Русская поэзия XVIII века - Александр Радищев

1794

Путешествие N. N. в Париж и Лондон,

писанное за три дни до путешествия[848]

Часть первая

Друзья! сестрицы! я в Париже!Я начал жить, а не дышать!Садитесь вы друг к другу ближеМой маленький журнал[849] читать:Я был в Лицее[850], в Пантеоне,[851]У Бонапарта[852] на поклоне;Стоял близехонько к нему,Не веря счастью моему.Вчера меня князь Д<олгоруко>вПредставил милой Рекамье;[853]Я видел корпус мамелюков[854],Сиеса, Вестриса, Мерсье,[855]Мадам Жанлис, Виже, Пикара,[856]Фонтана, Герля, Легуве,[857]Актрису Жорж и Фиеве;[858]Все тропки знаю булевара,Все магазины новых мод;В театре всякий день, оттолеВ Тиволи и Фраскати, в поле.[859]Как весело! какой народ!Как счастлив я! — итак, простите!Простите, милые! и ждитеИз области наук, искусствВы с первой почтой продолженья,Истории без украшенья,Идей моих и чувств.

Часть вторая

Против окна в шестом жилье,Откуда вывески, кареты,Всё, всё, и в лучшие лорнетыС утра до вечера во мгле,Ваш друг сидит еще не чесан,И на столе, где кофь стоит,«Меркюр»[860] и «Монитер»[861] разбросан,Афишей целый пук лежит:Ваш друг в свою отчизну пишет;А Журавлев уж не услышит! [862]Вздох сердца! долети к нему!А вы, друзья, за то проститеКое-что нраву моему;Я сам готов, когда хотите,Признаться в слабостях моих;Я, например, люблю, конечно,Читать мои куплеты вечно,Хоть слушай, хоть не слушай их;Люблю и странным я нарядом,Лишь был бы в моде, щеголять;Но словом, мыслью, даже взглядомХочу ль кого я оскорблять?Я, право, добр! и всей душоюГотов обнять, любить весь свет!..Я слышу стук!.. никак за мною?Так точно, наш земляк зоветНа ужин к нашей же — прекрасно!Сегюр[863] у ней почти всечасно:Я буду с ним, как счастлив я!Пришла минута и моя!Простите! время одеваться.Чрез месяц, два — я, может статься,У мачты буду поверятьВиргилиеву грозну бурю;[864]А если правду вам сказать,Так я глаза мои защурюИ промыслу себя вручу.Как весело! лечу! лечу!

Часть третья

Валы вздувалися горами,Сливалось море с небесами,Ревели ветры, гром гремел,Зияла смерть, а N. N. цел!В Вестминстере свернувшись в ком,[865]Пред урной Попа[866] бьет челом;В ладоши хлопает, на скачке,Спокойно смотрит сквозь очковНа стычку Питта[867] с Шериданом[868],На бой задорных петуховИль дога с яростным кабаном;Я в Лондоне, друзья, и к вамУже объятья простираю —Как всех увидеть вас желаю!Сегодня на корабль отдамВсе, все мои приобретеньяВ двух знаменитейших странах!Я вне себя от восхищенья!В каких явлюсь к вам сапогах!Какие фраки! панталоны!Всему новейшие фасоны!Какой прекрасный выбор книг!Считайте — я скажу вам вмиг:Бюффон, Руссо, Мабли[869], Корнилий[870],Гомер, Плутарх[871], Тацит, Виргилий,Весь Шакеспир, весь Поп и Гюм[872];Журналы Аддисона, Стиля[873]…И всё Дидота, Баскервиля![874]Европы целой собрал ум!Ах, милые, с каким весельемВсе это будет разбирать!А иногда я между дельемЖурнал мой стану вам читать:Что видел, слышал за морями,Как сладко жизнь моя текла,И кончу тем, обнявшись с вами:А родина… все нам мила!

1803

Ермак[875]

Какое зрелище пред очиПредставила ты, Древность, мне?Под ризою угрюмой ночи,При бледной в облаках лунеЯ зрю Иртыш: крутит, сверкает,Шумит и пеной подмываетВысокий берег и крутой;На нем два мужа изнуренны,Как тени, в аде заключенны,Сидят, склонясь на длань главой;Единый млад, другой с брадойСедою и до чресл висящей;На каждом вижу я наряд,Во ужас сердце приводящий!С булатных шлемов их висятСо всех сторон хвосты змеины,И веют крылия совины;Одежда из звериных кож;Вся грудь обвешана ремнями,Железом ржавым и кремнями;На поясе широкий нож;А при стопах их два тимпанаИ два поверженны копья;То два сибирские шамана,И их словам внимаю я.

