Наследница Ингамарны - Светлана Зорина

— А кто тебя может ловить? — поинтересовалась Гинта.

Она только что перевязала руку юноши мягкой тканью, пропитанной специальным отваром из трав, и теперь оборачивала её куском жёсткой лундовой коры. Перелом оказался несложным, но срастить кость в мгновение ока не могла даже такая искусная целительница, как Гинта.

— Придётся поносить это два дня. Или даже больше. Пока не срастётся, — сказала она, так и не дождавшись ответа на свой вопрос.

— Два дня? — опешил Даарн. — Мой приятель ломал ногу, так ему пришлось таскать деревянную колодку дней тридцать. Значит, вы, сантарийцы, и правда умеете залечивать любые раны в сто раз быстрее и лучше, чем наши лекари.

— Ну, возможно, ваши лекари могут что-нибудь такое, чего не можем мы, — пожала плечами Гинта и пошла в «кладовую» за едой.

— Меня действительно могли искать, — сказал Даарн, когда они разделались с жареной турмой. — Но ты не думай, я не какой-нибудь там убийца или вор. Просто я… В общем, на меня донесли, а оправдаться я не смогу. Поверят ему, а не мне. Но я не думаю, что они сунутся из-за меня в эти дебри. Порыскали, наверное, вдоль дороги и плюнули. Не такая уж я важная птица. Поди, решили, что я тут всё равно пропаду, не сразу, так дня через два… Я уж и сам думал: и чего я убежал от лёгкой смерти? Здесь-то меня ещё неизвестно какой конец ждёт. Хорошо, что я встретил тебя.

— Так ты убежал от смерти? Тебя хотели убить?

— Ну да, меня бы казнили. Скорее всего.

— Если ты не убийца и даже не вор, то за что же тебе полагается такая суровая кара?

— За то, что я будто бы усомнился в боге. Это неправда! Я верю в Эрина и молюсь ему каждый день. Да и как можно его не любить? Просто, когда мы в тот день встретили тебя, я подумал, что, может быть, моя няня говорила правду и есть ещё боги, кроме Эрина.

— «Может быть»! — воскликнула Гинта. — Конечно есть.

— Меня учили другому, — сказал Даарн. — Я всегда верил, что существует только один единственный бог — пресветлый Эрин. Ну, ещё есть его божественная супруга и мать. Она едина в двух лицах и тоже является нам, на время помещая свою божественную сущность в женское тело, чтобы родить от своего супруга его сына. Чтобы от него же родить его новое телесное воплощение. Супруга и мать бога — это его дальвы. А больше богов нет. Зато есть вельги — злые демоны.

— По-моему, вельг — это водяной зверь.

— Ну да, он тоже демон. Водяные демоны самые злые.

— И это говорит валлон! Ведь вас же с глубокой древности называют детьми воды.

— Ты что! Мы — дети неба, Эрин — наш отец! — запальчиво возразил Даарн.

— Он отец всему живому, — усмехнулась Гинта. — То-то вы и боитесь леса. Если бы ты дружил с лесными богами, то чувствовал бы себя здесь, как дома.

— Может быть, — уныло согласился Даарн. — После того, как ты меня спасла и вылечила, мне трудно с тобой спорить. Но я с детства привык считать, что вера во многих богов ведёт к умственному и духовному разврату, к отсутствию единой, твёрдой морали. Многобожие — причина всяческого зла. Тот, кто не признаёт Эрина единственным и всемогущим богом, глубоко порочен. Такой человек — преступник, если не явный, то скрытый. Такой человек всегда опасен для своего ближнего и для всего общества, и обезвредить его — священный долг каждого, кому…

— Подожди-подожди, не так быстро, — поморщилась Гинта. — Ты говоришь, как будто бьёшь в пустой котёл. Один звон и никакого смысла. Или я недостаточно хорошо понимаю по-валлонски… Выходит, вы всех сантарийцев считаете преступниками и негодяями? Ведь мы как верили, так и верим в то, что мир полон богов, правда, несмотря на это, солнечного бога чтим не меньше, чем вы.

