Дух воина - Марианна Красовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первый же приблизившийся к Совету человек вызывает общий вздох изумления и облегчения. Женька, нарушая все правила, забывая обо всем, вскакивает и бросается ему на шею. Пришел за ней, живой, настоящий, теплый. Исхудавший немыслимо, очень бледный, с темными кругами под глазами, но смотрит весело и обнимает так крепко, словно уже вполне восстановился. И как только смог вообще подняться на ноги?
Теплые шершавые губы прижимаются к ее лбу, пальцы зарываются в волосы, сбрасывая шапку, и Женька вдруг всхлипывает, прижимаясь к его твердому телу так крепко, словно хочет в него врасти.
— Отпусти жену, Баяр-ах, никуда она от тебя не денется. Сядь. Тут, как я понял, Большой Совет? Вовремя мы…
Нурхан-гуай весело оглядывается по сторонам, все замечая: и пустующее место хана, и отводящего глаза Иргана, и взволнованно переговаривающихся тысячников. Замечает все и Баяр. Медленно и степенно он подходит к низкому креслу, которое раньше занимал его отец и опускается на него, притягивая жену прямо на колени к себе. Он – претендует. Теперь это ясно каждому.
Внезапно один из тысячников вскакивает и низко кланяется.
— Мой хан, прими мою саблю и мою жизнь.
Это – отец Охтыра.
— И мой кнут прими, Баяр-ах, – подходит ближе Нурхан-гуай.
— И мой кинжал, – Аасор бросает к ногам Баяра тот самый, между прочим, кинжал.
— И мою саблю прими, брат, – неожиданно кладет на землю тяжелый палаш Ирган.
И старая Эймира облегченно выдыхает: четверо из шестерых ее сыновей живы и невредимы. Все же судьба очень милостива к ней.
Баяр склоняется к брату:
— Ты не будешь сражаться? Почему?
— Отец не раз говорил, что ты – его наследник. Кто я, чтобы ему возражать? Карын вон посмел – и был убит. Предки покарали его. Надеюсь, Баяр, в моей жизни будут не менее великие сражения?
— Будут, – подтверждает Баяр. – Весной пойдем на иштырцев. Слишком много воли они взяли, слишком часто нарушают границы. Но для начала – соберем войско, равного которому не бывало еще в степи. Отныне даже женщины смогут учиться стрелять и ездить верхом. И если захотят – пройдут Тойрог. О кохтэ узнают все племена. Мы покорим восток и запад, и север будет платить нам дань. Пришло время великих сражений.
При словах о сражениях и победах вспыхивают глаза у молодых сотников. Старцы переглядываются, а женщины качают головами. Никто уже не вспоминает о Карыне, каждый спешит высказать свое мнение о том, куда нужно идти в первую очередь. Баяр щурится довольно, а потом отправляет Дженну в женский шатер.
Большой Совет собирается редко и только по очень важному поводу. Например – для обсуждения грядущих военных походов.
А воины уже ведут упитанного молодого буйвола и ставят на очаги котлы. Будет пир. И новая клятва на крови и золоте.
Наран отправляется за своей уже сотней. До первого снега нужно перегнать стада, привести женщин и детей. Ему даже смешно: уходила из стана хана Тавегея сотня воинов, а вернулся целый народ с шатрами, женами, сыновьями. С козами и овцами, с запасами продовольствия. Ай да Баяр – славный из него выйдет хан!
***
Сулима Баяр убивать все же не стал. Заглянул в глаза матери, послушал мольбы сестры – и махнул рукой. Приказал отрубить хромоногому мизинцы, дать коня и провиант – да и отпустил в степь. Жизнь сама рассудит, кто прав, кто виноват. Матери он объяснил план Сулима: убить Баяра и натравить его сотню на виновного в смерти брата Карына (можно заодно прикончить Илгыз и Дженну, ну а если не выйдет – да и плевать, что ему сделают две слабые женщины?). Кто остается из сыновей хана? Ирган, конечно. Красивый, сильный и послушный. Как он слушался Карына, так и Сулим смог бы через него управлять народом. Ради власти он не пожалел бы потом и младших братьев.
Конь вернулся через неделю, тело брата, вернее, то, что оставили от него шакалы, воины тихо сожгли в степи, ничего не сказав ни Эймире, ни Листян.
Илгыз к первому снегу родила дочь, которую наотрез отказалась отдавать в шатер Баяра. Ее никто не трогал: кормящая мать священна. Да и после она вела себя скромно, стараясь Дженне на глаза не попадаться.
Женька тоже родила Баяру сына на исходе зимы. И событие это, пожалуй, запомнились всем надолго. Ругалась она очень громко на двух языках, рычала, что никогда больше Баяра к себе не подпустит, проклинала женскую долю и выла, что лучше сто раз пройти Тойрог, чем один раз родить. Аасор, правда, потом сказал Баяру, что роды были легкие и довольно быстрые, ребенок не слишком большой и вообще – вместо успокаивающих и снимающих боль отваров ханше нужно было выдать пару ударов плетью, мигом бы родила. Баяр только усмехался молча, принимая в свои руки долгожданного сына.
Здорового крепкого мальчика назвали Асаханом, хотя Женька и пыталась предлагать более привычные имена. Но обычно во всем уступающий жене Баяр тут настоял на своем, и она, пожав плечами, согласилась: Асахан так Асахан. Будет звать сына Сашей. Кто посмеет ей возразить?
Матерью, стоило признать, она стала скверной: никакого умиления и восторга Женька от материнства не испытывала, да и грудью кормила недолго – быстро отдав младенца кормилице, вскочила в седло да вместе с мужем выезжала в обходы. Зато, как и ожидалось, Баяр сына обожал и с рук его не спускал,
