Все страхи мира - Том Клэнси

— Нам нужен какой-то звук, — произнес Рыков, протягивая руку за стаканом чая. — Чтобы кто-нибудь уронил гаечный ключ, хлопнул люком… допустил ошибку…

Я мог бы послать в его сторону активный сигнал гидролокатора… нырнуть под слой термоклина и бросить в него звуковой сигнал, получить отраженный и, таким образом, все выяснить… Нет! Дубинин отвернулся в сторону и едва не выругался в минуту слабости. Терпение, Валентин! Они терпеливы, а тебе нужно быть еще терпеливее.

— Евгений Николаевич, ты выглядишь усталым.

— Отдохну в Петропавловске, капитан. Буду спать целую неделю, встречусь с женой — нет, пожалуй, всю неделю спать не буду. — На лице лейтенанта появилась измученная улыбка, освещенная желтым отблеском экрана. — Но мне не хочется отказываться от такой редкой возможности!

— Нельзя рассчитывать на случайные звуки.

— Знаю, капитан. Эти проклятые американские экипажи… Я знаю, что он — «Огайо»! Кто еще может оказаться здесь?

— Воображение, Евгений, стремление принимать желаемое за действительное.

Лейтенант Рыков отвернулся.

— Не верю, что мой капитан сомневается в этом.

— Думаю, что мой лейтенант прав. — Вот это игра, подумал Дубинин. Подлодка против подлодки, ум одного командира против ума другого. Трехмерные шахматы, в которые играют в постоянно меняющемся физическом окружении. И американцы — мастера этой игры. Дубинин понимал это. Еще бы — у них превосходное оборудование, отличные экипажи, блестящая подготовка. Разумеется, американцам это тоже известно, и два поколения превосходства повлекли за собой скорее высокомерие, чем стремление к постоянному совершенствованию… может быть, не у всех, но у некоторых это точно. Хороший командир подводного ракетоносца поступил бы по-другому… Если бы у меня была такая подлодка, подумал Дубинин, никто в мире не сумел бы меня найти!

— Еще двенадцать часов, затем прерываем контакт и идем на базу.

— Жаль, — произнес Рыков, хотя его точка зрения была иной. Шести недель в море для него было достаточно.

— Глубина шестьдесят футов, шесть-ноль, — скомандовал вахтенный офицер.

— Есть глубина шестьдесят футов, шесть-ноль, — повторил офицер контроля глубины. — Рули глубины вверх десять градусов.

Только что начались учения по запуску ракетных снарядов. Они проводились регулярно, чаще других, и задачей было не только проверить боевую выучку команды, но и напомнить всем об их главном назначении в случае войны — запуске двадцати четырех баллистических ракет «Трайдент-II D-5», каждая из которых несла десять многоцелевых боеголовок независимого наведения Марк-5. В свою очередь каждая из десяти боеголовок имела тротиловый эквивалент в 400 килотонн. В общей сложности на борту подводного ракетоносца находилось двести сорок ядерных боеголовок общей мощностью 96 мегатонн. Однако на деле все обстояло намного сложнее, поскольку полет ядерных ракет основывался на взаимосвязанной логике нескольких законов физики. Небольшие по своей взрывной мощи боеголовки были более эффективны, чем крупные. Но самым важным было то, что боеголовки независимого наведения Марк-5 обладали достоверной точностью попадания в цель ±50 метров вероятной круговой ошибки, что на языке, доступном для нормальных людей, означает следующее: пролетев больше четырех тысяч морских миль после запуска, половина боеголовок отклонится от цели не больше чем на 164,041 фута, а почти все остальные лягут в радиусе, не превышающем 300 футов. Величина «промаха» была намного меньше кратера, образующегося при разрыве ядерной боеголовки, и в результате баллистические ракеты D-5 были первыми ракетами, запускаемыми с моря и обладающими способностью подавления ракет противника. Они были предназначены для нанесения первого упреждающего удара. Принимая в расчет обычную систему двух боеголовок на одну цель, ракетоносец «Мэн» мог ликвидировать 120 советских ракет и/или бункеров управления, то есть примерно 10 % от общего количества межконтинентальных баллистических ракет в СССР, которые тоже имели своим назначением нанесение упреждающего удара.

В центре управления запуском ракет, ЦУР, расположенном ближе к корме от огромного ракетного отсека, главстаршина включил контрольную панель. Все 24 «птицы» были проверены и готовы к запуску. Бортовая навигационная система снабжала данными систему наведения каждой ракеты. Через несколько минут в нее будут введены поправки по информации, полученной от орбитальных навигационных спутников. Чтобы попасть точно в цель, ракете необходимо знать не только точные координаты цели, но и координаты места своего запуска. НАВСТАР — глобальная орбитальная система определения координат — могла определить их с точностью меньше пяти метров. Главный старшина следил за тем, как менялись огоньки на панели, по мере того как компьютеры запрашивали свои ракеты, сообщавшие им о готовности.

