Я покорю Манхэттен - Джудит Крэнц

У нее давно выработалась манера глядеть поверх людских голов, так что им не удавалось заглянуть ей в глаза: совершая постоянные зигзагообразные движения, она, как движущаяся мишень, усложняла прямое попадание. К тому же выражение ее лица свидетельствовало, что в другом конце зала она увидела хорошего знакомого и сейчас пытается к нему пробиться. Сочетание всех этих приемов давало ей возможность, бывая на всех обязательных голливудских приемах, не разговаривать на них ни с кем, кроме агентов из артистического бюро, провести которых представлялось попросту невозможным, поскольку они были вездесущи и все время крутились около нее. В качестве клиента она их не отпугивала. Да и как могла это себе позволить женщина, пусть и прославленная красавица, чью красоту они и продавали, причем из суммы гонораров автоматически изымались их комиссионные?

Вообще-то, рассуждала Инди, дрейфуя из комнаты в комнату и считая себя в безопасности после принятых обычных мер предосторожности, она не испытывает особой робости в присутствии своих агентов или тех, с кем ей приходится непосредственно сталкиваться в процессе создания картины. Все эти люди знали, что она такая же, как другие: едва кончался период их голливудского ученичества и они становились вторыми помощниками вторых ассистентов режиссера или чем-нибудь в этом роде. Доктор Флоренс Флоршайм, со своей стороны, вообще убеждала ее, что, в сущности нет ни малейшей разницы между неуловимой кинозвездой и какой-нибудь всем доступной дурнушкой. Но это всегда вызывало у Инди панику.

— Что особенно страшного может случиться, если бы вам все-таки пришлось быть втянутой в разговор? — поинтересовалась доктор Флоршайм, на что Инди никогда не могла дать вразумительного ответа. Ее мозг отказывался себе это представить. Конец — вот что означал разговор. При виде ее красоты у собеседника умирало само желание разговаривать, а значит, вся ноша общения с ним волей-неволей ложилась на ее хрупкие плечи. К счастью, доктор Флоршайм никогда не глядела на Инди, после того как она входила в комнату или выходила после очередного сеанса, так что могла вести разговор сама, а болтать с ней о пустяках не разрешалось.

Все увеличивая скорость своего лишь внешне осмысленного кружения по комнатам, Инди начинала испытывать легкую панику: Мэкси нигде не было. Если так пойдет и дальше, то она вынуждена будет смотреть на людей, вместо того чтобы глядеть, как обычно, поверх их голов. А тогда рискуешь наткнуться на чей-нибудь взгляд.

— Извините! — Она действительно натолкнулась, только не на взгляд, а на какого-то мужчину, от неожиданного толчка пролившего на свой пиджак содержимое двух рюмок, которые держал в руках. — Ради бога, это все из-за моей неловкости, я не туда смотрела, разрешите, я помогу стереть пятна… — залепетала покрасневшая Инди.

— Не беспокойтесь, это всего лишь водка. А она не оставляет пятен, — успокоил ее незнакомец, и в звучании его голоса, в первых же произнесенных им словах было нечто, сразу же разогнавшее уже охватившую ее панику. Человек с таким голосом, подумалось ей, владел бы ситуацией даже в том. случае, если бы это он облил ее платье, а не наоборот. Удивительно, до чего быстро он все же сумел развеять ее страх.

— Вы как будто кого-то разыскиваете? — продолжал незнакомец. — Может, я вам помогу?

— Нет, — Инди с удивлением услышала свой голос, — я просто брожу в толпе.

Мэкси подождет, тут же решила она, отважившись даже взглянуть на мужчину, которого только что облила. Почти на голову выше нее, он выглядел лет на тридцать с небольшим. Интересно, как выглядел бы этот спокойный человек в мокром пиджаке, если бы вдруг влюбился? Проходивший мимо официант забрал у него обе пустые рюмки, которые ее новый знакомый все еще продолжал держать в руках. Инди схватила со стола целую пригоршню бумажных салфеток для коктейлей.

— Можно я… с вас капает на ковер, — рассмеялась она, делая вид, что собирается подтереть пол.

Он взял салфетку из ее рук.

— Водка испаряется и не оставляет следов. Здесь достаточно жарко, так что через минуту-другую пятна исчезнут.

И опять-таки слова были самыми простыми, но лицо его при этом оставалось таким сосредоточенно-задумчивым, как если бы он парил в мире грез. Очарованная до такой степени, что она напрочь забыла про все свои страхи перед незнакомыми людьми, Инди поймала себя на том, что смотрит на своего собеседника с тем бестактным любопытством, с каким обычно смотрели на нее саму, как будто лицезрение черт лица могло открыть им нечто новое. В нем было что-то изысканное, решила она, доброе и вместе с тем твердое, уверенное. Особенно это чувствовалось в очертания его рта, словно созданного для… нет, не то… такие рты бывают только у мужественных людей. В то же время в нем ощущалась нетерпеливость. Стоя рядом с этим человеком, вы невольно подпадали под влияние его… вероятнее всего, сосредоточенности, обладавшей прямо-таки электромагнетическим свойством. Инди надеялась, что он побудет с ней какое-то время и не уйдет к тому человеку, к которому, по всей видимости, направлялся с двумя рюмками в руках. Впрочем, похоже, он и не собирался никуда уходить. Они стояли в самом центре переполненного гостями зала — маленький островок, состоявший из двух высоких людей, затерянных в бушующем водовороте. Она взглянула ему прямо в глаза и увидела в них требовательную настойчивость: в них не было и намека на почтительную трепетность узнавания, с которой ей приходилось мириться в подобных ситуациях.

— Мне нравится ваш голос, — произнес мужчина.

— Спасибо. — Сказав это слово, она впервые в жизни почувствовала, что ей понравился комплимент в свой адрес. Его уверенность, казалось, уже передалась и ей.

— Он прямо ласкает воздух, — добавил он.

— Да, но, знаете ли, всегда есть вероятность, что это всего лишь притворство. — К ней неожиданно вернулась прежняя привычка к розыгрышу (она даже незаметно перешла на интонацию, которая помогла ей сыграть Бланш Дюбуа, слегка смазывая окончания слов, словно у нее кружилась голова, произнося с придыханием глаголы и заканчивая фразу едва заметным повышением тона). Он улыбнулся, как улыбаются глупости маленькой очаровательной девочки, а Инди испытала вдруг прилив смехотворной гордости.

— У вас платиновый голос, — заключил он. — Мне всегда нравились женщины с такими голосами. Но, по-моему, он вам не вполне подходит. Вы слишком застенчивы для южанки… а именно в этом и заключено все их обаяние… они никогда не обнаруживают свою застенчивость, чтобы не вызвать ее у других.

— А я, значит, обнаруживаю? — удрученно спросила Инди, всегда считавшая, что она сыграла роль Бланш недостаточно убедительно, хотя критики были единодушны в своих похвалах.