Фэнтези-2005 - Ирина Скидневская

— …какое там жива, пополам переехало… — донеслось от остановки, где судачили женщины. Подошел троллейбус.

— Пропустите с ребенком! — рявкнул Богдан неожиданно грубо и, крепко прижав к себе пискнувшего Дениса, ввинтился в переполненные душные недра.

— Ты ведь понимаешь, что это просто совпадение? — спросила Люська. — Ты так огорчился из-за этой выдры Екатерины… Да еще картошка… На фиг она нам сдалась?

— Вот-вот, — подтвердил Богдан.

— А возле того перехода вечно всякая жуть. Нехорошее место. Месяц назад пацана сбили — перебегал…

Богдан тяжело вздохнул.

— Игнатьич, — Люська поморщилась. — Кстати, эту птицу я видела. Сидела на мусорном баке.

— Да?!

— Ну явно не ворона… Хотя большая. Очень похожа на ту, что у нас в селе под крышей жила.

— У нее глаза нет.

— Насчет глаза я не заметила, издали смотрела… Но явно покалеченная, едва летает. Знаешь, часто бывает, что подранки не улетают на зиму, а пристраиваются где-нибудь в городе… Надо подкормить.

— Люська, слушай, это не та же самая, что у нас под крышей…

— Ага. Прилетела за триста километров к тебе в гости. Как же.

Насмешливый Люськин тон привел Богдана в чувство. Но на Денискины рисунки он опасался смотреть еще долго — почти две недели.

Богдан сидел за работой, когда вернулись с прогулки Люська с Денисом. Люська держала санки, Денис — старое одеяльце, служившее подстилкой. С мокрых полозьев падали на линолеум снежные кляксы.

— Замерзли? — спросил Богдан, запирая дверь.

— Ага, — сказала Люська странным голосом. — Немножко…

И взялась расстегивать на Денисе шубку, но Богдан уже знал, что что-то случилось.

— Да нет, — ответила Люська на его взгляд. — Ничего… так. Деня, иди мой ручки… — Прикрыла за сыном дверь ванной. — Видели мы этого… кота. Вроде бы. Деня испугался… А дворничиха говорит, он здесь во дворе… короче, видели его. Вроде бы он болонку съел из второго подъезда.

— Кот?!

— Они говорят про него — «чернобыльский мутант», — Люська невесело усмехнулась. — Знаешь что? Позвоню-ка я в «будку». Пусть приедут, заберут его. На фига нам во дворе такая гадость?

«Будка», служба по отлову бродячих животных, никакого кота-мутанта во дворе не нашла, зато попыталась забрать двор-терьера Булата из третьего подъезда. Случился скандал, чуть ли не драка, хозяйка Булата кричала в лицо Люське оскорбления, Богдан едва сумел разрешить дело миром — заплатил «будочникам», и те убрались пустые.

Люська долго плакала на кухне, Богдан утешал ее и не знал, как утешить. Наконец в час ночи улеглись; в пять утра Денис вышел на кухню попить водички и, глянув в окно, увидел под единственным фонарем во дворе огромную тварь со стоящей дыбом шерстью…

Мигнул — чудовища как не бывало.

— Что это?

Богдан держал в руках новый рисунок Дениса, выпавший из-за неплотно прикрытой дверцы письменного стола. На рисунке были люди с круглыми головами, круглыми животами, с наведенными черной краской руками и ногами — много людей, у некоторых в руках большие черные ножи размером с хорошую саблю. Люди стояли плечом к плечу, один за другим, а в центре композиции помещался хиленький человечек в треугольном зеленом пальто и круглой шляпе. Руки человечка торчали в стороны — на каждой по пять длинных пальцев.

— Что это, Деня?

— Просто так, — уклончиво ответил сын. — Хулиганы.

— А это? В середине?

Сын пожал плечами.

— Это не я, случайно? — осторожно спросил Богдан. — В зеленом пальто?

— Может, и ты, — пробормотал Денис, глядя в сторону.

Одноглазый старик сидел на покосившемся ящике из-под овощей. На темной морщинистой ладони лежала картофелина — чистая, золотисто-коричневая, будто светящаяся изнутри.

— Лопату найди, — говорил старик. — Найди лопату.

За штабелями ящиков, за горами мешков с гнилой картошкой ходили на мягких лапах. Смотрели глазами-щелками, разевали вертикальные челюсти. Поскрипывал ветер:

— Заплатишь…

— Лопату найди! — повторил старик, заглядывая Богдану в лицо почти с отчаянием. — В лопате твое спасение…

Когда первый из них, весь какой-то мутный и вихляющийся, вынырнул из подъезда и заступил Богдану дорогу, тот уже знал, чего ждать, и побежал, не медля ни секунды.

