Ноги из глины - Пратчетт Терри

Терри Пратчетт

Ноги из глины

Terry Pratchett

Discworld: Feet of Clay

* * *

Feet of Clay first published by Victor Gollancz Ltd, London

This edition published by arrangement with Orion Publishing Group and Synopsis Literary Agency

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Copyright © Terry Pratchett, 1996

© Пташкина Е., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2021

* * *

Стояла теплая весенняя ночь, когда кто-то постучал кулаком в дверь – так сильно, что аж петли погнулись.

Мужчина открыл и выглянул на улицу. Ночь была пасмурная, от реки поднимался туман. С тем же успехом можно было пытаться что-то разглядеть сквозь белый бархат. Позже он вспоминал, что будто бы видел в тумане чьи-то неясные фигуры – как раз за границей света, льющегося из двери на мостовую. Множество фигур, которые внимательно за ним наблюдали. Кажется, он заметил смутные светящиеся точки…

Фигура напротив него, впрочем, была вполне определенной. Крупная, темно-красная, как будто вылепленная ребенком из глины. Глаза у нее горели, как два уголька.

– Ну и зачем ты ко мне явился посреди ночи?

Голем протянул ему табличку, на которой значилось:

МЫ СЛЫШАЛИ, ТЕБЕ НУЖЕН ГОЛЕМ.

Ах да, точно, големы ведь не разговаривают.

– Ха. Нужен? Еще как. По карману? Если бы. Я наводил справки, но за вас нынче три шкуры дерут…

Голем стер слова с таблички и написал:

ДЛЯ ТЕБЯ – СТО ДОЛЛАРОВ.

– Это за тебя столько?

НЕТ.

Голем посторонился, и на свет вышла другая фигура.

Это, несомненно, тоже был голем. Но не один из тех глиняных работяг, что иногда встречаются на улицах. Он сиял, будто отполированная статуя, безукоризненный во всем, вплоть до мелких деталей одежды. При взгляде на него вспоминались старинные картины, изображающие городских королей, с этими их горделивыми позами и царственными прическами. Даже на голове у него была вылеплена небольшая корона.

– Сто долларов? – подозрительно спросил человек. – Что с ним не так? Кто его продает?

ВСЕ ТАК. ОН САМО СОВЕРШЕНСТВО. ДЕВЯНОСТО ДОЛЛАРОВ.

– Кажется, кто-то хочет поскорее от него избавиться…

ГОЛЕМ ДОЛЖЕН РАБОТАТЬ. ГОЛЕМУ НУЖЕН ХОЗЯИН.

– Да, да, верно, но всякое поговаривают… Мол, они могут свихнуться и начать работать без остановки, и все такое.

НЕ СВИХНУЛСЯ. ВОСЕМЬДЕСЯТ ДОЛЛАРОВ.

– На вид новехонький, – сказал человек, постучав по сияющей груди. – Но големов больше не производят, потому и стоят они столько, что скромным дельцам о них остается только мечтать… – Он осекся. – Их что, снова кто-то делает?

ВОСЕМЬДЕСЯТ ДОЛЛАРОВ.

– Слыхал я, священники уже несколько лет как эту лавочку прикрыли. Если словят за таким, проблем не оберешься.

СЕМЬДЕСЯТ ДОЛЛАРОВ.

– Кто их делает?

ШЕСТЬДЕСЯТ ДОЛЛАРОВ.

– Он их продает Альбертсону? Или Спаджеру и Вильямсу? С ними и так трудно тягаться, так они еще деньжат скопили, чтоб фабрику новую отгрохать…

ПЯТЬДЕСЯТ ДОЛЛАРОВ.

Человек обошел голема.

– Я это всё к чему: нельзя же сидеть и смотреть, как твоя компания схлопывается на глазах, потому что кое-кто занижает цены…

СОРОК ДОЛЛАРОВ.

