Тарзан из племени обезьян - Эдгар Райс Берроуз

— Почему вы не сбросите его за борт, Уильям? — прошептала она.

Клейтон поднялся и, шатаясь, направился к трупу. Два оставшихся в живых матроса следили за ним со странным, зловещим огоньком в запавших глазах.

Англичанин тщетно старался перевалить тело через борт — у него не хватало сил.

— Может, поможете, мистер Вильсон? — окликнул он матроса, который лежал ближе других.

— А зачем его выбрасывать? — раздраженно проворчал тот.

— Как же иначе? — удивился Клейтон. — Представляете, во что превратит его тропическое солнце через несколько часов?

— Оставьте-ка труп в покое! — прохрипел Вильсон. — Мы доберемся до него раньше, чем солнце…

Слова матроса не сразу дошли до сознания Клейтона. А поняв, что имеет в виду моряк, Уильям в ужасе отшатнулся.

— Боже мой! — прошептал он. — Неужели вы собираетесь…

— Почему бы и нет? — пробурчал Вильсон. — Бедняга Донни умер, ему теперь все равно.

— Очнитесь, Тюран! — крикнул молодой лорд. — Надо выбросить труп за борт, иначе нам придется пережить кое-что похуже смерти!

Его крик как будто привел француза в чувство, и тот пришел на помощь Клетойну. Вильсон угрожающе зарычал, но не посмел вмешаться и только проводил жадным взглядом тело, перевалившееся через борт.

После этого Вильсон уставился на Клейтона, глядя на него так, как раньше глядел на умершего матроса. Англичанин с трудом мог выносить этот пристальный безумный взгляд; он старался не засыпать, но от слабости в любую минуту мог потерять сознание.

Наконец Клейтон не выдержал пытки бодрствования и, уронив голову на скамейку, уснул. Спустя какое-то время его разбудил раздавшийся совсем близко странный звук. Уильям открыл глаза и в ужасе увидел подползающего к нему Вильсона: из раскрытого рта безумца свисал распухший язык, глаза сверкали плотоядным блеском.

В этот миг проснулась Джейн Портер, увидела страшное зрелище и пронзительно закричала… Но ее крик лишь побудил матроса к немедленному действию: сумасшедший ринулся вперед, повалил Клейтона и, как хищный зверь, попытался вцепиться зубами в его горло. Но англичанину, при всей его слабости, удалось оттолкнуть безумца, а в следующий миг на помощь Уильяму устремились Джейн и матрос Снайдер.

Втроем им удалось справиться с Вильсоном. Несколько минут матрос лежал на дне лодки, болтая всякую чушь и хохоча — и вдруг со страшным криком вскочил на ноги и прыгнул в воду.

Никто не пытался его остановить.

Реакция после ужасного напряжения совсем обессилила оставшихся в живых. Снайдер опустился на колени и заплакал. Джейн Портер почти потеряла сознание, а Клейтон еще долго не мог пошевелиться и только судорожно глотал воздух пересохшим ртом.

Мсье Тюран не принимал участие в потасовке и как будто предавался размышлениям, опустив голову на руки.

Результаты своих размышлений он сообщил всем на следующее утро, впервые за долгое время раскрыв рот.

— Джентльмены, — проговорил он. — Если нас не подберут в ближайшие два дня, на что надежды мало, нам всем конец. Остается единственный выход: кто-то должен принести себя в жертву, чтобы остальные остались живы. Вы понимаете, о чем я говорю?

Джейн Портер, услышав этот спокойный рассудительный голос, с трудом поверила своим ушам. Ее не так ужаснуло нападение обезумевшего матроса, как это взвешенное предложение, исходившее от культурного, обладавшего утонченными манерами француза.

— Я понимаю, — после недолгого молчания ответил Клейтон. — Но я предпочитаю умереть, как человек.

— Вы не можете решать единогласно, — возразил Тюран. — Решать нужно большинством голосов. Так как жертвой станет один из мужчин, голосовать мы будем втроем.

— Тюран, опомнитесь! — воззвал Клейтон. — Вы же цивилизованный человек, как вы можете пасть так низко, чтобы…

— Именно потому, что я цивилизованный человек, я и предложил, чтобы жребий тянули только мужчины, — с дьявольской усмешкой отозвался Тюран. — Мисс Портер не угрожает опасность. Я надеюсь, она оценит мою галантность…

Джейн молча отвернулась. У нее больше не было сил, чтобы вмешаться в этот невероятный сатанинский спектакль.

— Вы галантны, как истинный француз, мсье Тюран! — с горечью проговорил Клейтон.

— Какой там к дьяволу француз! — взвизгнул Тюран, которому вдруг изменило самообладание. — Никакой я не лягушатник, а русский, и зовут меня Николай Роков, а не Поль Тюран!

— Почему же вы нас обманули? — без особого интереса спросил Клейтон.

— За каким чертом вам знать почему? У меня были на то причины! Только лучше бы уж я остался в Париже, где на меня и спустили всех собак, чем согласиться взойти на борт «Леди Алисы»! Надеюсь, проклятый Теннингтон, который затащил меня на свою прогнившую старую лохань, уже сдох от голода и жажды!

Клейтон пристально посмотрел на Тюрана, но так и не понял, бредит ли тот или говорит всерьез.

— Послушайте, как вас там — Тюран, Роков, Поль или Николай! Я не знаю, русский вы или француз, но я не собираюсь соглашаться на ваш чудовищный замысел!

— А вашего согласия и не потребуется, если Снайдер согласится! — полностью овладев собой, заявил Роков-Тюран. — Ну, что скажете, мистер Снайдер?

— Как мы решим, кто будет первым? — прохрипел матрос, давая тем самым согласие на предложение Рокова.

Тот с сатанинской усмешкой взглянул на Клейтона:

— Ну что, англичанин? Ты в меньшинстве, так что будем действовать согласно моему «чудовищному» замыслу! А кто будет первым, решим жеребьевкой, — ответил он на вопрос моряка. — У меня есть несколько монет по одному франку; выберем какой-нибудь год, и тот, кто вытащит монету с этим годом, пожертвует собой, чтобы жили другие.

— Я не хочу принимать участие в этом маразме, — тихо заявил Клейтон.

— Или вы подчинитесь большинству, или станете первым без всякого жребия, — в голосе Тюрана прозвучала такая холодная злоба, что Клейтон вздрогнул. — Лучше приступим, не теряя времени, к жеребьевке.

Он вытащил из кармана монеты и стал их перебирать. Джейн Портер широко раскрытыми глазами следила за спокойными действиями русского, все еще не в силах поверить в реальность происходящего.

Роков-Тюран выбрал шесть монет и протянул их матросу и Клейтону.

— Смотрите, — сказал он. — Самая старая — 1875 года, пусть она и сыграет роль «черной метки».

Клейтон и Снайдер осмотрели каждую монету: ни на вид, ни на ощупь франки не отличались друг от друга ничем, кроме года выпуска. Если бы они знали богатый опыт мсье Тюрана по части шулерства — опыт, который настолько развил осязание русского, что тот умел отличать крапленые карты, едва касаясь их кончиками пальцев, — они никогда не согласились бы на подобный план. Нащупать вычеканенный на монете номер года было для Рокова детской игрой.