Призвание миротворца - Павел Александров

Калиган усмехнулся, лениво глядя в пол. Он ожидал чего-то подобного.

— Допустим, я соглашусь: и что, высокочтимые архимаги поверят мне на слово?

— Разумеется, нет, — в ответ Хоркис скользко усмехнулся. — Ты дашь неоспоримую клятву на алтаре Амартеоса и добровольно примешь клеймо его вечного раба.

Калиган чуть наклонил голову, сложил под столом руки, пытаясь собрать волю в кулак. Но ослабляющие чары напрочь лишили его такой возможности. Их не осилить ничем. Его не хватит даже на то, чтобы опрокинуть стол на этого самоуверенного колдуна.

Ну что же, удар можно нанести не только силой мышц.

— И это всё? — бросил он простодушно.

— А тебе мало? — ухмыльнулся Хоркис.

— Ну, признаться, я думал, что надо будет ещё станцевать перед высокочтимыми архимагами танец «чуда-буга» и поцеловать себя в задницу.

Спиромаг разочаровано вздохнул.

— Всё остришь, следопыт. Ты что, не осознаёшь, где очутился?

— А ты не осознаёшь, с кем говоришь, спиромаг? — голос Калигана стал твёрже. Он понял, что всё кончено и нет смысла осторожничать. — Ты обещал, что твоя сделка не затронет моей чести. Но видимо вы, тёмные, совсем позабыли смысл такого слова, как «честь», если ты предлагаешь мне спасти свою жизнь двойным предательством: и королевы, и Всевышнего.

— Значит, твой ответ «нет», — произнёс спиромаг так, будто с самого начала знал, чем закончится этот разговор, и начал постукивать тонкими белыми пальцами по столу.

— Догадливый ты парень, Хоркис.

Спиромаг поглядел на него долгим немигающим взглядом. Калиган уже чётко видел, что тот был заранее готов к такому ответу, и у него есть кое-что в запасе. Последний довод.

И тут Калиган, только что переступивший через свой страх перед пытками и смертью, почувствовал, что следующую черту ему не преодолеть…

— Смелые слова, Калиган. Уважаю достойных противников. Приятно и интересно иметь дело с такими людьми. Хлюпики, хнычущие и портящие воздух при одном упоминании о камере пыток, быстро утомляют, навевая тоску и печаль, а ещё — обиду за человеческую расу. Однако, как ты сам, очевидно, догадываешься, я готов со своей стороны увеличить цену сделки. Как ты думаешь, что я могу накинуть в качестве платы, кроме твоей жизни?

— Золото-самоцветы, — буркнул следопыт с напускным безразличием.

— Не дурачься, а угадай. Это же так просто…

— Чьи-то жизни, Хоркис? Кого-то из других пленников Тёмного Круга?

— Верно. Но договаривай, договаривай, чьи именно жизни я готов выставить на этот торг?

Калиган с трудом поднял руки, облокотился о стол и подпёр постоянно клонящуюся вниз голову. Теперь его опухшее лицо было чётко напротив лица спиромага. Вечно прищуренные глаза следопыта изучали Хоркиса, словно тот был допрашиваемым, а не наоборот.

Но видимое хладнокровие было обманчивым. Калигана с каждой секундой охватывало беспокойство, с которым он не мог справиться при всей своей силе самообладания.

Не может быть! Подлый колдун хитрит, просто хитрит!

Спиромаг поставил на стол тусклое выпуклое зеркальце в золотой оправе. Затем, не касаясь, провёл над ним ладонью, и в неясном стекле проявились мутные образы.

Аргомах и Флоя! Как?! Когда?! Как они могли оказаться в плену?! Он же всё предусмотрел — все выходы на крышу были оплетены его ловушками, как паутиной! Да и ученики его сами способны ощутить малейшее приближение магов и скрыться в мгновение ока!

— Итак, старший следопыт, учитель Школы рыцарей юга и советник королевы Сильвиры, ставки возросли, не так ли? — произнёс спиромаг с ироничной помпезностью. — Позволит ли тебе твоя вера перегрызть себе вены, чтобы избежать выбора? Или, быть может, ты умеешь останавливать сердце? Сомневаюсь. Ты настолько высокого мнения о себе, настолько высоко ценишь свои способности и веришь в свое непогрешимое умение контролировать всё вокруг, что даже не изучил такой полезный приём шпионов-смертников, как остановка сердца. Однако мы отвлеклись. Как видишь, твои подопечные пребывают во здравии и находятся в комнатах со всеми удобствами. Пока что. Будут ли они переведены в менее приятное помещение, зависит от твоего решения.

Калиган ничем не выдал смятения. Надо затянуть время, что-то придумать…

— Мне надо поговорить с кем-то из архимагов.

— Это с кем же? — удивлённо вскинул брови спиромаг. — С Калидом? С Вегаром? С Гелленой? Ты и представить себе не можешь, сколько усилий я приложил, чтобы удержать старика Калида от безумной расправы. После того как красные капли из Сферы Крови попали на его тело, он стал так кровожаден, что вызывает беспокойство даже у своих преданных сторонников. Можешь себе вообразить, в какое помешательство он впал, узнав, что с тобой был Автолик, да ещё и тому удалось скрыться! Твоё счастье, что Калид утратил былое влияние в Тёмном Круге, и теперь его, очевидно, ждёт судьба выжившего из ума Эреба, отца небезызвестной нам Амарты. Тот тоже в своё время был помешан на мести.

Из всего сказанного Калиган вынес для себя только то, что Автолик вырвался. Что ж, если колдун не врёт, есть хоть что-то обнадёживающее в его положении.

— Решай скорее, Калиган. Скоро начнётся совещание, а я должен прийти на него с готовым предложением.

Калиган тяжело думал, склонив голову набок. С первым условием он был готов согласиться: в конце концов, Сильвира в ближайший год всё равно не будет посылать экспедиции в Подземные Копи, а за год можно много чего придумать. Но вот второе… Неоспоримая клятва на алтаре Амартеоса… добровольное клеймо… Кажется, более мерзкого способа преступить Путь Истины и не выдумать. Флоя ему этого точно не простит.

— Ты же понимаешь, Хоркис: клятвы я не дам, — произнёс он тихо, без мольбы, но и без прежней нагловатости.

— Сожалею, Калиган. Но я не знаю более убедительных способов доказать архимагам твою готовность служить Тёмному Кругу, — спиромаг проговорил это почти с сочувствием. — Лично для меня это не было бы препятствием: я не верю в богов. Моё божество — чистый разум. Но тебе видней, что тебе дороже: ученики или принципы.

— Хоркис, послушай, вы же называете себя высшими магами, благороднейшим сословием, идеальной кровью — и прибегаете к таким гнусностям, как принуждение человека отречься веры?

Калиган ни на что не рассчитывал. Он говорил, ничуть не надеясь сыграть на великодушии спиромага, скорее просто прощупывал его душу: сохранилось ли там хоть что-то человеческое, за что можно ухватиться как за соломинку.

Спиромаг откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.

— Хорошо, Калиган, скажу начистоту. Ты нам попался в неудачное для себя время. Год назад тебя, скорее всего, отпустили бы в обмен на кого-то из пленников или за богатый выкуп: так, чтобы и не разгневать Сильвиру, и в то же время — указать ей на тщетность её попыток заслать лазутчиков в Башню. Но сейчас воинствующие головы в Тёмном Круге захватили большинство, изрядно потеснив целесообразную партию, к которой отношусь и я.