Вор с черным языком - Кристофер Бьюлман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Норригаль упала навзничь и, к счастью, потеряла сознание, хотя в тот момент я не знал, жива ли она вообще. Без малого шестифутовое бревно, такое толстое, что не обхватишь, проскользило в облаке поднятой пыли и остановилось. Я посмотрел туда, откуда оно прилетело. Три великана приближались к нам, и земля тряслась под их широкими, тяжелыми шагами.
– Туда, в пещеру! – крикнула Гальва, указывая на узкий сморщенный рот на скалистом лице холма.
Пещера могла быть достаточно высокой, чтобы туда пролез человек, а могла и не быть. Великаны могли протиснуться туда следом, а могли и застрять. Но в любом случае это был меньший риск, чем оставаться на дороге. Тот человек, каким я был месяц назад, без раздумий сиганул бы вверх по склону, а Норригаль оплакивал бы уже потом. Но тот человек умер после клятвы под звездным небом. С быстротой змеи я нагнулся, сдернул с лица Норригаль фальшивый нос и ущипнул настоящий, чтобы привести ее в чувство. Она застонала, но не очнулась.
Поднимать ее осторожно времени не было, а резкий рывок мог погубить ведьмочку.
– Без Норригаль не уйду! – прокричал я в ответ.
На мгновение Гальва задумалась, взвешивая вероятность того, что королева могла оказаться в этой пещере, и сопоставляя ее с бесчестьем оставить товарища умирать на дороге. Потом кивнула, встряхнула лошадиным посохом и оседлала деревянного скакуна.
Сняв с плеча тугой лук, я приготовил стрелу. Йорбез тяжело вздохнула, собираясь с духом, и выхватила меч, готовая испытать на деле все свои утренние пробежки вверх по склону. Сам не могу поверить своим словам, но мы бросились в атаку на драных великанов.
Двое из них оказались мужчинами, и еще одна женщина. Первого покрывали синие татуировки, еще более расплывшиеся, чем у того, из Хравы. Темно-рыжие, примерно такого же цвета, как мои волосы, они подпрыгивали на бегу. Бронзовый топор сверкал в слабых лучах солнца. Женщина, швырнувшая в нас бревно, осталась без оружия. Она носила такой же пояс, как у мужчин, ее голые груди тряслись, а мускулистые руки были на вид ничуть не слабее, чем у приятелей. Третий держал в руках грозный цеп с тремя билами. Мне вдруг пришла в голову мысль, тщательно обдумать которую я смог лишь потом: мы были для них гоблинами. Маленькие, проворные, грязно дерущиеся засранцы, годные лишь на то, чтобы бить их цепами и дубинками. Только мы не кусались и были еще мельче. Наконец мы сошлись и наверняка погибли бы, если бы не звуки корнемюза.
Этого младшего брата холтийской волынки можно было повстречать повсюду, от Испантии до Молровы. Некоторым нравится его высокий пронзительный вой, другие не видят разницы между ним и визгом полузадушенной кошки. Я, вообще-то, отношусь ко вторым. Но сейчас? Сейчас я полюбил его. В нем звучало милосердие и пожелание удачи. Звучал голос самой Кассии, богини искупления, заверявшей, что моя смерть наступит не сегодня.
Корнемюз зазвучал выше, воздух с плачем вырывался из меха под мышкой у Горбола. Музыканты неуклюже побежали к нам, как только увидели спускающихся с далекого холма великанов, и теперь подошли так близко, что их стало слышно. Великан с татуировками замахнулся на меня, но его топор вдруг замедлил полет. Не совсем. Ровно настолько, чтобы я отскочил в сторону от его почти горизонтальной дуги.
Я пронырнул меж ног великана, задев головой край юбки из кожаных полос и получив порцию отвратительного запаха. Самка взревела, когда Гальва на своем деревянном скакуне точно так же уклонилась от ее руки-лопаты и рубанула яйцерезом по предплечью. Цеп попытался достать Йорбез, но и этот великан двигался медленней, чем прежде, и только разбрызгал грязь во все стороны. Старшая спантийка еще не могла достать его. Двухфутовое лезвие яйцереза – не лучшее оружие против великана. Но она уже зашла ему в тыл. Мы все оказались за спиной у великанов и помчались дальше, чтобы увести битву подальше от того места, где лежала Норригаль. А потом развернулись.
Великаны разделились, чтобы окружить нас, но бежали они как-то неловко. Тут Биж застучал в барабан, и я заметил странную вещь: удары барабана попадали в такт с шагами переднего великана, а потом зазвучали реже, и его ноги тоже стали шевелиться не так быстро. Наж заиграла на свирели в таком же усыпляющем темпе. Это была точная и мощная магия. Они начали играть в одном ритме с движениями великанов, а потом замедлились и замедлили наших противников.
– Ha! – выкрикнул я, пуская стрелу.
Цеп едва успел отбить ее кожаным наручем. Не уверен, что хотя бы оцарапал его. Но следующими стрелами я проткнул ему оба глаза. Гальва и Йорбез набросились на него и добили, рубя по ногам выше сапог до тех пор, пока великан не рухнул на колени.
Йорбез вонзила меч ему в шею, но он успел стащить Гальву с деревянной лошади, тут же снова обратившейся в посох, и попытался зашвырнуть ее как можно дальше. Сохрани он прежнюю скорость, Гальва взлетела бы выше третьего этажа и разбилась насмерть. А так великан ее только оттолкнул. Он опустил взгляд и увидел, что борода и брюхо пропитались красным.
Великан с топором шел на меня, словно бы двигаясь под водой. Он скрипел зубами, на глазах выступили слезы отчаяния. Я понимал, что он чувствовал. Великая правда магии в том, что она глубоко несправедлива. С другой стороны, быть ростом в двенадцать футов тоже нечестно.
Я отбросил лук и вытащил из ножен Пальтру. Как по ступенькам, забрался по сапогам и поясу великана и с большим трудом перерезал ему шею. Кровь хлынула фонтаном. Как и у того великана, которого прикончили спантийки, она вылетала быстро. Первый толчок послал огромный сгусток крови в бледно-голубое аустримское небо. Бо́льшая часть второго забрызгала мне руки и лицо. Ослепленный, я свалился вниз. По самой логике заклинания, а любое заклинание имеет логику, покинувшую тело кровь магия больше не связывает. Я ударился о землю, протер рукавом глаза и едва успел откатиться в сторону, чтобы медленно падающий сукин сын не впечатал меня навечно в землю.
И в этот момент музыкантов сшибло древесным стволом.
Великанша вырвала с корнем мертвое, покосившееся дерево, но не могла его бросить, поскольку лишилась скорости. И просто толкнула его на них. Они продолжали играть, видимо не решаясь убежать и разрушить заклинание, но оно все равно прервалось, когда дерево раздавило их.
Все объяснили звуки: крики