Судя по множественному топоту и мату, за ним погнались человек пять, не меньше. Вокруг не было ни души, фонари не горели, Богдан бежал, боясь одного — выронить папку с диссером. Преследователи, вместо того чтобы разочароваться и отстать, с каждой секундой преисполнялись азартом:

— Стой, сука!

Богдан споткнулся и все-таки упал. Вокруг захлюпали по грязи ботинки, кто-то торжествующе пнул его в бок, потом еще…

— А-а-а! — распахнулось окно, стукнула рама. — Убивают! Батюшки! Милиция!

Неподалеку басовито залаял пес. Богдана пнули еще раз, напоследок — и хлюпанье быстрых шагов отдалилось, затюкало по бетонной дорожке, потом по асфальту, потом стихло…

Рядом стоял сосед с догом. Вернее, сосед стоял, а дог описывал вокруг взволнованные круги.

— Бодя? Ты?

Женщина в окне матерно грозила «этим гадам» всеми возможными карами. Богдан поднялся, прижимая к груди папку с диссером:

— С-спасибо…

…Пальто пропало. Ничего страшного: и Богдан и Люська понимали, что могло кончиться куда хуже.

В хозяйственном магазине стоял плотный химический запах. Богдан долго и бесцельно разглядывал тяпки без рукояток, грабли, жестяные лейки, пакетики с удобрениями; на толстой картонке лежала лопата. Темная, со светло-стальным ободком вокруг острия, еще ни разу не пробовавшая земли, она казалась не мирным инвентарем, но оружием убийства. Богдан смотрел на лопату третий день подряд; купить ее означало признать себя сумасшедшим. Не купить — отказаться от последнего оружия в борьбе со взбесившейся судьбой.

— Что вы все смотрите? — удивилась толстая продавщица. — Берите, пока есть. Сталь хорошая. Держачок вам подберем.

— Дорого, — сказал Богдан, ощупывая в кармане сумки ворох бумажных купонов. От портмоне пришлось отказаться — во-первых, их немилосердно воровали. Во-вторых, такая масса денег не помещалась ни в один кошелек…

— Весной подорожает! Да еще и не будет, все разгребут под сезон… Берите!

«Лопата тебя спасет», — Богдан вспомнил и содрогнулся. Зачем лопата? Уж не могилу ли себе копать?!

— Мне не надо, — сообщил разочарованной продавщице. — Дачу-то продали…

Повернулся и пошел к двери.

В четверг, забирая Дениса из садика, Богдан первым делом ринулся к выставке рисунков. Тема была «Сказки»; не глядя на рисунки прочих детей, Богдан жадно отыскивал надпись «Донцов» на обороте…

На этот раз Денису явно удался рисунок: клякс почти не было. Посреди листа имелся вертикальный коричневый столб, от столба в разные стороны тянулась желтая цепь из неровных звеньев; справа цепь заканчивалась уже знакомой тщедушной фигуркой: круглоголовый человечек вместо треугольного пальто был облачен теперь в квадратную черную куртку. Всю левую сторону листа занимал бурый силуэт с острыми ушами и толстым хвостом до самого неба.

— Что это? — спросил, обмирая, Богдан. — Это… кот?

— Кот научный, — радостно подтвердил Денис. — То есть ученый.

— А это кто? Александр Сергеевич Пушкин? — Богдан указал на фигурку в правом углу листа.

— Нет, — Денис скромно потупился. — Это ты.

— Зачем? — устало удивилась Люська.

Богдан не нашелся, что ответить. В декабре выпал наконец снег, все палисадники были заметены сугробами, приближался Новый год, а сбережения семьи были, мягко говоря, скромными.

— Она дешевая, — соврал он, оправдываясь.

Люська ничего не сказала. Уселась перед телевизором с чашкой чая на блюдце.

Богдан сел на корточки и высвободил лопату из мешка. «Острая, — говорили в магазине, — в транспорте осторожнее». Рукоятка была слишком свежая, слишком чистая; острие поблескивало тускло и хищно, и почему-то сам вид заостренной лопаты вдруг совершенно успокоил Богдана.

Пусть приходит, подумал удовлетворенно. Кот-мутант, или кто он там…

Люська тупо смотрела на экран. Богдан понимал, что она не видит и не слышит событий «Санта-Барбары», что нервозность последних месяцев скоро доведет ее до срыва, что надо объясниться — или покаяться, что одно и то же…

Он снова оделся и вышел во двор с лопатой в руках. Остановился посреди палисадника; в этом месте проходила теплотрасса, поэтому снег проседал, а земля не твердела. Сам не понимая зачем, Богдан налег на заступ — мышцы вдруг вспомнили август, огород, он был почти уверен, что в ямке обнаружится картофельный клубень…