Змеиное гнездо. Безумный маг - Злата Иволга
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– К прискорбию многих людей, граф Риччи оказал мне неоценимую услугу. Благодаря ему я сейчас стою перед вами.
Конрад еще раз окинул взглядом Марио, а после отвернулся и присел рядом с Оттилией, которая, выпрямившись, ожидала, пока ей принесут чай.
– К сожалению, у меня мало времени, герцогиня, – обратился к ней Зигфрид. – Иначе бы я с удовольствием посидел с вами. Что случилось с Максимилианом и Фридрихом?
Конрад явно не горел желанием оказаться за одним столом с Марио, а Зигфрид не собирался пить чай. Из этого особняка невозможно было выйти, пока не раздуешься, как бурдюк с водой.
– Они задержали гонца генерала-регента, который должен был привезти маленькую Гертруду, – с явным неодобрением ответила Оттилия. – Говорят, Вильгельмина заподозрила их в заговоре. И я считаю, что она совершенно права. Я всегда утверждала, что Фридрих дурно воспитан, а Максимилиан слишком засиделся у себя в Высокогорье и забыл, что такое приличное общество. Но даже если они окажутся невиновны, то им будет полезно посидеть под стражей. Иоганна уже извелась вся, бедняжка. – И старуха бросила короткий взгляд на Конрада. – Вы же знаете, что я сделала ее и Гертруду наследницами Жабьего Пруда?
Зигфрид посмотрел на брата, и тот ответил коротким кивком. Оказывается, Конрад не собирался уйти в почтенные отцы и отринуть мирские заботы, не позаботившись о своей семье. И дело не только в жене и маленькой дочери. В первую очередь, Конрад устранил возможность спорной ситуации с Морской Дланью, чем подтвердил сказанное им на «Злой скумбрии».
– Я восхищен, герцогиня, – ответил Зигфрид. – Ваше решение делает вам честь.
Непонятным осталось то, как этот вездесущий кавалер Ридель сумел выяснить, где спрятали дочь Конрада. В том, что Фридрих с Максимилианом наткнулись именно на него, Зигфрид не сомневался. За дочерью герцога Ингрид Рихтер могла послать только доверенного человека. Что же связывает этих двоих? Зигфрид собирался уже задать Оттилии пару наводящих вопросов про генерала-регента, но дверь гостиной открылась и вместе со слугами, нагруженными подносами с чаем и бутербродами, появилась Иоганна.
–Добрый день, господа, – изящно присела она и поочередно осмотрела каждого своими огромными голубыми глазами. На ней было белоснежное платье, а из украшений только маленькая золотая диадема в густой шапке рассыпавшихся по хрупким плечам темных волос. Если в таком обличие она предстала перед Конрадом в день их знакомства, то брата можно было понять. Зигфрид же помнил Иоганну под руку с ее пронырливым дедом, что несколько подпортило впечатление от ее несомненной красоты.
Конрад встал и быстрыми шагами подошел к жене.
– Тебе уже лучше? – осведомился он.
– Я бы хотела прогуляться или прокатиться в карете за город, – тихо сказала Иоганна и потупила свои большие глаза. – Но если сейчас это неудобно…
– Сначала выпьем чаю, дорогая, – прервала ее гремящая чашками Оттилия на редкость твердым голосом, – А после обязательно отправимся на прогулку.
Зигфрид с интересом переводил взгляд с Конрада на Иоганну. Как же она восприняла известие о скорой потере любимого мужа?
– Генерал-регент заверила меня, что Гертруда скоро будет здесь. Она в безопасности, – сказал Конрад.
– Это было бы прекрасно. – Глаза Иоганны заблестели. – Я так волнуюсь за мою крошку. Ее высочество после коронации позволит мне жить при дворе. Мы прекрасно устроимся с Гертрудой, и она будет счастлива. – Иоганна одарила каждого улыбкой и совершенно очаровательно заморгала своими длинными ресницами, немного прикрыв дивные голубые глаза.
– Какая красивая женщина, – заметил Марио, когда они покинули особняк и Оттилию, вооружившуюся чаем. – Написанный с нее портрет украсил бы любой замок или дворец.
– Через десять лет эта дама сможет повторно выйти замуж, – ответил Зигфрид. – Не желаете попытать счастья, граф?
И он услышал, как Марио издал какой-то непонятный сдавленный звук.
– Понимаю, – с деланным сочувствием произнес Зигфрид. – У вас с моим братом слишком разные вкусы. Признаться, у меня тоже.
Глава 8
Шестая Башня, герцогство Морская Длань, Илеханд
Странная это была церемония. Возможно, в Башнях принято провожать людей в мир духов всем вместе, даже если они провели здесь всего несколько дней. Порядка сорока человек, и местных магов, и немногих гостей, склонив головы, слушали священника, приглашенного из ближайшего храма Хора. День выдался солнечным и безветренным. Фике любила такую погоду.
Взгляд Озана в который раз зацепился за одну из девушек, стоящих неподалеку, рядом с почтенным отцом. «Всего лишь сестры-близнецы», – напомнил себе басэмиран и снова посмотрел себе под ноги, пытаясь сосредоточиться на настоящем. Его мысли бродили далеко от печальной церемонии, и Озан чувствовал свою невольную вину перед Фике, которая тихо лежала в открытом гробу, украшенном цветами с ближайших полей.
Решение похоронить сестру в склепе Шестой Башни приняла Ильза, урожденная Генриетта, которая провела здесь большую часть своей жизни. Она и Кьяра, вторая сестра, которую любил брат, собрали эти полевые цветы, аромат которых напоминал Озану его детство и длительные конные прогулки с отцом. На его похоронах тоже невозможно было отдаться горю, а непреодолимо тянуло всмотреться в лицо дяди или даже подойти к нему и взглянуть прямо в глаза. И ничего не спросить. Правда о смерти Серхата паши была известна всем. Озан не заметил, как противостояние с эмиром, возникшее изначально из горя и чувства несправедливости, превратилось в не нужные никому ссоры, временами напоминающие детскую игру. Впрочем, после долгих лет, когда горе уже притупилось, для Озана это и стало игрой, в которой так весело было злить повелителя-дядю. И только со смертью эмира Орхана окончательно умерла мучившая его много лет ненависть.
Священник замолк, и воцарилась тишина. Осталась последняя часть обрядовых молитв, а после начнется прощание. Вероятно, к гробу подойдут сначала две сестры, а за ними наступит и их с Кадиром очередь. Озан покосился в сторону брата. Погребальный фонарь должен потушить Хенрик, который вырастил Фике и был ей, как второй отец. Это будет справедливо. Как все-таки невелик их огромный мир, если в суридском дворце волею судьбы оказался человек, знавший Фике с детства. И, насколько мог понять Озан, этот Хенрик был доверенным лицом Гюльбахар. Да, матушка должна была за год сколотить свою партию сторонников. Знать бы еще, насколько она велика и сильна.
Только на похоронах дяди и Джайлан Озан понял, каким шатким стало его положение во дворце после года отсутствия. Несколько пашей из совета покойного эмира уже навестили его, выразили радость по поводу его возвращения и пожелали доброго здоровья. А Мустафа паша даже принес в подарок Первую и Последнюю Истины в роскошном переплете, украшенном драгоценными камнями. Прозрачный намек. Или не намек вовсе, и паша просто пытался присмотреться к Озану и понять,
