдат, выступивший первым, сказал, что по своему поведению Медведев уже давно находится в среде комсомольцев, что у него только не было комсомольского билета.
Потом выступил старший сержант Мухин.
— Что правда, то правда. Нанес я обиду Медведеву. Признаюсь в этом. И верно говорится, что язык мой — враг мой. Иной раз погорячишься и болтнешь такое, что и самому потом тошно становится. Но так было тогда, кажется, в последний раз. Медведев — мой подчиненный. И если отбросить первые дни его службы, все остальное время он был примерным солдатом. Кто у нас в батарее самый сильный и выносливый? Медведев. Кто лучше всех умеет беречь оружие? Медведев. А кто о товарищах не забывает в трудную минуту? Опять же Медведев. Я за то, чтобы принять такого человека в наши комсомольские ряды.
— Мне дайте слово! — поднимаясь с места, сказал рядовой Битуев. Битуев (как узнал я позднее) по национальности бурят и в своих суждениях был прямолинеен и резок.
— Скажу так, — продолжал Битуев. — Сначала Мишка был шибко плохим. Все время на губу ходил. Стыдно, а ходить надо было, куда денешься, раз наказан. Теперь так нет. Мишка хорошим солдатом стал. И как много он мне помогал! И всем нам помогал. Если бы не Мишкина сила, долго нам пришлось бы сидеть у застрявшей пушки, когда мостик провалился. Как навалился Медведев, уперся — и вышла наша пушка на дорогу… Вот сила, так сила! Примем его в комсомол, пусть шагает с нами вместе.
Выступил на собрании и капитан Банников.
— Товарищи комсомольцы! Хорошо, что говорили вы здесь откровенно. Так и должно быть в комсомольской семье. Если мы будем таить свои мысли, чувства друг от друга, то никогда не найдем общего языка, и всегда у нас будут недомолвки. Именно так произошло с Медведевым. Он затаил чувство обиды. А мы не сумели сразу вникнуть в его переживания. К чему это привело, вы знаете. Пусть прошлое послужит для всех нас хорошим уроком…
Теперь о наших делах. Если бы вы меня спросили, как нам надо жить, учиться, служить, я бы ответил: учитесь и служите, как Медведев. И тогда первое место в полку будет принадлежать нам… Согласны ли со мной, товарищи?!
— Согласны! — хором ответили комсомольцы.
За принятие Медведева в комсомол голосовали все присутствующие. Когда председатель закрыл собрание, солдаты подошли к Медведеву, чтобы поздравить его. Сержант Колосков, крепко пожав руку Медведеву, вдруг неожиданно обхватил его за шею.
— А ну, ребята, прижмем Медведя к земле!
Несколько солдат повисли у него на плечах. А Медведев, расставив ноги, стоял, не сгибаясь под тяжестью.
В этой солдатской шалости проявилось большое чувство дружбы, искреннее уважение к человеку, к товарищу.
Меня тронула эта забавная картина. Я подошел к Медведеву и тоже поздравил его. Теперь и я почувствовал медведевскую силу. В железной его руке моя рука показалась мне вялой и малосильной. И с огорчением пришла мне в голову мысль: «Пора посерьезнее заняться спортом».
…На этот раз я покидал батарею Банникова не с чувством досады, как год назад, а с чувством уверенности, в том, что Медведев и Банников поняли друг друга, что между ними на деле сложились те самые отношения, которые порождают крепкое войсковое товарищество.
Иван Грибушин
ПОГОНЫ
Стихи
На гимнастерку пристегнул погоны,
Стараясь не погнуть их, не помять.
И вдруг припомнил, как мне на перроне
На плечи руки положила мать.
Гудел гудок, в вагоны нас зовущий,
И мать одно лишь мне могла сказать:
«Пиши скорей, служи, сынок, получше», —
И строго посмотрела мне в глаза…
Пусть в странах, океаном отделенных,
Грозятся пушечные короли, —
Мы помним, что на плечи нам погоны,
Как будто руки Родины, легли.
В. Самсонов
САМОЛЕТ ИДЕТ НА ПОСАДКУ
Рассказ
В тот день у начальника поста ВНОС старшины Хорошина и летчика гражданского воздушного флота, участника Отечественной войны Николая Слесарева были основания по-разному расценивать погоду.
Поглядывая из окошка радиолокатора на небо, которое плотно заволокли серые тучи, старшина Хорошин искренне радовался возможности тщательно проверить и вычистить аппаратуру, которая давно уже требовала этого. Радиолокатор на соседнем посту, который подменял на время профилактики пост Хорошина, был уже довольно поношенный и частенько «капризничал». Поэтому Хорошину приходилось иногда нести дополнительное дежурство, как говорится, выручать соседей.
— Можете делать профилактику, — передали с командного пункта части и предупредили, чтобы радиолокатор к сроку был в полной боевой готовности.
— Слушаюсь! — прокричал Хорошин в телефон.
Иное чувство вызвал начавшийся дождь у Николая Слесарева. Он вел
