Попаданец для драконши - Алиса Рудницкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сегодня — о счастье — у меня был своеобразный выходной. Выходной, в который я хотел съездить глянуть на оканчивающуюся реставрацию замка Снежных Рысей. Но моя рыцарша выглядела так, что все желание отпадало куда-либо ехать.
— Может, останешься дома? — заботливо спросил ее я. — Со мной съездить Отна, а если хочешь — я позову с собой Джус, думаю она обрадуется возможности промяться. А ты отдыхай.
— Вы очень добры, сон Розалинд, — покачала головой Кая. — Но это моя работа, и мне будет неудобно, если я с вами не поеду. Будто я зря получаю жалование. К тому же не так уж я и устала.
Это было ложью. Не так уж устала… бред, да ее буквально шатало. Видя это, я сочувственно спросил:
— Все еще возишься с этой цепью?
— Да, — вздохнула тяжело Кая. — Но я почти закончила. Еще три-четыре дня, и все…
— Не перенапрягалась бы ты так сильно. Нам не к спеху…
— Мне поставили жесткие сроки, — подавив зевок, проговорила девушка. — Пара, что владела эйтовой цепью до нас, хочет взамен другой артефакт, который мне по силам создать с моими новыми руками. Однако руки — это руки, а вот сил мне едва хватало. Пришлось экстренно накапливать энергию, чтобы все получилось.
Я задумчиво ее осмотрел. Кая за эти месяцы стала такой родной. Серьезная, спокойная, со своими голубыми глазами и светлыми прядями в сухих волосах, со своим плащом-парашютом, черными руками, голубыми ногтями… Она, такая надежная, всегда заботилась обо мне, чтобы не происходило. Сейчас же мне — впервые за время нашего знакомства — хотелось позаботиться о ней хоть как-нибудь. Потому я не придумал ничего лучше, чем похлопать по кровати рядом с собой.
— Иди сюда, — улыбнулся ей я. — Передам тебе немного своих сил.
— Это как? — насторожилась сипуха. — Сон Розалинд, ваша сила вам самому еще понадобится.
— Да не беспокойся ты, — улыбнулся ей я. — Пойдем. И хватит уже называть меня по фамилии. Хотя бы наедине звала бы меня по имени и на “ты”.
Кая покосилась на тихонечко вышивающую в уголке Альти, и служанка тут же вскинула головку.
— Мне уйти, о мой милый сон? — спросила мышка встревоженно.
— Как сама посчитаешь нужным, — покачал я головой. — Ничего такого я со своим рыцарем делать не собираюсь.
— Тогда я схожу соне Кае за кофе, — тут же поднялась со своего места мышка. — А то сон Ганс прав, вы такая сонная-сонная, что даже мне глядя на вас спать хочется! Ну, сона, сон, я ушла.
И она, раскланявшись, выпорхнула вон из комнаты. Мы с Каей проводили ее взглядами, а потом сипуха настороженно пересела на край моей кровати. Я же вздохнул, пододвинулся к ней поближе и обнял, понимая, что лучше бы Альти осталась. А то выглядело это так, будто я попытался к девушке пристать. Но… ничего такого у меня и в мыслях не было.
Кая застыла на миг, не зная, как на это отреагировать, а я пояснил свои действия:
— Вот так у нас, в нашем мире, придают друзьям и родным сил.
— Сон… — промямлила Кая, а потом крепко-крепко обняла меня ответ. Я с удивление понял, что под чуть балахонистым бело-сине-голубым одеянием сипухи было припрятано довольно хрупкое тело. Обманчивое ощущение. С одной стороны руки, талия и ноги тонкие, а с другой — далеко не мягкие, потому что под кожей не только кости, но и упругие, сильные мышцы.
— Меня так мама всегда обнимала, — сказал ей я. — Особенно когда я болел. Обнимала, стискивала и говорила — вот тебе немного моей силы, поправляйся скорее. Но я же мужчина. Я вечно бузил и брыкался, считал это большой глупостью, не понимал. Сейчас понимаю…
Я осторожно утянул Каю на постель, сбросил с себя одеяло и закутал ее в него. Чувство странное было… неужели до этого я ни о ком так не заботился? Как бы я не старался, я не мог вспомнить — ощущал ли я раньше что-то подобное? Такую… нежность? Сипуха же, расслабившись, прикрыла глаза. Кажется ее просто напросто выключало от усталости.
— Ганс… — сказала она тихонько, — а вы скучаете по дому? По семье?
— Нет, — покачал я головой. — Не скучаю.
— Почему? — приоткрыв один глаз, спросила Кая.
Тяжело вздохнув, я устроился поудобнее рядом с ней на боку.
Я… не мог скучать. Чувство было такое, будто меня от них отрезали. Отрезали связывающую меня с ними пуповину. Иногда я вспоминал о родных, думал о них, думал о том, как они перенесли мое исчезновение. Но по настоящему не скучал ни по маме, ни по отцу, ни по сестре. Та жизнь казалась такой далекой, почти чужой. Так вспоминаешь, например, о школе или садике — просто как о пройденном этапе жизни, в который ты никогда не вернешься.
— Вы их не любите? — потупилась Кая. — Они вам что-то плохое сделали?
— Я их люблю. И вспоминаю с нежностью. Но это я их люблю, а им меня любить не за что, пожалуй… я доставил им столько проблем своей болезнью. Да и вообще…
— Зря вы так, Ганс. Родители всегда любят своих детей, какие бы они ни были.
Она зевнула — на этот раз не сдерживаясь, спрятав рот под одеялом и зажмурившись.
— А у тебя? — решил поинтересоваться в ответ я. — У тебя есть семья?
— Нет, я сирота, — ответила Кая, прикрыв глаза. — Только не думайте, что я грущу. Пожалуй, уже нет. Я сделала все, что было в моих силах, чтобы оправдать смерть отца, и теперь я спокойна.
— Война?
— Не совсем. Мама… была очень хрупкой по словам отца. Она умерла при родах. Мой же отец был шахтером. Жили мы при старом короле довольно бедно, но папа один меня вырастил, не отдал в приют или еще куда-нибудь. Нет… он был замечательным, очень добрым и спокойным человеком, очень трудолюбивым. Когда началась война шахтеров оставили в тылу, чтобы они добывали железо на оружие. Отец… загонял себя. Самый упрямый человек на всей кете… Как-то раз он сказал мне, что готов ради победы работать на полном пределе своих сил и умереть с киркой в руке. Потому даже
