Дом на холме - Екатерина Стадникова

Весь смысл Алекс, все ее надежды и мечты лежали на полу безмолвного подвала. Они умерли вместе с Люсьеном, и неконтролируемая пустота вырвалась на волю. Сильные чувства, последствия перенесенной травмы, – недопустимый дефект для Танцора. А ведь Леди Александра производила впечатление воплощенного безразличия!

Дайна нехотя перевела взгляд на разбросанные по кухонному столу бумаги. Два завещания и протокол Обращения... От нее требовалось вписать имя.

– Девочка не должна нуждаться ни в чем, – так сказала Алекс, вручая документы, и добавила: – Покажешь их мне, когда заполнишь. Я подожду...

Вот и ждала... Раз за разом мисс Уиквилд садилась за работу, но оказывалась не в силах окончить ее. Собравшись с духом, Дайна обмакнула перо в чернила и... задумалась.

Снова вспомнился звонкий смех и легкий нрав маленькой Эмили. Внутри сделалось тепло, как если бы кто-то напустил в душу щекочущих солнечных зайчиков. Твердой рукой она написала слово, в которое уместились и солнечные зайчики, и беззаботный детский смех, и все то, чем стала для Дайны юная мисс Эмилия.

Слово это было «Эмьюз». Тут бы и остановиться, только перо само продолжило выводить тонкие летящие линии...

Являться в чужой дом без предупреждения невежливо – при любых других обстоятельствах, но не теперь.

Ночной воздух отчетливо пах зимой. Прохлада щипала ноздри и наполняла грудь странным трепетом. На форме не осталось и следа эмблемы Ордена... Дайна достала из кармана кристалл поиска пути.

Тяжелый замок на толстой цепи красноречиво говорил любому, что в усадьбе делать нечего. Колючая изгородь поднималась неприступной стеной, точно пытаясь дотянуться до неба. Мягкие тени приняли в свои объятья, и мисс Уиквилд шагнула во двор.

Сквозь заколоченные окна первого этажа коттеджа робко подмигивал огонек... Она осторожно постучала.

– Не заперто, – отозвалась мадам Александра усталым голосом.

Обе женщины сидели за столом. Гретта дремала... или делала вид, что дремлет. От сквозняка пламя свечи покачнулось и едва не угасло. Дайна с трудом узнала Алекс в сухой костлявой старухе: волосы собраны в тугой пучок на затылке, простое серое платье, передник, острое лицо расчертили морщины – прежними остались разве что глаза, но и в них отпечаталась боль утраты.

– Принесла? – болезненно улыбнулась мадам Бонмонт.

– Да, – коротко кивнула та.

Женщина нетерпеливо развернула свитки. Достав из кармана надтреснутый монокль, она погрузилась в чтение.

– Красивое... имя. – Алекс вернула документы. – Я хочу кое-что добавить... Немного вещей, без которых Эми... Эмьюз будет трудно. Не возражаешь?

– Не возражаю, – повторила Дайна.

– Тогда вон там, у входа. – Она указала на небольшую коробку и прямоугольник, обернутый плотной коричневой бумагой. – Твое зеркало разбилось вместе с двойником, а мое... мне больше не понадобится. Ну и пара милых мелочей. Все в рамках закона.

– Я передам, – заверила мисс Уиквилд.

– Вот и умница. – Огонек свечи приплясывал во влажных желтых глазах.

Гренни довольно правдоподобно посапывала. Дайна учтиво поклонилась и направилась к двери.

– Уходишь так скоро? – Алекс подалась вперед. – Помнишь наш разговор?

– Нет, – насторожилась она.

На самом деле мисс Уиквилд прекрасно все помнила, только боялась признаться в этом даже себе. «Я не горю желанием жить вечно. Однажды ты придешь и за мной», – тогда подобное казалось невозможным или, по крайней мере... далеким. Но не теперь!

– Я больше не Вестник. – Дайна боялась обернуться.

– Успокойся, милая, – мурлыкнула та. – Гретхен не отпускает. Это тебе повезло, а в мое время договоры со Связными заключались так, что отказаться от ее услуг я по собственной воле не могу. Жизнью Гретты я дорожу...

– Что тогда? – мисс Уиквилд облегченно вздохнула.

– Я все пытаюсь понять, где мы ошиблись, – призналась Алекс. – Ну и у меня для тебя есть... подарок. Выслушаешь?

Кивка оказалось вполне достаточно для ответа.

– Знаешь, что насторожило меня с самого начала? – мадам Бонмонт подперла голову кулаком. – Там, в «Яме», за чашечкой кофе ты сказала о «старике»... Молчи! Не сбивай! Я сама собьюсь!..

Кожа женщины выглядела ветхой выцветшей тканью, которая вот-вот треснет.

– До сих пор не могу понять, почему это меня... подстегнуло, – продолжила она. – После встречи с забытым отражением Помоны Томсон многое изменилось. Но самое главное – я перестала доверять тебе. И это была моя первая ошибка.

Сердце Дайны сжалось, но она сумела сохранить молчание.

– Я ожидала попытки использовать тебя. – Александра Бонмонт говорила будто через силу. – А ведь ты хотела сказать мне что-то важное... помнишь? Примчалась сюда, но так ничего и не рассказала. О чем ты хотела поговорить?

– О моих снах... – руки похолодели.

– Надо было. – Собеседница принялась раскачиваться взад-вперед. – Ты никогда не смотрелась в зеркало во сне?

– Смотрелась... – Память подсунула кривляющуюся в тяжелой раме физиономию.

– А отражение вдруг взяло и ушло? – Алекс уставилась на мисс Уиквилд в упор.

– Да... – Она чувствовала, что виновна еще больше, чем предполагала раньше.

– Я-то ждала, что Дивные попытаются действовать через тебя. – Горькая ирония обжигала. – А они просто создали зеркального двойника. Только дурак мог подумать, что против него используют тот же трюк снова.

– Так что со мной все же произошло? – Узнать правду вдруг стало чрезвычайно важно.

– Пф-ф... – Бонмонт смежила веки. – Танцором не станет тот, кто имеет пониженную устойчивость к магическим и физическим повреждениям. Не стать Танцором и тому, чьей волей легко манипулировать, только все забывают, что можно сто раз быть кем угодно, но попасться на простую уловку...

Дайна моргнула, чтоб избавиться от странного ощущения, будто все это она уже слышала.

– Любой подчиняем с помощью «родной крови». Мать, отец, единокровные братья и сестры... дети. Вот те, кого можно использовать.

– Я бездетна. – Мисс Уиквилд потупилась.

– Нет, моя милая, чтоб дублировать тебя, усилия приложить нужно немаленькие. – Повисла пауза. – И... как ни гадко... твой «родственник» сознательно должен был пойти на это. Двойник обладал некоторыми способностями Танцора. Ты опасна для Ордена... Мне жаль.

Смысл сказанного доходил толчками. В голове пульсировало кроваво-черное марево...

– Это ты напала на экипаж. – Голос Александры Бонмонт причинял нестерпимую боль. – И элементаль в школе был твой. Можно до посинения рисовать символы, но ничего не добиться... А все искали несуществующего предателя! Радует, что не мы одни сели в лужу. Бэсс Живье не скоро теперь получит следующее звание.