Северные сказки - Сборник

А Чокчо говорит, как мужчина и охотник:

– Мои унты совсем износились. Сшейте мне новые. Завтра я в тайгу пойду.

Сшили ему сестры унты из шкуры Ляна.

Долго носились те унты, потому что нет на свете кожи, крепче кожи обманщика и грабителя, которого жалость не проймет и слезы обиженных им не тронут.

Как медведь и бурундук дружить перестали

Когда Хинганские горы еще маленькие были, когда мджно было выстрелить из лука и услышать, как стрела по ту сторону Хингана упадет, – вот тогда медведь и бурундук дружили. Жили они вместе в одной берлоге. Вместе на охоту ходили. Делили все пополам: что медведь добудет, то бурундук ест; что бурундук добудет, то медведь ест. Так дружили они очень долго. Да известно – завистникам чужая дружба всегда глаза колет. Пока друзей не поссорят, не успокоятся…

Вот вышел как-то бурундук из берлоги, захотелось ему орехов пощелкать. Повстречалась ему лиса. Рыжим хвостом завертела, поздоровалась, спрашивает:

– Как поживаешь, сосед? Рассказал ей все бурундук.

Выслушала его лиса, и завидно ей стало, что два зверя вместе живут и не ссорятся. А сама она ни с кем не дружила, потому что всегда хитрила да всех обмануть норовила.

Притворилась лиса, что жалеет бурундука, лапки на животе сложила, слезу пустила: известно, что обманщику заплакать ничего не стоит. Говорит:

– Бедный ты, бедный! Жалко мне тебя! Испугался бурундук:

– Почему ты жалеешь меня, соседка?

– Глупый ты! – отвечает лиса. – Медведь тебя обижает, а ты и не догадываешься об этом.

– Как так – обижает? – спрашивает бурундук.

– А вот так. Когда медведь добычу берет, кто первый ее зубами рвет?

– Брат-медведь, – отвечает бурундук.

– Вот видишь, самый сладкий кусок ему и достается! Ты, поди уж, давно хорошего куска не видал, все медвежьими объедками питаешься! Оттого и ростом ты маленький.

Завиляла лиса хвостом, слезы утерла, покачала головой.

– Ну, прощай, – говорит она напоследок. – Вижу, нравится тебе такая жизнь. Только я на твоем месте первая бы в добычу зубы запускала!

И побежала лиса, будто по делу. Бежит, хвостом следы заметает.

Посмотрел ей вслед бурундук, задумался: А ведь соседка-то, пожалуй, правильно рассудила!

Так бурундук задумался, что и про орехи забыл. Вот, – думает, – медведь-то какой обманщик оказался! А я ему верил, за старшего брата считал.

…Вот пошли медведь и бурундук на охоту.

Зашли по пути в малинник. Сгреб медведь в лапы куст малины, присосался сам и брата приглашает. А тот смотрит – лиса-то правду сказала!

Поймал медведь еврашку – суслика, – зовет бурундука. А тот глядит – медведь-то первым в еврашку когти вонзил! Выходит, правду лиса говорила!

Пошли братья мимо пчелиного дубка. Медведь тот дубок своротил, лапой придержал, нос в улей всунул, ноздри раздул, губами зашлепал. Брата зовет – мед испробовать. А тот видит: опять медведь первый пробует, – значит, опять лиса права!

Рассердился тут бурундук. Ну, – думает, – проучу я тебя!

Пошли они на охоту в другой раз.

Сел бурундук брату на загривок – ему за медведем на своих маленьких лапках не поспеть.

Учуял медведь добычу – косулю словил. Только хотел он ее зубами схватить, а тут бурундук как прыгнет у него меж ушей! Это – чтобы прежде брата в добычу зубы вонзить, сладкий кусок себе взять да немножко подрасти. Испугался медведь, выпустил косулю, и ушла она.

Остались оба брата голодными.

Пошли они дальше.

Увидел медведь еврашку, подкрался, а бурундук опять тут как тут! Опять перепугал медведя до полусмерти. Опять охота пропала. Рассердился медведь, а брату ничего не говорит.

Повстречались они с молодым кабаном. В другое время медведь и задираться бы не стал, а тут от голодухи у него живот к ребрам прилип. Озлился медведь и попер на кабана! Заревел так, что попятился кабан от медведя. Пятился, пятился, уткнулся хвостом в дерево – дальше некуда. Тут на него медведь и насел. Пасть раскрыл, зубами щелкает – вот сейчас целиком сглотнет!

Только приступил медведь к кабану, а бурундук опять с его загривка меж ушей – на кабана прыг! Хочет первым кабана попробовать. Тут медведь совсем разозлился. Как хватит бурундука лапой по спице, так все пять когтей и вонзил ему в спину, чтобы под лапу не попадался.

Рванулся бурундук – всю шкуру себе от головы до хвоста распорол. Взвыл от боли. Прыгнул на дерево, да на другое, да на третье… Как пошел с ветки на ветку перепрыгивать, только медведь его и видел!

Позвал медведь брата, когда кабана заломал:

– Эй, брат! Иди свеженину есть!

Нет бурундука. Будто и не было никогда.

