Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

— Пусть планета узнает, чего мы стоим! — воззвал к воинам Аттик. — Пусть она поймет, что мы идём! Пусть ощутит наш гнев! И пусть она познает страх!

Чем ближе ряды наступающих Железных Рук приближались к эпицентру аномалии, чем гуще становилась толпа, и тем яростнее атаковали ящеры. Когда Гальба оказался рядом со скальной колонной, атаки зверей стали такими яростными, что казалось, будто на месте джунглей вырос водоворот из щёлкающих пастей. Гальба противостоял настоящей стене из когтей, клыков и мускулов. Большинство зверей было двуногими ящерами, напавшими на них при обнаружении колонны. Но были и четвероногие, а также несколько других видов. Были и те, которые выделялись и охотились сами по себе, а не в стаях. Это были настоящие чудовища, десятиметровой высоты и двадцатиметровой длины. У них были длинные и мощные передние лапы, вдоль которых через спины от затылков тянулись ряды костяных шипов. Они прокладывали себе путь через меньших сородичей, пронзая соперников ударами шипастых локтей.

Четвероногий зверь, бросившийся на Гальбу, завыл и рухнул на землю, когда через его глаз прошёл шип длиной с цепной меч. Его огромный убийца взмахнул передней лапой, метя в сержанта. Тот увернулся. Смертельный удар прошёл над его головой, но замах существа был столь сильным, что он обрушился на легионера позади Гальбы. От силы удара кираса раскололась, и шипы впились в грудь. Ящер поднял к пасти пронзённого воина, захлёбывающегося кровью из пронзённых лёгких и сердец. Пасть с затуплёнными клыками длиной с руку Гальбы сомкнулась на пояснице легионера, разорвав его пополам.

Крича нечленораздельные проклятия, Гальба прошил тварь болтерными снарядами с брюха до шеи. Кровь хлынула из рваных ран. Зверь заревел, глубокий басовитой рёв слился с бешеным, полным страдания воплем. Он ударил головой вперёд. Торчавший изо лба шип вонзился в плечо Гальбы. Треснул керамит. Разорвались мускулы. Он рухнул на землю. Зверь поднял когтистую лапу, чтобы его раздавить. Сержант перекатился в сторону, продолжая стрелять. Земля содрогнулась, когда ящер опустил лапу. А затем выстрелы Гальбы пробили его нижнюю челюсть, и передняя половина головы чудовища просто исчезла. Сержант подумал, что последовавший вопль способен сорвать с небес облака. Зверь пошатнулся, хватая когтями воздух там, где только что находились его челюсти, а затем со звучным грохотом рухнул на землю.

На тело уже карабкались меньшие двуногие твари. Звери лишились лёгкой и вкусной добычи, и теперь они были злы. Они пришли убить космодесантников, наказать за дерзость тех, кто вторгся на их территорию и помешал охоте. Их бездумная ярость была столь сильной, что сержант почти мог поверить, что в зверях может существовать зло.

Ящеры были неутомимы. Как и прежде, их численность казалось бесконечной. Но Железных Рук тоже было много. И у них были танки. И штурмовой корабль. Продолжали падать зажигательные снаряды. Грохотали орудия-«разрушители». Горели растерзанные джунгли. Многие рептилии пали прежде, чем добрались до ненавистной добычи. Другие погибли от бесконечных болтерных очередей. Железные Руки удерживали позиции, и будут удерживать их, пока не выполнят своё задание.

Или пока не кончатся патроны.

Застрелив очередного ящера, Гальба проверил, сколько осталось рожков. Этому он научился после первого боя здесь, как и все легионеры. Они брали с собой много боеприпасов, но не бесконечное количество, и Гальба уже потратил половину. Бесконечно он сражаться не мог.

— Бегите! — приказывал колонистам Аттик, не переставая стрелять, меткими выстрелами обезглавив двух ближайших длинношеих двуногих. — Мы не будем ждать ради вашего удовольствия. Бегите и будете жить. Ждите и вы покажете, что вы недостойны наших усилий. Заслужите нашу помощь, ведь без неё вы умрёте.

И колонисты бежали. Гальба чувствовал, как толпа позади уменьшается. Люди уходили. Они уводили тысячи от колонны к безопасности. И колонисты продолжали петь. Этот звук, смешанный со звериным ревом, предсмертными воплями и рычанием орудий был гротескным. Восхищение Гальбы испарилось, необъяснимая радость колонистов казалась сущим безумием. Неужели они так глупы? Неужели у них нет никакого уважения к боевым братьям, сражающимся и умирающим ради них?