— Да, похоже, абеллурги смирились с вашим многобожием. Сантарийцы, которые живут в Валлондорне и других наших городах, ходят только в храмы Эрина, ну а что там в глуши творится — на это в Эриндорне давно уже глаза закрыли. Дескать, что взять с этих дикарей… Извини, я всего лишь повторяю чужие слова.

— А сам ты никогда так не думал? — с улыбкой спросила Гинта.

— Ну… Может, и думал, раньше… Я же слышу это всю свою жизнь, с самого детства. Няню я любил, и она меня тоже, но мне говорили, что она меня ниже. А вообще… Знаешь, мне очень нравятся ваши девушки. С этого-то всё и началось.

— Что «всё»?

— Все мои неприятности. Потому я и оказался здесь. Ведь это Кальв на меня донёс… Помнишь его?

— Ещё бы. Интересно, душа какой твари по ошибке вселилась в это тело? Я тогда сразу поняла, что тебе плохо рядом с этим человеком. Наверное, ты был ему чем-то обязан?

— Многим. Я рано остался сиротой и вырос в храмовом приюте. У меня не было никакого состояния и вообще ничего. А однажды я встретил Кальва… Благодаря ему я попал в Средний город, в воинскую школу. Это лучше, чем быть каким-нибудь уборщиком или подмастерьем. На школу второй ступени у меня не было денег, а я так хотел учиться дальше…

Даарн вздохнул и продолжал:

— Воинские школы бесплатные, но сейчас туда не так-то просто попасть. У гвардейцев неплохое жалованье, а работа… Какая у воина работа, когда нет войны? Все эти три года Кальв был моим покровителем. Он из состоятельной семьи, у них такой дом в Среднем городе… Потом благодаря Кальву я попал в гвардию абеллурга, в специальный отряд наместника, и он говорил, что мы, может, даже окажемся в Эриндорне, если два года отслужим на границе с Ингамарной. У его отца есть связи. Сначала я считал, что мне повезло, а потом… В общем, мне надоели эти отношения. А когда мы поселились в Лаутаме… Тут, в глубинке, столько красивых девушек. У меня появились подружки. Кальв начал злиться, я тоже. А недавно я сказал ему, что я, конечно, очень благодарен ему за всё, но больше мне ничего от него не надо, что я готов отдать ему две трети своего годового жалованья, чтобы только он оставил меня в покое. Ведь я мужчина, мне уже восемнадцать… Он просто извёл меня своей дурацкой ревностью. В наших отношениях было немало приятного, особенно поначалу, но… женщины меня гораздо больше привлекают. И вообще, я хочу быть самим собой.

— Странно, что я всё это говорю тебе, — смущённо признался Даарн, немного помолчав. — С виду ты совсем ещё ребёнок, но когда я смотрю тебе в глаза, мне кажется, что ты меня намного старше. Что ты и правда богиня, которая сжалилась надо мной, когда я заблудился в этом жутком лесу…

— Этот лес действительно полон богов — и добрых, и коварных, — сказала Гинта. — Но я — человек, рождённый смертной матерью от смертного отца. Между прочим, я тоже очень рано осталась сиротой. С первого дня своей жизни.

— Я осиротел, когда мне было семь. Отца обвинили в богохульстве, хотя он всегда молился Эрину и чтил законы. Мать считала, что это сосед донёс. Оклеветал. Из зависти. Наша мастерская приносила хороший доход. Гвардейцы увели отца, и он больше не вернулся домой, а мать через полгода умерла. До шести лет у меня была няня, сантарийка. Она рассказывала мне ваши легенды. Я уж почти всё забыл, это так давно было, но когда я тебя увидел, сразу вспомнил про юных лесных богинь в юбочках из лепестков больших цветов.