Банды Чикаго - Герберт Осбери

23 октября 1930 года, выйдя на улицу из жилого дома на севере Колмар-авеню, пулеметным огнем был убит Джозеф Айелло. В его теле насчитали пятьдесят девять пуль общим весом более фунта. Айелло был вожаком союзной Багсу Морану итальянской банды, которая заняла место группировки братьев Генна. Он соперничал с Капоне за власть в Сицилийском союзе и несколько раз покушался на убийство короля гангстеров. Однажды он подкупил повара в ресторане, чтобы тот подсыпал в суп Капоне синильную кислоту; в другой раз он оценил голову Капоне в пятьдесят тысяч долларов.

После того как Хими Вейсс и его бойцы проникли в Сисеро и забросали бомбами кабак «Готорн», Аль Капоне попытался заключить с северянами перемирие. В сентябре 1926 года представители двух банд встретились в отеле «Шерман». Несколько часов они обсуждали свои противоречия, но все сорвалось после того, как Вейсс начал требовать смерти Скализи и Ансельми, в отместку за убийство Дайона О'Бэньона. Когда Капоне услышал об этом, он сказал Морану: «Я так и с собакой не поступил бы». Когда эта фраза была опубликована в газетах, капитан полиции Джон Стидж прокомментировал ее так: «Нет на земле такого человека, которого Капоне не приговорил бы к смерти, если бы посчитал это полезным для себя». 21 октября 1926 года прошла еще одна встреча гангстеров в отеле «Моррисон», на которой присутствовали делегации всех основных банд, под председательством Макси Эйзена, который избрал карьеру самостоятельного вымогателя-одиночки. Были заключены договоренности о разделе территории по-новому, и установился шаткий мир, впрочем всего на несколько месяцев. После смерти Скализи и Ансельми Моран и Капоне наконец уладили свои противоречия, и их мирную договоренность утвердили около тридцати гангстерских вожаков на встрече в Атлантик-Сити, Нью-Джерси.

«Мы согласны забыть прошлое и начать все заново, – заявил Капоне. – Мы заключаем по этому поводу письменное соглашение, в котором расписался каждый».

Конечно, после этого гангстеры убили в Чикаго еще множество людей, но все это были убийства дисциплинарного или защитного характера. Такие старые волки, как Капоне, Багс Моран или О'Доннелы, больше между собой не воевали никогда. Они поняли наконец слова Макси Эйзена: «Мы ведем себя, как дураки, убивая друг друга копам на потеху».

12

Над жестокой резней гангстерских войн реяло кровавое знамя Аль Капоне. К концу зимы 1927 года, несмотря на враждебность Багса Морана и частые всплески недовольства в рядах сицилийцев, прежний бруклинский громила стал непревзойденным авторитетом преступного мира Чикаго. Более того, его известность приобрела такие масштабы, что знаменитая семитонная бронированная машина, в которой сидел коротышка гангстер на шелковых подушках с большой сигарой во рту и кольцом с бриллиантом на пятьдесят тысяч долларов на левой руке, стали одной из главных достопримечательностей города; туристическая поездка в Чикаго считалась неудавшейся, если за ее время ни разу гостю города не встретился автомобиль Капоне. Достаточно было шепотка «Капоне едет!», чтобы движение остановилось и тысячи любопытных горожан вытянули шеи. В Сисеро гиды в экскурсионных автобусах показывали туристам кабак «Готорн», именуя его «замком Капоне».

За три-четыре года бытности Капоне криминальным боссом второго по значимости города Америки его слава распространилась по всему свету. Европейские журналисты ехали за четыре тысячи миль, чтобы взять у него интервью; он получал письма от поклонников и поклонниц с Востока, из Африки и Австралии и практически изо всех стран Европы. Одна женщина написала ему из Лондона с предложением оплатить его поездку в Англию, если он приедет к ней и убьет ее соседей. Наверное, ни о ком в мире не говорили и не писали столько, сколько о Капоне, и уж стреляли в него точно больше, чем в кого-либо другого. Он был героем множества книг, в большинстве своем сентиментальных и недостоверных. С печатных станков сходили романы, биографии, исторические и психологические исследования, журнальные и газетные статьи, даже стихи, посвященные Аль Капоне; его манера поведения и разговора запечатлена в различных спектаклях и кинофильмах.

Ходили легенды о том, с каким размахом он тратит деньги – полмиллиона долларов на свое роскошное имение под Майами во Флориде; его бронированный автомобиль стоил двадцать тысяч; девушкам-гардеробщицам он никогда не давал меньше десяти долларов, а мальчикам – разносчикам газет – меньше пяти; минимальный размер чаевых официанту у него составлял сто долларов; с собой же на карманные расходы он всегда носил по пятьдесят тысяч и тратил их на что попало. Ходили легенды и о его небывалой щедрости – на рождественские подарки он ежегодно тратил более пятидесяти тысяч долларов. Своим близким друзьям он в любое время пог подарить пояс с бриллиантовой пряжкой или портсигар из чистого золота, инкрустированный драгоценными камнями. Своих наймитов из числа политиков он развлекал на изысканных банкетах и следил за тем, чтобы их подвалы были полны лучшим шампанским. Говорят, что он крайне сочувственно относился ко всем несчастным и каждую зиму отдавал приказы угольным складам и магазинам Сисеро предоставить одежду, продукты и уголь беднейшим семьям города. Ходили легенды и о его страсти к азартным играм – он делал ставки по пятьдесят и по сто тысяч на один кон и уж никогда не ставил меньше тысячи, если только играл не с друзьями, которые находились «не при деньгах». Как-то раз в Готорне от выиграл триста пятьдесят тысяч за два дня, а в другой раз в Новом Орлеане за один вечер просадил шестьсот тысяч. В 1928 году он как-то подсчитал, что с момента своего появления в Чикаго в 1920 году успел потратить семь миллионов долларов.

Но Капоне мог себе все это позволить, потому что его личное состояние оценивалось в сорок миллионов долларов, и правил он криминальной империей, валовой доход которой составлял более ста миллионов долларов в год – шестьдесят приносила торговля пивом и спиртным, двадцать пять – игорные дома и площадки собачьих боев, десять – бордели, гостиницы, кабаре и прочие плацдармы для проституции. Да еще десять миллионов приносил рэкет – вид вымогательства, с которым слишком хорошо познакомились за последние двадцать лет, наверное, все бизнесмены Америки и который хорошо описан в уголовной экспертизе Иллинойса как «извлечение из деловой ассоциации или предпринимательской организации личной наживы посредством насилия». Наверное, лучшим изо всех определений «рэкетира» следует признать то, что было опубликовано в чикагском «Джорнал оф коммерс» от 17 декабря 1927 года: «Рэкетир может представлять собой босса формально законной деловой асоциации; может быть представителем профсоюза; может выдавать себя за первого или второго, а то и за обоих; а может быть просто залетным бандюком. Будь он хоть головорезом, вставшим во главе какого-нибудь союза, хоть организатором деловой ассоциации, методы он будет использовать одни и те же: бросая кирпичи в окна и время от времени убивая кого-нибудь, он сколачивает группку мелких бизнесменов в так называемую «ассоциацию защиты». Затем приступает к сбору с них любых, какие ему будут угодны, сборов и пошлин, наложению на них любых штрафов, навязывает им, когда и как работать, и различными путями принимается направлять прибыль всех предприятий к своему личному обогащению. Если предприниматель отказывается входить в этот союз, или входит, а затем прекращает подчиняться и платить дань, то его взрывают, избивают или подвергают иному запугиванию».