Клад - Медеу Сарсекеев

Наибольший интерес Казыбек проявлял к месторождениям, найденным после его отъезда. Он будто проверял себя: угадывал тогда или ошибался?.. Словом, в его поведении как проверяющего чувствовался не поверхностный подход, а желание увидеть завтрашний день, оставив все былое в прошлом. Ждали его вопроса о Шокпаре. И вопрос такой последовал.

Казыбек увидел месторождение своими глазами. Кажется, остался доволен. Во время обеда подтвердил свою радость, поздравил коллег, положил свой керн рядом с Бакбаевым.

Шибынтаев аплодировал восторженным словам Казыбека, нахваливал в душе Сержанова: «Молодец Бакбай! Ловко придумал с обедом в честь гостя. Быть тебе с Золотой Звездой, если Шокпар пройдет у нас без придирок московских знатоков и ведомственных экспертов! Ради признания столичными светилами нашего Шокпара, — рассуждал дальше, — я готов повиниться перед Казтугановым за прошлое, признать ошибочными наши с шефом действия, закончившиеся изгоном умелого рудознатца из Ускена… Так и скажу: «И на старуху бывает проруха!»

Шибынтаев не однажды прибегал к этой пословице. Она вызывала улыбку, смягчалось сердце недруга… Ему все было нипочем, лишь бы уйти от возмездия!..

Итак, беда опять миновала, подводил итоги встречи с Казтугановым прежний обидчик. Счет становился четыре на три, да еще с таким важным перевесом: вчерашний враг, сменивший гнев на милость, признал их за равных…

Вскоре разведчики забыли о яствах, поданных на стол, о привезенном из Африки необычном подарке и о самом путешественнике. Казтуганов будто никуда не уезжал и не представлял здесь геологию республики. Наравне с другими он перебирал в памяти историю рудного Актаса, спорил с такими же, как он, искателями счастья о возможностях здешних недр, прикидывал, где бы начать новое бурение.

Над горой уже обозначилась звездная ночь, когда люди разошлись по баракам на отдых.

На следующий день комиссия начала обследование буровых вышек. Казыбек и здесь посчитал необязательным копаться в мелочах, не потребовал для проверки паспорта на скважины, решил обойтись без загляда в другие документы. Его интересовало иное: каким путем шли люди Сержанова к своему триумфу. Вскоре Казыбек открыл для себя еще одного специалиста. Борискин, заменивший его на посту главного геолога экспедиции, вел в основном детальную разведку месторождения. Действовал грамотно. Он опирался на утвержденный проект, не допустил ни одной досадной ошибки. Новым в действиях Борискина было постоянное желание пройти сотню-другую метров сверх установленной глубины.

Просмотр материалов привел к выводу: металла в верхней части рудного тела было меньше, чем в средней и нижней… Здесь просматривалось нарушение уже сложившейся закономерности для залегания. Казыбек давно предвидел эту картину. Но все-таки его настораживал самый нижний горизонт с отчетливо богатой рудой.

Казыбек обратил внимание геолога Сулеева:

— В этом месте вы поставили мало скважин. А содержание металлов — высокое!

Сулеев испугался слов проверяющего. «Скважин-то совсем не было!» — вертелось на языке. Он тут же трусливо убрал с глаз карту с подрисованным лисьим хвостом.

Объяснения на этот раз давал Шибынтаев.

— Если разобраться, месторождение не лишено некоторых особенностей… Загадки чуть не на каждом шагу, — бойко частил словами Таир Унисьянович. — Вот скажем: на этой глубине, где пореже штриховка… Руда вдруг начинает исчезать. Мы ставим диагноз: исход зоны!.. Но в надежде на счастливый случай продолжаем идти вглубь… И что же? Через полсотни метров появляется руда. Брали пробы чаще. И снова та же пестрая картина, что твой слоеный пирог… Возможно, ученые отыщут объяснение этой чересполосице, мне такое явление познать не под силу. Так и порешили при обсуждении на техническом совете: показать при бурении контуры залежей, какими они открылись. Знатоки геологии найдут к ним отмычку, дадут истолкование…

Казтуганов не совсем поверил такому объяснению странностей в залегании руд. Он сличил данные разведки с картой и не нашел ошибки Сулеева. С технической стороны все было выполнено на совесть: сетка скважин, приложенная схема, выход керна и паспортизация… В прошлом и он готовил материалы точно так же. Не преминул бы учесть и ответвления руд, напоминающие лисий хвост. Разве прибавил здесь десяток скважин с густой сеткой для очистки совести?

Все это он высказал в присутствии Сулеева и Шибынтаева вслух. Уверенно, без опасения, что заблуждается или идет вслед за ними.

