Дредноут - Чери Прист

Мерси спросила:

— Ты опередил остальных?

Он не кивнул, но устало пожал плечами и выдавил между двумя глотками воздуха:

— Двоих. Другие не добрались до поезда.

Южанин подтянул под себя дрожащие, избитые, исцарапанные колени, встал на четвереньки, подтянулся, цепляясь за перила, поднялся — и отсалютовал инспектору, который ответил тем же, повторив незнакомый жест.

Мерси приготовилась подхватить южанина, если потребуется. На ее профессиональный взгляд, он еще нуждался в поддержке. Но он стоял довольно ровно, вытирая одним рукавом рот, а другим — лоб и щеки; потом конфедерат следом за мексиканским инспектором направился в пассажирский вагон.

Их встретили Горацио Корман и капитан Макградер, которые, оказывается, помогли двум другим солдатам с «Шенандоа» попасть в поезд.

Лейтенант Хоббс склонился над одним из раненых янки, поправляя ему повязку. Миссис Баттерфилд перестала рыдать, мисс Клэй все еще стояла у окна наготове. Сол Байрон застыл у передней двери, его темная кожа блестела от пота, а дальше, в проеме, сидел на корточках другой проводник, подтягивая ослабевшую сцепку. Моррис Комсток был на ногах, он, как и еще несколько солдат, продолжал отстреливать мертвецов, хотя их и так становилось все меньше и меньше, поскольку поезд набирал скорость.

Снег, с силой отброшенный плугом, взлетал все выше, падал все дальше, и это тоже помогло отогнать злобных мертвецов от потрепанного поезда и его пассажиров.

Повсюду были лед и сажа, порох и снег — и несколько десятков людей с тревожно бьющимися сердцами, рассеянные по всему поезду. Стекла в окнах по большей части отсутствовали, и ветер, беспрепятственно проникая внутрь, безжалостно набрасывался на волосы, словно пытаясь выдрать их с корнем, и на одежду, стремясь сорвать ее с тела.

Все молчали, боясь заговорить и выжидая, пока колеса поезда не застучали в бойком темпе и пока снежный плуг не принялся взметать снежные арки так высоко, что даже самый быстрый из монстров не смог бы настичь поезд и прицепиться к нему.

Только тогда, после робких покашливаний, раздались первые слова приветствия.

Вскоре стало известно, что к ним присоединились сержант Элмер Поуп, рядовой Стейнер Монро и капрал Уорвик Каннингем и что все трое мужчин искренне благодарны за помощь. Положение, с учетом обстоятельств, могло бы стать затруднительным, но победу одержал дух товарищества: трое конфедератов стояли рядом с солдатами Союза у окон, наблюдая, как удаляются, отставая от поезда, свирепые орды живых мертвецов.

— Знаете, мы сделали бы то же самое, — заговорил сержант, — на вашем месте, и все такое. Понравилось бы это командованию или нет. Нам пришлось бы разбираться с начальством, но мы вас не бросили бы.

— Надеюсь, что так, — отозвался капитан Макградер.

Он не отрывал взгляда от окна, пока не заговорил инспектор Гальяно. Тихо, насколько позволяла обстановка, мексиканец произнес:

— Тут мы все заодно.

Одежда Гальяно превратилась в лохмотья, местами окровавленные, местами обгоревшие. Шляпа исчезла, густые темные волосы казались черной косматой гривой, но и у остальных видок был не лучше. Здесь стояли северяне и южане, техасец и мексиканец, цветные и белые, офицеры и рядовые… и, если уж на то пошло, мужчины и женщины. Но снег и дым стерли все различия, а ветер довершил работу. У всех были налитые кровью глаза и белые обмороженные лица; и всех опалило изнутри некое чудовищное знание.

Этот поезд был полон чужих друг другу людей, и все же они стали почти едины.

Инспектор Гальяно снова заговорил хриплым от пурги и недавнего крика голосом, резко, как свойственно всем испанцам, обозначая согласные звуки:

— Будут вопросы. От всех, отовсюду. Все наши государства захотят узнать, что здесь произошло. И мы — единственные, кто сможет рассказать им.

Капитан Макградер кивнул:

— Да, вопросы будут, это уж как пить дать.

— Мы шли за вашим золотом, а вы — за китайцами на западе. Мы воевали, но воевали честно, — сказал сержант Поуп.

— Но теперь китайцев мы не получим, — заметил лейтенант. — Дарственные витают сейчас где-то над перевалом, после того как эта безумная женщина высадила ломом окно в «золотом» вагоне. — Он кивнул на Теодору Клэй, совершенно не собирающуюся просить прощения. — А золото… Не знаю. Полагаю, ему найдется лучшее применение.

— Видит Бог, мы сейчас не в том положении, чтобы отбирать его у вас. — Капрал Каннингем уныло улыбнулся.

— И у вас, и у нас были свои причины, — сказал капитан. — Цивилизованные причины. Разногласия между людьми. Но эти твари…

«Эти твари, эти твари…» — забормотали, перешептываясь, люди по всему вагону.

— Я хочу, чтобы все вы знали: мы не делали этого, — заявил сержант-южанин. — То, что случилось с ними… мы тут ни при чем. За всю свою жизнь я не видел ничего подобного, и — не хотел говорить, ну да ладно — я чуть не застрелился, увидев, как они принялись пожирать моих солдат.

— Мы тоже, — буркнул лейтенант Хоббс.

— Это и не наша работа, — заверил капитан Макградер. — Клянусь могилой отца.

Шепоток согласия и подтверждения снова пробежал по вагону.

— Как представитель страны, которая некогда… — Инспектор Гальяно умолк, подыскивая слово, не нашел и начал заново: — Эти люди — эти твари, переставшие быть людьми — были моими соотечественниками. И заверяю вас: что бы ни сталось с ними — это не наша работа.

— И не Техаса, это факт, будь я проклят! — вставил рейнджер.

Поспорить мог бы любой — но никто не стал возражать.

Однако все невиновные были установлены, и настала пора рассуждений. Если не Север и не Юг, не Техас и не Мексика… тогда кто? Или, да поможет им всем Господь, что, если это — болезнь и тогда некого винить и не от кого требовать объяснений?

Всю дорогу до Солт-Лейк-Сити пассажиры и команда «Дредноута» сбивались группками и перешептывались, периодически разглядывая себя в уборных, проверяя на наличие симптомов заразы: сухих глаз, посеревшей кожи, желтоватых слизистых оболочек.

Никто ничего не находил.

И Мерси рассказала им все, что знала о «желтой смолке», а инспектор Гальяно сообщил о дирижабле с северо-запада, разбившемся в Западном Теджасе, перевозившем груз ядовитого газа.

21

На следующее утро «Дредноут» доставил то, что осталось от груза и пассажиров, к вокзалу Солт-Лейк-Сити. Все, кто был на борту, выглядели — и пахли — как беженцы из зоны военных действий.

Все обитатели поезда, включая машиниста, его экипаж и всех проводников, сошли по железным лесенкам на твердую землю штата Юта с чувством глубокого облегчения. Несколько штатских даже разрыдались от избытка чувств. Промерзшие до костей, исцарапанные, покрытые синяками (все легкие и тяжелые раны Мерси обработала, как могла), люди пребывали в состоянии потрясения. Котлы паровоза остыли, топливные клапаны были туго завинчены. В вагонах хрустело битое стекло, перекатывались гильзы, коричневели подсохшие пятна крови. Поезд застыл на путях, пустой и безмолвный: железная оболочка, которая, несмотря на всю свою мощь, выглядела покинутой и несчастной.