Внутри подводной лодки давление на корпус уменьшалось на 2,2 тонны на квадратный фут при подъеме на каждые 100 футов. Корпус «Мэна» при уменьшающемся давлении воды чуть раздался, и послышался резкий щелчок — сталь корпуса словно облегченно вздохнула.

Это походило на стон, едва слышный даже по акустической системе, и удивительно напоминало голос кита. Рыков был настолько утомлен, что, случись это несколькими минутами позже, он упустил бы этот звук, но, хотя офицер-акустик уже плохо соображал, его сознание еще не полностью утратило остроту, и он обратил на него внимание.

— Капитан, слышу щелчок от расширения корпуса подлодки… вот здесь! — Он ткнул пальцем в точку на экране, находящуюся прямо у основания тени, которую они с командиром рассматривали. — Он всплывает!

Дубинин вбежал в рубку.

— Приготовиться изменить глубину. — Он надел головной телефон, соединяющий его с акустиком.

— Евгений Николаевич, это нужно сделать хорошо и быстро. Я опущусь ниже слоя температурного скачка, как только американец всплывет над ним.

— Нет, капитан, лучше обождать. Его буксируемые датчики на короткое время останутся под термоклином!

— Черт побери! — Дубинин едва не рассмеялся. — Извини меня, лейтенант. Ты совершенно прав. За мной бутылка «Старки».

— Мы с женой выпьем за ваше здоровье… Я вычислил угловое расстояние… По моим расчетам цель ниже на пять градусов от наших буксируемых датчиков… Капитан, если мне удастся сохранить с ним контакт, в тот момент, когда мы потеряем его и он исчезнет в термоклине…

— Отлично, быстро определите расстояние! — Оценка будет приблизительной, но по крайней мере я получу представление, подумал Дубинин. Он дал несколько распоряжений руководителю группы слежения.

— Два градуса… потрескивание корпуса исчезло… его очень трудно держать, но сейчас он мелькает на фоновом шуме… Исчез! Всплыл через термоклин!

— Один, два, три… — считал Дубинин секунды. Американец проводит, должно быть, ракетные учения или всплывает для установления связи, в любом случае он окажется на глубине в двадцать метров, а его буксируемые пассивные датчики… пятьсот метров длиной… скорость пять узлов и… Все!

— Рулевой, опустить носовые рули глубины на пять градусов. Мы уходим под слой температурного скачка. Старпом, рассчитайте температуру за бортом. Медленно, рулевой, медленно…

«Адмирал Лунин» опустил нос и плавно соскользнул под колыхающуюся волнообразную границу, разделяющую относительно теплую воду у поверхности океана и холодную воду глубин.

— Расстояние? — спросил Дубинин у офицера группы слежения.

— Оцениваем его от пяти до девяти тысяч метров, капитан. Это все, чего мне удалось добиться.

— Молодец, Коля! Великолепно!

— Опустились ниже термоклина, температура за бортом пять градусов, — доложил старпом.

— Носовые рули глубины на нуль. Выровнять корабль.

— Рули глубины на нуле, капитан… корабль выровнен.

Если бы потолок в рубке не был таким низким, Дубинин подпрыгнул бы от радости. Еще бы — ему удалось добиться того, чего не добивался ни один командир советской подводной лодки и, если разведывательные данные соответствуют действительности, в чем преуспели всего несколько американских подводников. Он установил контакт и выследил американский подводный ракетоносец класса «Огайо». Во время войны он смог бы произвести активную гидролокацию противника для определения точной дистанции и осуществить торпедную атаку. Он сумел выследить самую неуловимую добычу в мире и подобраться настолько близко, что мог потопить ее. Он весь дрожал от волнения. Ничто в мире не сравнится с чувством победы. Ничто.

— Руль направо, — произнес он. — Новый курс триста градусов. Медленно увеличить скорость до десяти узлов.

— Но, капитан… — начал старпом.

— Мы разрываем контакт. Он продолжит учения еще минут тридцать. Очень маловероятно, что нам удастся уклониться от него после того, как учения закончатся. Лучше уйти сейчас. Он не должен знать, чего мы добились. Нам еще придется встретиться с ним. В любом случае мы решили свою задачу — сумели обнаружить его и приблизиться на дистанцию торпедного залпа. В Петропавловске, парни, мы все выпьем как следует — за счет вашего капитана! А теперь тихо и незаметно уйдем из этого района, чтобы он не заподозрил наше присутствие здесь.