Восход Водолея (сборник) - Вячеслав Шалыгин

— У нас есть мыслезапись, — возразил директор. — На таком уровне не соврешь.

— Тогда копайте глубже! Ищите другие зацепки или какую-то опосредованную связь между профессором и пилотом.

— Возможно, это нам что-то даст, но я не уверен, — ответил Хорошеев. — Скорее всего, Лебедянко выбирал пилота только для прикрытия. Реальный «герой» сидел в «Криптоне» изначально.

— Но страшная история о мощном поле вокруг двигателей — правда, — возразил Президент. — Когда-то я читал об этом научно-популярную статью. Значит, дублер Пустотелова должен быть таким же, как он. Как использовать этот факт, я не знаю, но для этого есть вы и ваша служба. Действуйте, Хорошеев. И для полной ясности учтите вот что… Астероид, гм… так сказать… улетел, но сроки остаются теми же. Двое с половиной суток. Не уложитесь — пеняйте на себя!

Глава 7

«Копать со всем старанием», — таким был приказ Хорошеева. Он лично инструктировал специального агента Щеткина и агента Совковского. Даже больше, он рассказал им о чудовищной афере, которую группе заговорщиков удалось провернуть под самым носом у службы безопасности, и наделил «сто семнадцатую двойку» невероятно высокими полномочиями. «Кровь из носу, но найти мне связь между Федором и Лебедянко!» — потрясая кулаком, приказал директор агентам, выделив, таким образом, их из общей массы сотрудников ПСБ. Высокое доверие начальства настроило Щеткина и Совковского на самую что ни на есть деловую волну. Они понимали главное — провал нового задания означал бы позорнейшую отставку. В случае успеха начальственного ворчания все равно было не избежать, ведь Пустотелова они вовремя не раскусили, хотя имели в распоряжении мыслеграф, но ворчание — не отставка. Его пережить можно. Да и неизвестно еще, какова степень вины Федора. И есть ли она вообще.

Щеткин невольно задержал дыхание, когда на подруливший к люку буксира трап шагнул измученный суточным полетом Пустотелов. Вопреки опасениям, Федор вернулся, а значит, «Криптон» угнал не он и версия о его причастности к заговору рушилась. А вместе с ней рушилась и версия о халатном отношении агентов к предварительному изучению кандидата. Это было уже кое-что. Агент включил уловитель мыслей и, расплывшись в дежурной улыбке, шагнул навстречу несостоявшемуся герою.

— С возвращением!

«Шел бы ты… подальше. Ты ж не знаешь, чего мне стоило это возвращение. Спасители человечества недоученные. Кто из вас кнопки нажимал? Чуть кишки не выпустили. Еле очухался. Десять „же“ — это не шуточки. Нельзя было помягче развернуть?»

— Удивлен? — вслух спросил Федор. — А начальство твое? Оно меня специально запугивало, что не вернусь, или просто передумало астероид бодать?

— Понимаешь, Федя, — Щеткин доверительно приобнял космонавта за героически увеличенные скафандром плечи. — Накладочка вышла. Если бы «Криптон» сел на астероид, ты бы там точно остался. Не смогли бы буксиры вернуться. Да только не сел никуда крейсер. И нам страшно хочется выяснить — почему?

«Не сел? Ну, вообще-то, да. Никакие люки не открывались, и никакие кнопки на пульте „Криптона“ я не нажимал. Потому что никуда не переходил. Накладка? Промазали с расчетами? Это что же, мне снова лететь придется? Рано обрадовался? Плевать, конечно, но только бы не сразу. Чешется все. Помыться бы да пожрать по-человечески…»

— А я почем знаю? — Пустотелов пожал плечами. — Мое дело было кнопку нажать. Только люк в крейсер так и не открылся. Я ждал. А тут вдруг разворот — и домой.

— Мы знаем, Федя, — голос Щеткина стал исключительно ласковым. Как бывает у палача. — Пять минут до посадки на астероид оставалось, и вдруг — щелк! — буксиры отцепились, а «Криптон» — бах! — и развил тягу. И поминай как звали.

«Тягу? Кто ж ему приказал? Я в его рубку не заглядывал. Или там еще один пилот был? А я тогда зачем? Темнит что-то агент. „Щелк“, „бах“… Никак, свалить на меня чего-то задумали? Подставить. Крайним сделать. Значит, все же придется в герои записаться? В смысле — в антигерои…»

— Ну, а я при чем?

— Ты? — агент внимательно взглянул Пустотелову в глаза, а затем снова покосился на часы с инструкцией. — Может, и ни при чем. Да только, понимаешь, Федя, есть у нас подозрение, что шепнул тебе что-то перед полетом господин Лебедянко. А? Признайся, шепнул?

«Шепнул? Что он мог шепнуть? Сидел, мямлил про долг перед человечеством, про вселенскую миссию. Какие-то примеры приводил из истории. Рассуждал об ответственности перед грядущими поколениями. Бредил, короче говоря. Или хотел грех с души снять. Самого себя убедить, что я лечу добровольно. Не знаю. И ничего не шептал. А почему он должен был шептать? Или агенты подозревают, что из-за профессора крейсер улетел? Стоп, стоп… Крейсер улетел? А булыжник он с собой прихватил или как?»

— Ничего не шептал, — разродился Федор. — А что случилось-то?

— Вот то и случилось, — Щеткин говорил все еще с подозрением, но хотя бы не так ужасающе ласково. — Улетел «Криптон». В дальние дали. С концами.

«Во дела… Не зря, выходит, я согласился в эту авантюру влезть. Все-таки они меня удивили. Поровну, конечно, куда их крейсер улетел и кто его увел, но сам факт достоин восхищения. Ну, профессор, ну, артист! Всех нагрел. И ПСБ хваленое, и всех этих инженеров с программистами. Крейсер угнал. Это ж еще додуматься надо. Молодец, ничего не скажешь…»

Агент Щеткин поморщился и спрятал «часы» под манжету. Федор еще несколько секунд пожевал очередную реплику, а затем спросил:

— С астероидом улетел или сам по себе?

— С концами, тебе же сказали, — угрюмо ответил молчавший до сих пор Совковский.

— Профессор и насчет «кирпича» нас нагрел, — невольно проговорился о своем «мыслеведении» Щеткин.

На его счастье, Федор ничего не заметил.

«Это уже совсем круто. Высший пилотаж. Нагреть всех астрономов Планеты на целый астероид. Да не какой-то там кувыркающийся параллельным курсом где-то в далекой-предалекой галактике, а летящий прямиком на телескопы. Серьезная оплеуха. Всему научному сообществу. Хотя, скорее всего, Лебедянко обманул только правительство. Ведь недаром все было покрыто мраком. Как он там говорил, на инструктаже? „Во избежание паники… неотвратимая угроза… вся ответственность на правительстве и секретном астрофизическом центре…“ Вот и доигрались в секретность, умники. Один пузатый профессор обманул целое правительство со всей верхушкой армии, флота и ПСБ. А брось правители открытый призыв общественности, тысячи астрономов бы нашлись, которые Лебедянку в момент бы на чистую воду вывели…»

— Да-а, бывает, — протянул Пустотелов. — А меня-то вы чего обнимаете? Думаете, я с профессором заодно? Так ведь я в крейсер не проникал и ни в какие дальние дали на нем не улетал. С концами.