Пошел медведь домой. Ждал, ждал брата, да так и не дождался.

Убежал бурундук. На деревьях долго жил, пока раны на спине не зажили. Ну, раны-то зажили, а пять черных полос от когтей медведя на всю жизнь у него остались.

Теперь бурундук к медведю и не подходит и мяса не ест. А случится ему от медведя неподалеку оказаться, он со злости в медведя кедровыми шишками кидает. А как медведь голову поднимет, бурундук бежать – только его и видели!

Глупый богач

Богатство ума не приносит. А жадность последнего ума лишает…

Жили на Амуре два человека: никанский купец Ли-Фу да нанайский охотник Актанка. Разные они люди были.

Актанка рыбу ловил, зверя бил, всю жизнь работал, а все бедно жил. Ли-Фу стрелу на лук наложить не умел, сойку от рябчика отличить не умел, в своей жизни ни одной рыбы не поймал, что такое невод – не знал, только, деньги считал да, в лавке сидя, торговал, а жил богато. Актанка всю свою добычу отдавал ему за крупу да муку.

Ли-Фу был жадный и нечестный человек. Он у Актанки пушнину брал. В свою толстую книгу записывал – что брал, что давал. Но записывал он неправильно. А Актанка был неграмотный, и сам не мог сосчитать, сколько он должен Ли-Фу.

И получалось, что чем удачливее охотился Актанка, тем дороже становились товары у Ли-Фу. Не может Актанка долг уплатить! А Ли-Фу каждый день прибегает и кричит: – Эй, ты, не лежи! Иди на охоту! Долг за тобой!

Как-то отобрал Ли-Фу у Актанки сетки за долг. Совсем поглупел купец от жадности, не понимает, что без снасти ничего Актанка не поймает.

Подумал, подумал Актанка. Долго думал. Сделал силки из жил сохатого, самострел насторожил на тропинке, по которой кабан на водопой ходил. Кабан пошел воду пить – самострел свалил его. Опять у Актанки добыча есть. Стал Актанка мясо варить. Ли-Фу услыхал, что мясом пахнет, прибежал. На охотника кричит, ногами топает, в свою толстую книгу пальцем тычет:

– Эй, ты, долг отдавай!

Отдал ему Актанка все мясо. А Ли-Фу и того мало: и самострел забрал, и силки! Вот как…

Говорит жена Актанки Аинка:

– Что мы делать будем, господин Ли-Фу? Без снасти нельзя добычу взять, нельзя мяса добыть, шкуру добыть.

Не слушает ее Ли-Фу, сгреб все в охапку и ушел. Заплакала Аинка. Говорит ей Актанка:

– Ничего, жена, как-нибудь проживем. Подумал, подумал. Долго думал. Потом из веткитиса сделал маленький лучок и пошел в тайгу.

Глаз у Актанки острый, рука у него твердая. Как пустит стрелу – так и убьет птицу. Много дичи добыл. Принес домой. Стала Аинка птицу жарить на вертеле.

Услыхал жадный Ли-Фу, что у Актанки жареным пахнет, опять прибежал:

– Отдавай долг!

Не может Актанка долг отдать. Забрал у него Лифу и лучок, и стрелы, и птицу. Ушел. Плачет Аинка:

– Ой-ей-ей! Как теперь жить станем? Говорит ей Актанка:

– Не плачь, жена, давай лучше думать.

Вот стал Актанка думать. Всю ночь думал. Чуть весь табак не искурил, пока думал. Утром говорит жене:

– Поди приготовь смолы.

Пошла Аинка в лес. Набрала смолы с пихты, елки. Много набрала. Растопила, смешала.

Взял Актанка чумашку со смолой. Пошел на утес, где высокая ель росла.

Залез он на это дерево, на самую вершину. Вокруг посмотрел. Видит – птицы летят. Стал Актанка с того дерева слезать, стал смолой ветки и ствол мазать. Спускается и мажет, спускается и мажет… Все дерево вымазал, потом домой, пошел спать.

Утром жену разбудил:

– Эй, жена, иди добычу собирать!

Пошла жена Актанки к тому дереву. Видит – все дерево птицами усеяно. Ночью птицы на дерево отдыхать сели да и прилипли. Как крыльями не хлопали – оторваться не могли. Собрала Аинка дичь, понесла домой. Стала птицу жарить.

Ли-Фу спал да во сне барыши считал. Вдруг запах мяса услыхал из фанзы Актанки. Вскочил, побежал. От жадности трясется весь, руки дрожат, коса по спине прыгает, туфли с ног сваливаются, халат выше колен задирается.

Прибежал Ли-Фу к Актанке, в свою толстую книгу пальцем тычет.

– Эй, – кричит, – долг не отдаешь, а мясо ешь! Отдавай долг!

– Не могу, – говорит Актанка. – Не могу, господин богатый.

– Тогда снасть отдавай!

– А снасти у меня нету, – Актанка говорит. – Сам же ты у меня всю снасть забрал.

Ли-Фу в котел Актанки руку запустил, утку вытащил. Как птицу увидал – глаза вытаращил, ногами затопал, покраснел от злости, кричит не своим голосом: