Дотянуться до звезд - Луанн Райс

— Ей будет тепло, — сказала Диана, закрыв глаза и подумав о том, какими холодными порой становились ручки у Джулии. Ее девочка страдала от плохого кровообращения, поэтому пальцы на ее руках и ногах всегда были чуть теплыми. Вот почему ей так понравился черный песчаный пляж, а особенно то, как темный песок поглощал солнечные лучи. Алан позаботился поставить ее креслице у камина, так что теперь Джулия сможет всегда быть в тепле.

— Диана… — Алан взял ее за руку, и она открыла глаза. Он смотрел на нее с легкой нерешительностью, и она потянулась к нему, чтобы прижаться к нему и сказать, как она невероятно, безмерно счастлива, что ее оставили все страхи, мучившие ее эти долгие годы, но язык отказался ей повиноваться, Диана просто крепко сжала его в своих объятиях.

— Диана, — сказал он уже более уверенным голосом, — ты выйдешь за меня?

Она улыбнулась. От изумления она прикрыла рот ладонью. Она смотрела на него, расплывшись в широкой улыбке. На ее глаза навернулись слезы радости.

— Да, — сказала она, коснувшись рукой его пальцев. — Да, Алан!

— Я люблю тебя, — сказал Алан.

— И я люблю тебя, — сказала Диана.

Рядом с ними покачивалось маленькое кресло, и для Дианы оно на мгновение заменило собой ее дочь. Если бы здесь была Джулия, она бы просто обезумела от восторга. Доктор Макинтош, ее дядя Алан — человек, любивший малютку с того самого дня, когда она появилась на свет.

— Джулия должна быть с нами, — сказала Диана, глядя на кресло. Она была благодарна за те чуткость и внимание, которыми обладал Алан, чтобы заказать эту вещь.

— Так и будет, — убежденно сказал Алан.

— Пора возвращаться, — проговорила Диана. Она была бы согласна вообще никогда не покидать этот дом, если бы с ними была Джулия. Сердце ее сжалось, когда она представила себе, что еще не вполне проснувшаяся дочь уже чувствовала, что матери возле нее нет. Пора было идти.

— Я знаю, — сказал он. — Только…

— Я хочу сказать ей, — прошептала Диана, — что ты станешь ее отцом.

Алан кивнул. Он попытался что-то сказать. Он уже открыл рот, но сразу же остановил себя. Диана смотрела на него, боясь, чтобы он не заговорил о Тиме. Она надеялась, что он промолчит. Она молилась, чтобы Алан не произнес имени Тима и дух его брата не омрачил этот благословенный, замечательный дом.

Он не упомянул брата. Держа Диану за руки и глядя ей в глаза, он весело улыбнулся:

— Джулия все уже знает, — сказал он. — Она знает, что я собирался просить тебя…

— Джулия… знает?

Алан кивнул:

— Я рассказал ей, что купил дом и что хочу жениться на тебе. Тогда в больнице, до нашей прогулки, я попросил у нее… я попросил у нее твоей руки, Диана.

— И что же она… — спросила Диана, не сводя с него глаз, — как она отнеслась?

— Ну, она согласна, — сказал Алан.

Сияя очами, Диана кивнула с пониманием.

— Еще я сообщил ей, что хочу быть ее отцом, — сказал он. — Но, ты знаешь, она уже слышала это и раньше.

— Правда?

— Да, — сказал Алан. — Много, много раз. Каждый раз, как ты выходила из комнаты, начиная со дня ее рождения, я говорил Джулии, что хочу быть ее отцом.

— Так и есть, — сказала Диана, прижимаясь головой к груди Алана. — Ты уже ее отец.

Он хотел показать ей еще кое-что, прежде чем вернуться в больницу, к Джулии. Он провел ее по нижнему этажу, через солярий, где Джулия могла бы сидеть и любоваться катерами, вплывавшими в гавань, на чудесную кухню, а оттуда, миновав короткий коридорчик, они попали в спальню.

— Тут целая анфилада, — сказал Алан. — С комнатами для нас и Джулии.

— Совсем рядом… — обрадовалась она, увидев двери в стенах.

— Да, на первом этаже, — сказал Алан, обнимая ее. — Теперь тебе не придется носить Джулию по лестницам.

— О, Алан, — сказала Диана. Хотя она никому и не говорила, спина у нее по-прежнему болела. Этим утром ее опять прихватило… Она со стыдом вспомнила ужасную мысль о Джулии, которая мелькнула у нее на лестнице, и поняла, что частично причиной ее появления была ее собственная боль.

— С этого момента я всегда буду с тобой, Диана, — проговорил Алан. — Чтобы заботиться о тебе и Джулии. Ты будешь счастлива, обещаю.

— Я уже сейчас счастлива, — сказала Диана, глядя в глаза самого лучшего человека на земле. — Ты даже не представляешь, что ты дал мне.

— Это ничто по сравнению с тем, что я получил от тебя, — сказал Алан, целуя ее и подведя к месту, где, как ей думалось, они могли бы поставить свою кровать. Он расстелил на твердом полу свой пиджак, и они улеглись на него. Смотря друг другу в глаза, они долго лежали, не разжимая крепких объятий. Диана слышала, как бились в унисон их сердца. Перевернувшись на бок, она запустила руку ему под рубашку.

Она вспомнила о том, как они впервые принадлежали друг другу. «Пусть тебя согревает моя любовь», — сказал ей тогда Алан. Он сделал все, чтобы ей было легко и приятно. Она прижалась к его груди, чувствуя бесконечную нежность. Она изнемогала от желания сделать его счастливым. Ее рука начала медленно расстегивать пуговицы, на его одежде.

— Ты не должна… — сказал он.

— Пусть тебя согревает моя любовь, — тихо ответила она.

Алан закрыл глаза, и она видела, что он собирается с духом. Очень нежно она ласкала его тело. Она провела пальцами по его груди, плоскому животу. Наклонив голову, она поцеловала его губы.

Диана еще никогда не брала на себя роль ведущей стороны. Обычно все было наоборот: она лежала на спине, проваливаясь в эмоциональный водоворот и сполна получая наслаждение, что он дарил ей. Больше она ничего и не умела. Мастерство в искусстве любви не приходит сразу. Для этого требовалось время, и Алан был терпеливым и добрым учителем.

Даже сейчас он приподнялся, желая положить ее на спину. Он хотел ласкать ее, заботиться о ней, дать ей почувствовать его любовь, в которой она так нуждалась. Но Диана хотела этого же для него.

— Тише, — покусывая его ухо, шепнула она. — Не шевелись…

— Но у тебя же боли в позвоночнике, — возразил он.

— Со мной все нормально. — Не спеша, ласково и нежно она раздевала его, сопровождая поглаживания его кожи жаркими поцелуями. Она сняла с него штаны. Он извивался под обжигающими прикосновениями ее пальцев, но она легко надавила ему на грудь, принуждая его быть спокойным.

Потом Диана разделась сама. Зимний свет проникал в высокие окна, и спрятаться от него было негде. Но она и не собиралась этого делать. Она хотела отдать ему каждую частичку своего тела. С раннего детства Диана привыкла стесняться. Более десяти лет она не помнила, что у нее были груди, бедра, ноги, плечи. Но сейчас, сбросив рубашку и сняв лифчик, она увидела и глаза Алана, она увидела, что он любит в ней все, она хотела подарить ему это все.