— Самое главное, — заключил он, — что и без этого хвоста вы удвоили запасы с хорошим содержанием металла.

Шибынтаев принял это сообщение со смиренным выражением лица, как должное. Сулеев был счастлив удачно сложившимся заключением проверяющего. Он весь вспотел от волнения, придумал причину — покурить, вышел на улицу. Лишь Сериков, слышавший их разговор, отрешенно молчал.

— Я слышал: готовите материалы для сдачи Шокпара государственной комиссии? — уточнял Казтуганов.

— Да, готовимся, — скромно заметил главный. — До осени продолжим бурение на флангах зоны. Учтем и ваши замечания. По тем участкам, где разведка закончена, уже ведется подсчет. Хотим скорее сдать эксплуатационникам. Как-никак нужда подстегивает.

— Нужно ли спешить? — задумался Казтуганов. — Такие открытия выпадают не каждый год. Лучше уж обследовать основательно.

В Актасе комиссия задерживалась. Старая крупная экспедиция. Давно не проверяли… Кроме того, Казыбеку, выходцу из этой экспедиции, хотелось пожить здесь побольше.

Неожиданностью была встреча с Токтасыновым. Казыбек уже слышал об изгнании бурильщика с Шокпара за пристрастие к спиртному. Но вот из-за буровой шагнул ему навстречу, горбясь и поглядывая исподлобья, здоровенный детина. Сжал, будто тисками, ладонь… По этому пожатию и вспомнил Казыбек давнего дружка. Обозрев нескладную фигуру, джигит воскликнул удивленно:

— О, Кужбанкара! И ты здесь? Теперь я знаю, на кого горняки возлагают надежды! А ведь и я в тебя верил, дружище! Ты был везучим у нас, батыр! Рассказывай, чем вы тут живы?

Науканбек не спешил развязывать язык. Он уже слышал, что Казтуганов в Алма-Ате стал большим начальником, водит дружбу с членом правительства… По понятиям бурильщика, в небесах обитает. Видок у богатыря был довольно потрепанный: лицо опухшее, замедленный взгляд, походка неуверенная, вялая…

На несколько слов Науканбек все же решился:

— Передайте Бакбаю, если попадется на глаза, что я теперь при деле! Рычаги держу в руках крепко… Оклемаюсь малость да вызову его потягаться. Мы еще посмотрим, кому больше везет в нашем деле.

— Рад слышать от тебя эти слова, Наукан-батыр! — сказал Казыбек. — Но Бакбай сейчас на коне! Он нашел возле Шокпара скопище ценного минерала… Поспеши и ты со своей удачей.

— Мое от меня не уйдет! — пообещал Токтасынов.

Казыбек попросил у комбинатовских геологов проект на разведку сопки. Полистав папку со схемами, испытал состояние, сходное с тем, какое переживают люди после долгой отлучки из родного дома. Любая бумажка напоминала ему о прошлом, когда он поступал тоже по законам молодости.

Радуясь отваге здешних бурильщиков и настойчивости их, в чем-то сочувствуя им, избравшим свой путь к руде, Казыбек опять, как в Шокпаре, терзался мыслью, что он не на буровой сейчас, не в одной бригаде с Науканбеком. «Как могло случиться, что я не ушел тогда к Жаксыбекову, пусть рядовым геологом? — думал с горечью. — Ударился в амбицию из-за каких-то неприятных слов, брошенных Кудайбергеновым по привычке, без должного осмысления, походя, как он бросался ими, когда уставал сам и уставала его мысль… Можно было встретиться еще раз и доказать свою правоту, убедить, пойти в конце концов на прием к генеральному вместе с товарищами из парткома. Речь шла о пользе дела, а мы иногда вместо овладения целью довольствуемся сиюминутными эмоциями: «Я умнее, я ближе к истине… Правда все равно проложит себе дорогу…» Забываем, что тропку к правде для всех, не для себя только, не на словах, а на деле, прокладывает обычно не просто себе человек, а борец за эту истину, открывшуюся ему однажды… Разве не ирония судьбы в том, что я, Казыбек, оказался проверяющим, а не исполнителем своего замысла? Проект мог служить людям четыре года».

Казыбеку вдруг захотелось взглянуть, как все это происходит на площадке. Погрузив в машину немудреное снаряжение полевого разведчика — геологический молоток и две лупы, начал обход с дальних канав. Кругами обошел участок за участком, постепенно приближаясь к центру. Вскоре убедился: старая съемочная карта в целом составлена верно. И все же ощущение тревоги не покидало. Геолог заступил в круг обследования еще раз. Его ждало неприятное открытие: трещины разлома в районе сопки не были должным образом учтены…