– Религия религией, но святые отцы – плохие дельцы, а? Хм… – Он поднял взгляд на бесформенного голема, стоящего в тени. – Ты что, только что написал «тридцать долларов»?

ДА.

– Всегда любил оптовые цены. Погоди-ка минутку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он зашел в дом и вернулся с пригоршней монет.

– А с теми подонками ты тоже будешь торговать?

НЕТ.

– Хорошо. Передай своему боссу, что с ним приятно иметь дело. Проходи, весельчак!

Белый голем зашел в здание фабрики. Человек огляделся, шмыгнул за ним и захлопнул дверь.

В темноте зашевелились тени. Раздалось еле слышное шипение. Потом крупные тяжелые фигуры, слегка покачиваясь, направились прочь.

Немного погодя попрошайка, который стоял за углом, протягивая руку в надежде на милостыню, с изумлением обнаружил, что неожиданно стал богаче на целых тридцать долларов[1].

В сверкающих декорациях космоса вращался диск Плоского мира, совершая неспешные обороты на спинах четырех огромных слонов, что опирались на панцирь Великого А’Туина, звездной черепахи. Медленно плыли сквозь пространство континенты, а над ними, закручиваясь в другом направлении, плавно вальсировали циклоны и антициклоны, словно пары в бальном зале, движущиеся против общего потока. Триллионы тонн географии неторопливо катились по небу.

На штуки вроде географии и метеорологии люди смотрят свысока, и не только потому, что первая у них под ногами, а из-за второй они промокают до нитки. Дело в том, что ни одна из них не похожа на настоящую науку[2]. Но если география – это просто заторможенная физика, из которой там и сям торчат деревья, то метеорология преисполнена изысканного хаоса и восхитительной сложности. Взять, например, лето. Это не только время, но и место. А еще лето – живое существо, и зимой оно отправляется на юг.

Даже в Плоском мире, с его крошечным солнцем, вращающимся по орбите, времена года сменяли друг друга. В Анк-Морпорке, величайшем из городов, лето отпихивало локтем весну, а потом получало тычок в спину от осени. С точки зрения географии особых изменений это в городе не вызывало, хотя поздней весной грязная пена на реке окрашивалась в приятный изумрудный оттенок. Весенняя дымка превращалась в осенний туман, который смешивался с дымом и парами из магического квартала и алхимических мастерских, пока не начинал жить собственной жизнью, густой и удушливой.

И время двигалось вперед.

Осенний туман жался к темным оконным стеклам. Струйка крови бежала по страницам редкого сборника религиозных трактатов, разорванного пополам.

Можно было без этого обойтись, подумал отец Трубчек.

Потом пришла мысль, что и без удара по его голове в общем-то можно было обойтись. Но отца Трубчека никогда особо не заботили подобные вещи. Люди исцелялись, книги – нет. Дрожащими руками он попробовал собрать страницы, но снова рухнул на спину.

Комната вращалась.

Дверь распахнулась. Половицы заскрипели под тяжелыми шагами. Вернее, под шагами, которые перемежались шарканьем.

Топ. Шарк. Топ. Шарк.

Отец Трубчек попытался сосредоточиться.

– Ты? – прохрипел он.

Кивок.

– Собери… эти… книги.

Книги подняли с пола и аккуратно сложили в стопку – пальцами, не слишком приспособленными для этого дела. Новоприбывший извлек из кучи хлама перо, что-то написал на клочке бумаги, свернул его и бережно вложил отцу Трубчеку в рот.

Умирающий священник выдавил улыбку.

– Мы устроены иначе, – пробормотал он, и свернутая бумажка, зажатая между губ, задрожала, как последняя сигарета перед казнью. – Мы сами… придумываем… свои… с…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Гость, стоя на коленях, какое-то время смотрел на него, а потом с величайшей осторожностью медленно наклонился и закрыл ему глаза.

Сэр Сэмюэль Ваймс, командор Городской Стражи Анк-Морпорка, хмуро посмотрел на свое отражение в зеркале и начал бриться.