Старец

Шуми, Иртыш, реви ты с намиИ вторь плачевным голосам!Навек отвержены богами!О, горе нам!

Младый

О, горе нам!О, страшная для нас невзгода!

Старец

О ты, которыя венецПоддерживали три народа,[876]Гремевши мира по конец,О сильна, древняя держава!О матерь нескольких племен!Прошла твоя, исчезла слава!Сибирь! и ты познала плен!

Младый

Твои народы расточенны,Как вихрем возмятенный прах,И сам Кучум,[877][878] гроза вселенны,Твой царь, погиб в чужих песках!

Старец

Священные твои шаманыСкитаются в глуши лесов.На то ль судили вы, шайтаны,[879]Достигнуть белых мне власов,Чтоб я, столетний ваш служитель,Стенал и в прахе, бывши зрительПаденья тысяч ваших чад?

Младый

И от кого ж, о боги! пали?

Старец

От горсти русских!.. Мор и глад!Почто Сибирь вы не пожрали?Ах, лучше б трус, потоп иль громВсемощны на нее послали,Чем быть попранной Ермаком!

Младый

Бичом и ужасом природы!..Кляните вы его всяк час,Сибирски горы, холмы, воды:Он вечный мрак простер на вас!

Старец

Он шел, как столп, огнем палящий,Как лютый мраз, все вкруг мертвящий!Куда стрелу ни посылал —Повсюду жизнь пред ней бледнелаИ страшна смерть вослед летела.

Младый

И царский брат пред ним упал.

Старец

Я зрел с ним бой Мегмета-Кула,[880]Сибирских стран богатыря:Рассыпав стрелы все из тулаИ вящим жаром возгоря,Извлек он саблю смертоносну.«Дай лучше смерть, чем жизнь поноснуВлачить мне в плене!» — он сказалИ вмиг на Ермака напал.Ужасный вид! они сразились!Их сабли молнией блестят,Удары тяжкие творят,И обе разом сокрушились.Они в ручной вступили бой:Грудь с грудью и рука с рукой;От вопля их дубравы воют;Они стопами землю роют;Уже с них сыплет пот, как град;Уже в них сердце страшно бьется,И ребра обоих трещат:То сей, то оный на бок гнется;Крутятся, и — Ермак сломил!«Ты мой теперь! — он возопил, —И все отныне мне подвластно!»

Младый

Сбылось пророчество ужасно!Пленил, попрал Сибирь Ермак!..Но что? ужели стон сердечныйГонимых будет…

Старец

Вечный! вечный!Внемли, мой сын: вчера во мракГлухих лесов я углубилсяИ тамо с пламенной душойНад жертвою богам молился.Вдруг ветр восстал и поднял вой;С деревьев листья полетели;Столетни кедры заскрыпели,И вихрь закланных серн унес!Я пал и слышу глас с небес:«Неукротим, ужасен Рача,[881]Когда казнит вселенну он.Сибирь, отвергша мой закон!Пребудь вовек, стоная, плача,Рабыней белого царя!Да светлая тебя заряИ черна ночь в цепях застанет;А слава грозна ЕрмакаИ чад его вовек не вянетИ будет под луной громка!» —Умолкнул глас, и гром трикратноПротек по бурным небесам…Увы! погибли невозвратно!О, горе нам!

Младый

О, горе нам!

Потом, с глубоким сердца вздохом,Восстав с камней, обросших мохом,И сняв орудия с земли,Они вдоль брега потеклиИ вскоре скрылися в тумане.

Мир праху твоему, Ермак!Да увенчают россиянеИз злата вылитый твой зрак,Из ребр Сибири источеннаТвоим булатным копием!Но что я рек, о тень забвенна!Что рек в усердии моем?Где обелиск твой? Мы не знаем,Где даже прах твой был зарыт.Увы! он вепрем попираемИли остяк по нем бежитЗа ланью быстрой и рогатой,Прицелясь к ней стрелой пернатой.Но будь утешен ты, герой!Парящий стихотворства генийВсяк день с Авророю златой,В часы божественных явлений,Над прахом плавает твоимИ сладку песнь гласит над ним:

«Великий! Где б ты ни родился,Хотя бы в варварских векахТвой подвиг жизни совершился;Хотя б исчез твой самый прах;Хотя б сыны твои, потомки,Забыв деянья предка громки.Скитались в дебрях и лесахИ жили с алчными вояками, —Но ты, великий человек,Пойдешь в ряду с полубогамиИз рода в род, из века в век;И славы луч твоей затмится,Когда померкнет солнца свет,Со треском небо развалитсяИ время на косу падет!»

1794