Бурная жизнь Ильи Эренбурга - Ева Берар

Илья Эренбург умер 31 августа 1966 года в Москве, спустя две недели после смерти своего друга Овадия Савича.

Похороны русских писателей, как и их произведения, имеют свою традицию. Похороны Ильи Эренбурга ее не посрамили. Траурная церемония пришлась на первый день нового учебного года. Молодые не побоялись прогулять занятия. В газетах были опубликованы сообщения о том, что траурный кортеж пройдет по центру Москвы от Центрального дома литераторов до Новодевичьего кладбища. В назначенный час огромная толпа собралась перед ЦДЛ у главного входа на улице Герцена. На крыльце появился Борис Полевой, объявив, что сейчас из главного входа будут выносить гроб. Но это была уловка: гроб и венки поспешно вынесли с другой стороны здания, погрузили в автобус, который на всех парах помчался к Новодевичьему кладбищу. «Толпа разразилась криками и проклятьями», — вспоминал Сергей Юрьенен, которого на похоронах буквально взял за шиворот один из «литераторов в штатском», пытаясь таким образом убедить его «не ввязываться в эту сионистскую демонстрацию». У ограды кладбища Юрьенен увидел плотное оцепление — сюда были стянуты войска МВД. На крышах соседних домов размещались камеры слежения КГБ. Вход на кладбище был перекрыт. Когда кладбищенские ворота наконец открыли и тысячи людей ворвались на территорию некрополя, оказалось, что траурная церемония уже закончилась. «Кто-то вставил в траурный венок листок из школьной тетрадки с рисунком — копией знаменитого портрета Эренбурга работы Пикассо. Листок тут же вытащили, разорвали на мелкие клочки и развеяли по ветру»[603]. Об этих похоронах Борис Слуцкий написал:

Было много жалости и горечи.Это не поднимет, не разбудит.Скучно будет без Ильи Григорьича,Тихо будет <…>

Эту свалку, эти дебриВыиграл, конечно, он вчистую.Усмехнулся, если поглядел быТу толпу горючую, густую.

Эти искаженные отчаяньем,Старые и молодые лица,Что пришли к еврейскому печальнику,Справедливцу и нетерпеливцу,

Что пришли к писателю прошенияЗа униженных и оскорбленных.Так он, лежа в саванах, в пеленах,выиграл последнее сражение.[604]

Надежда Мандельштам дружила с Эренбургом более пятидесяти лет. В своей книге она так напишет о нем: «Среди советских писателей он был и оставался белой вороной. <…> Беспомощный, как и все, он пытался что-то делать для людей. „Люди, годы, жизнь“, в сущности, единственная его книга, которая сыграла положительную роль в нашей стране. Его читатели, главным образом мелкая техническая интеллигенция, по этой книге впервые узнали десятки имен. Прочтя ее, они быстро двигались дальше, и со свойственной людям неблагодарностью тут же отказывались от того, кто открыл им глаза. И все же толпы пришли на его похороны, и я обратила внимание, что в толпе — хорошие человеческие лица. Это была антифашистская толпа, и стукачи, которых массами нагнали на похороны, резко в ней выделялись. Значит, Эренбург сделал свое дело, а дело это трудное и неблагодарное. Может быть, именно он разбудил тех, кто стали читателями самиздата»[605].

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Фото из следственного дела. 1908

Первый и последний тюремный опыт

С матерью и сестрами на водах. Германия, Киссинген, 1909

Денди или «Илья Лохматый», как его называли в Париже знакомые, включая Ленина. Париж, 1910

«Когда кончится война?» Диего Ривера, Моди (Модильяни) и Эренбург.

Рисунок Маревны. 1916

Рю де ла Гэте. Парад.

Модильяни, Сутин, Ривера, Маревна, Волошин, Эренбург, Пикассо.

Рисунок Маревны. 1916

В 1918 году Эренбург и Алексей Толстой на Тверском бульваре в Москве вслушиваются в топот коней Апокалипсиса.

С женой Л.М. Козинцевой-Эренбург и Йозефом Ротом. Берлин, 1927

С Юлианом Тувимом, поэтом и переводчиком русской поэзии. Варшава, 1927

«Кровь бывает двоякого рода: та, что в жилах, и та, что течет из жил» — эти слова Тувима, сказанные в 1943 году, Эренбург повторит в 1948, обратив их против государства Израиль.

Проект обложки романа «Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца» работы Л. Козинцевой-Эренбург и Сеньора. Париж, 1928

Вечный жид Лазик парит над парижской площадью Этуаль, волоча за собой неизбежный гомельский комод.

Евгений Петров и Илья Ильф встречают Эренбурга, приехавшего в Москву на Первый съезд советских писателей. 1934 Радостная встреча. Но кто будет смеяться последним?

С писателями Г. Реглером, Э. Хемингуэем и кинорежиссером Й. Ивенсом

Мадрид, 1937

Война с фашизмом в Испании оказалась не только борьбой за республиканские свободы, но и полигоном для проверки сил НКВД.

«Радиомитинг» представителей еврейского народа.

Москва, 24 августа 1941

Сидят (слева направо): С. Маршак, П. Маркиш, Д. Бергельсон, И. Эренбург.

Стоят: Я. Флиер, Д. Ойстрах, И. Нусинов, С. Михоэлс, Я. Зак, Б. Йофан, В. Зускин, А. Тышлер, Ш. Эпштейн.

В мае 1942 года будет утвержден Еврейский антифашистский комитет. Инициаторы Комитета, два руководителя польского Бунда, Виктор Альтер и Хенрик Эрлих, будут тут же расстреляны.

На фронте возле Калуги с маршалом К.К. Рокоссовским. 1942

Белоруссия. 1944

С Альбертом Эйнштейном. 1946

На руинах Варшавского гетто. 1947

Авторский вечер в Центральном доме Красной армии. Москва, 1949

Ночное действо при свечах

Москва, 1950

Cоветский писатель на вершине славы

Вручение Сталинской премии мира. Москва, Кремль, 21 января 1953

Слева академик Д. В. Скобельцин, справа А. Зегерс.

Речь Эренбурга, где нашлись слова: «…Я хочу сказать про ночь тюрем, про допросы, суды — про мужество многих и многих», была при публикации исправлена цензурой. Дело врачей было в самом разгаре.

С женой на открытии выставки П.П. Кончаловского. Москва, 1957