Дом Монтеану. Том 1 - Лина Мур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты мурлычешь, — тихо смеётся Томáс.
— Потому что решил меня убить. Это просто… боже, как хорошо. Где ты учился этому? — шепчу, пряча лицо в подушку. Я вновь издаю стон, когда он надавливает пальцами на изгиб моей стопы и разминает её.
— Очень давно. Я работал массажистом, изучал душевную боль, которая отражается в теле.
— Боже, — шепчу я, жмурясь от наслаждения.
Томáс переходит к другой ноге, и вновь удовольствие наполняет моё тело. Я словно плавлюсь каждый раз, когда Томáс касается моей кожи. Мне приходится подавлять эти чёртовы унизительные стоны, кусая подушку. Я не в силах контролировать своё тело, в нём бурлит кровь, узнавшая прикосновения возлюбленного. И это сущий ад, сильнейшая боль и мощное удовольствие, вызывающее сумасшедшую женскую нужду в мужчине. Так примитивно и банально, но мы более эмоциональны и чувствительны, поэтому для нас подавлять свои сексуальные желания, как для людей резать свою кожу острыми ножами. Боль на начальном этапе такая же.
— Флорина, осталось совсем немного. Ягодицы и бёдра, затем я переверну тебя.
Немного? Да это охренеть, как много. Томáс не понимает, что я сейчас, и правда, сдохну от того, как сложно контролировать себя и молчать. Я даже уже все губы прокусила до крови.
Томáс знает. Он вампир. И он сейчас именно в вампирском обличии, поэтому точно уловил влажность между моих ног и аромат моей похоти. К чему он…
— Чёрт. — Я выгибаюсь. Мой пресс сжимается, округляя спину от рук Томáса. Он мягко надавливает ладонью на заднюю поверхность бёдер, и его пальцы очень близко подбираются к моим половым губам. Я распахиваю рот и с силой жмурюсь, падая обратно на кровать, когда он опускается руками обратно к внутренней стороне колен.
Могу сделать лишь слабый вдох, как вновь горячая волна бьёт в мой клитор, и я увлажняюсь ещё сильнее.
— Флорина, ты в порядке?
Нет! Боже мой, я не в грёбаном порядке! Мне ужасно плохо! Мало того что внутри меня идёт сильнейшее сопротивление зову крови, так ещё и в голове происходит чёрт знает что!
— Да… да, немного живот… болит… тошнит, — выдавливаю из себя.
— Я могу остановиться. Принести тебе воды? Если тебе так…
— Не смей, — рычу я, бросая на Томáса злой взгляд. — Только посмей, мать твою, остановиться, я тебя сожру. Клянусь, что я вырву твои клыки и сделаю из них грёбаное ожерелье, а вместо камней повешу твои яйца.
Лицо Томáса вытягивается, и я, жмурясь, сглатываю. Чёрт.
— Боже, прости. Я… я не знаю… откуда это всё… боже, — хнычу, снова пряча лицо в уже влажной от моего пота подушке. Откуда этот дьявольский низкий голос появился у меня? Словно я какой-то страшный демон, которого пытается изгнать из моего тела священник.
— Хм, всё в порядке. Такое бывает. Если станет хуже, то скажи мне.
— Угу.
Он издевается надо мной. Клянусь, что Томáс издевается надо мной. Он знает, как мне плохо. Знает, что желание изводит меня изнутри, и продолжает свою сладкую пытку. Зачем он это…
— Господи! — выкрикиваю, когда его пальцы нечаянно, хотя я в этом не уверена, задевают кожу ближе к моим мокрым половым губам. — Хватит! Всё! Не останавливайся! Остановись!
Подпрыгиваю на кровати и резко переворачиваюсь, сама от себя не ожидая этого.
Я не хочу. Я должна прекратить это прямо сейчас!
Глава 30
Сквозь мутную дымку похоти я смотрю на ухмылку Томáса. Он едва сдерживает хохот. Я злюсь сильнее, но злость не может прорваться через толстую стену возбуждения. Прикрываю свою грудь и пытаюсь сдвинуть ноги, как Томáс бьёт по ним, и я охаю от боли, раскрывая их ещё сильнее.
— Я не закончил, Флорина. Ты вроде бы принцесса, должна подчиняться правилам ритуалов, но ты саботируешь их.
— Я… прекрати это делать, — хриплю, глядя на него, возвышающегося надо мной.
— Обтирать тебя маслом, которое было создано по моим воспоминаниям о нашем горячем, бесстыжем, развратном и чувственном сексе? — спрашивает он, вопросительно выгибая бровь. Подбрасывает бутылёк и переворачивает его так, что теперь масло тонкой струйкой течёт на мой живот.
— Что ты хочешь? — хриплю я.
— Ты знаешь, что я хочу, — отложив полупустой бутылёк, он кладёт свои ладони мне на живот и проводит по нему. Его ладони скользят по моей коже, а когда он сжимает мою талию, дёргая моё тело к своим бёдрам, то я сглатываю и снова хнычу.
— Ты такая упрямая. И у тебя довольно высокий контроль, Флорина, это восхищает, конечно. — Он с порочной улыбкой продолжает растирать масло по моему животу, затем останавливается под грудью, пристально глядя сначала на мои руки, закрывающие грудь, затем на моё лицо.
— Поклянись, что сделаешь это… ой, то есть не сделаешь… Томáс, хватит. Нельзя. Если я…
— Не сможешь укусить меня. Не сможешь слиться со мной. Не сможешь стать моей навечно. Знаю, — хмыкнув, он отрывает мои руки от груди и пожимает плечами. — Но я поступаю так, как хотел ранее, прежде чем начал довольно сильно контролировать себя.
Его ладони скользят по моей груди и касаются твёрдых бусин сосков, я сжимаю зубы, чтобы не застонать. Он кружит большими пальцами вокруг моих сосков, вызывая болезненную пульсацию внутри моей матки, вынуждая постоянно задерживать дыхание.
— Мы же… договорились, — шепчу я.
— Мы не договаривались, это ты договорилась со своей совестью, снова упустив тот момент, что я сам решаю, чего хочу. А я хочу тебя с первого взгляда. С той самой ночи, когда ты пришла в церковь, чтобы вытащить мою сущность на свет божий. И она проснулась. Она искала тебя ночами и днями. Я боролся с ней, подавлял её, и мне это удалось сделать на какое-то время.
Томáс с силой сжимает мои соски и тянет за них вверх. Моё тело подаётся вверх, следуя за его руками, а бёдра непроизвольно дёргаются, требуя потереться обо что-то. Хотя бы о чёртово одеяло.
— Но потом я понял, что мой контроль — это твоя смерть. Удивительно, как Создатель всё решил за нас. По его логике я должен проявить свою сущность. Того монстра, то животное, живущее внутри меня, которое мечтало поработить и заклеймить тебя, подавить