Кого мы спасаем? Задумался Гальба, и сделал шаг назад. Огромные челюсти сомкнулись на расстоянии волоска от лицевой пластины шлема. Он выстрелил ящеру между глаз. Достойны ли эти люди спасения?

Он мог предположить, что бы ему ответил Кхи'дем. Саламандр бы сказал, что действия ценны сами по себе, и неважно, ради кого они совершаются. Если люди беззащитны, если он нуждаются в помощи, то да, они достойны спасения.

Справа от него пара четвероногих обрушилась на легионера. Он не успел выхватить цепной меч прежде, чем рухнул под напором и весом зверей, раздавивших его череп, а затем выстрел «Машины ярости» стёр их из бытия.

Не стало ещё одного брата. Ещё одна потеря ослабленной роты верных воинов. Ради чего? Что эти колонисты могут дать в войне, охватившей Империум? Сколько их жизней оправдает гибель одного из Железных Рук?

Внутренний голос, звучавший как его капитан, сказал, что всех их жизней будет недостаточно.

Но и сам Аттик был здесь, сражаясь за жизни смертных с той же целеустремлённостью и жестокой грацией, что и на борту «Каллидоры». Он согласился с Кхи'демом — отчасти. Согласился хотя бы в том, что защита истинной сущности десятого легиона достойна потерь.

И тогда, на базе, Гальба был доволен этим решением. Но теперь песнь резала его уши. Празднование казалось насмешкой. Теперь он предпочёл бы честную дикость зверей, с которыми сражался. Сержант выплёскивал свой гнев через болтер в уничтожаемую плоть. Убив очередного зверя, он с гордостью подумал о том, как величественная полная мощь роты…

Сражающейся со зверями — напомнил ему горький внутренний голос.

Эти люди. Они того стоили?

Стоили они того или нет, но колонистов загнали на склон. Их было слишком много, чтобы укрытия внутри стен базы хватило на всех. Там укрыли раненых и слабых, а также пришедших первыми. Остальные собрались на плато, толкаясь у склонов. Но эту позицию можно было оборонять. «Поборники» заняли позиции ниже смертных и начали обстрел джунглей. «Железное пламя» продолжало вылеты, выжигая джунгли, пока не появилась возможность удерживать верхние пределы возвышенности относительно небольшими подразделениями.

Обстрел продолжался и после наступления вечера. Дикие звери Пифоса отказывались бросить добычу. Отдельные ящеры, чей неистовый гнев оказывался сильнее инстинкта самосохранения, атаковали каждые несколько минут. Их уничтожали, но всё новые наступали, постепенно истощая запасы боеприпасов.

Стоявший рядом с арсеналом Каншелл наблюдал, как Аттик говорил с небольшой группой колонистов. Разговор шёл на посадочной площадке, на виду у всех. Похоже, что эти люди относились к воинской касте, поскольку на них была примитивная броня и не слишком плохая — Каншелл видел в узорах на наплечниках некоторых следы работы по металлу. Некоторые из воинов, мужчин и женщин, носили копья или мечи с причудливыми украшениями. Возможно, что они были ещё и офицерами. Похоже, что один из стоявших на посадочной площадке был предводителем. Он отличался мощным телосложением, а броня его была более украшенной.

Кеншеллу хотелось бы быть ближе и слышать разговор, но толпа перед ним была слишком плотной, такой, что было не протолкнуться. В основном она состояла из новоприбывших на Пифос, к которым, впрочем, прибились некоторые сервы легиона. Каншелл надеялся, что кто-то из его знакомых окажется достаточно близко и потом расскажет ему, какие было принято решение.

— Он просит нас уходить, — раздался за правым плечом Каншелла женский голос.

Серв резко обернулся.

Женщина, как и другие колонисты, была очень высокой и гибкой. Её волосы были тёмными, густыми и неухоженными, а лицо — плоским, почти обезьяньим, но при этом вытянутым. В ней была странная грация, будто женщина танцевала, стоя на месте. Её одежда состояла из меха и шкур, по которым ещё можно было понять, кому они принадлежали, а на шее висело ожерелье из звериных зубов. Да, было странно видеть такими людей, только что прибывших в систему. Женщина казалась дикаркой, подумал Каншелл. Она не выглядела как представитель народа, способного использовать пустотные корабли. И она поклонилась ему — очень плавно.

— Меня зовут Ске Врис.

— Йерун Каншелл, — кивнул в ответ он. — Безумием было приходить сюда. Вам нужно уходить.

— Мы не можем, — женщина блаженно улыбнулась. — Наших кораблей больше нет.

Значит ходившие по базе слухи были правдой.

— Зачем вы это сделали?

— Нам они больше не нужны.