На литературных тропах - Александр Шмаков

На литературных тропах

Уральские писатели о Ленине

Нас не сломит нужда,Не согнет нас беда,Рок капризный не властен над нами.Никогда, никогда.Никогда! Никогда!Коммунары не будут рабами.

Эти мятежные и мужественные строки любил Ленин. Их читала Владимиру Ильичу Н. К. Крупская и, вспоминая об этом позднее, писала:

«Читаешь, точно клятву Ильичу повторяешь, — никогда, никогда не отдадим ни одного завоевания революции!»{1}

Автор стихотворных строк уралец Василий Князев. Путь его в революцию начался 9 января 1905 года, когда он появился в рядах демонстрантов на площади у Зимнего дворца. Как участник «кровавого воскресения», Василий Князев был сослан в Екатеринбург, где начал писать стихи, публикуя их в местных газетах под псевдонимами: «Дед Нефед», «Гриша Полевой», «Красный петух». Под «Песней коммуны», написанной в 1918 году и полюбившейся В. И. Ленину, стояла подпись «Красный звонарь». Стихотворение это помещено в сборнике Василия Князева «О чем пел колокол», изданном в 1920 году в Петрограде, и сейчас хранится в Кремлевской библиотеке В. И. Ленина{2}.

Первую страницу в книгу о вожде высекла как на граните Л. Сейфуллина своим «Мужицким сказом о Ленине», написанном в 1924 году.

«Это — первая легенда о человеке с именем Ленин в бедном легендами уезде, где сгасала яркость многих имен, — пишет Л. Сейфуллина. — И для меня она — убедительное свидетельство: дана была Ленину вера тугой мужицкой души. Только о том мужик рассказывает сказы, что вошло в его сердце и память в живых образах, чему он поверил. Оттого в печальный час я не боюсь смешных слов простой его сказки. Этими сказками входил Ленин в душу к мужику»{3}.

И, действительно, в сказе Л. Сейфуллиной Ленин видится мужицкими глазами как «всем наукам обученный дотошный человек», угадывающий заветные народные думы — крестьян и фабричных, и делающий для них все, о чем им только подумалось. В уста рассказчика вкладываются удивительно емкие, полные глубокого социального смысла слова о рабочем люде и его подлинном вожаке — Ленине.

В сказе подчеркивается обаятельная простота Ленина. К нему тянутся все «добытчики», готовые «идти под его руку» против «прожитчиков». Сейфуллина показала убедительность ленинской логики, ораторский дар, покоряющий народ. Классовый характер сказа подчеркивается выразительными народными эпитетами: «добытчики» и «прожитчики».

Лидии Сейфуллиной удалось в сказовой манере рассказать о вожде пролетарской революции, организаторе большевистской партии. Ленин в сказе похож на народных героев-победителей, сталкивающихся с враждебными силами. Образ Ленина вызывает искренние симпатии.

Собственно мужицкий сказ, услышанный писательницей в поселке Карагай, все время перемежается авторскими эмоциональными отступлениями. Л. Сейфуллина старается всячески подчеркнуть главную мысль, что в народе интересуются Лениным, как своим кровным родственником, и все время расспрашивают о нем. Так своеобразно выражается ею единство и слитность вождя и трудовых масс.

25 июня 1924 года «Мужицкий сказ о Ленине» был напечатан в златоустовском журнале «Маховик»{4}. Это одна из самых ранних уральских публикаций произведения Л. Сейфуллиной. Позднее сказ в сокращенном варианте под названием «Как Ленин с царем народ поделили» печатался в челябинской газете «Советская правда»{5}.

«Мужицкий сказ о Ленине» стал подлинно народным произведением. Он долгие годы не сходил со страниц центральных и местных газет и журналов, многократно переиздавался отдельной книгой, переводился на языки братских народов нашей страны и за рубежами отчизны.

Сказ этот — не единственное произведение писательницы о вожде. Образ Ленина продолжал волновать Лидию Николаевну всю жизнь, начиная с первых дней, когда она услышала имя вождя в глухой уральской степи, затем видела его на третьем Всероссийском совещании заведующих внешкольными подотделами Губотнаробразов, в феврале 1920 года, и когда провожала в последний путь в тяжелые январские дни.

Ленин вошел в сердце писательницы, как самое светлое и дорогое, что дала ей обновленная жизнь. Недаром она, вспоминая первую и живую встречу с Лениным, писала:

«Для меня этот день стал жизненным откровением. Он определил мое трудовое место в стране, весь мой дальнейший рабочий путь — внешкольного работника, позднее — литератора»{6}.

Не сохранилось упоминаний Л. Сейфуллиной, но надо думать, что именно по ее желанию редакция «Сибирских огней», где появилась ее первая повесть, послала номер журнала В. И. Ленину с надписью: «Ильичу от редакции. 26.1.23 г.». Второй экземпляр журнала редакция направила Н. К. Крупской. Сейчас оба эти экземпляра хранятся в кремлевской библиотеке В. И. Ленина{7}.

В тяжелую годину смерти вождя, кроме «Мужицкого сказа о Ленине», Л. Сейфуллина написала еще одно слово-раздумье «Верность», опубликованное в однодневной литературной газете «Ленин», посвященной памяти В. И. Ленина (Ульянова). Это слово-раздумье по своей внутренней мелодичности и поэтическому настроению напоминает стихотворение в прозе. Оно написано на одном дыхании. Его почти невозможно цитировать, не нарушив органическую ткань всего произведения. «Верность» звучит как минорный аккорд, но полный жизнеутверждающей силы и веры.

Великолепен не только запев, но и концовка этого самого короткого и вдохновенного произведения Л. Сейфуллиной. В нем образ Ильича неотъемлем от образа Н. К. Крупской.

«Тихая женщина осталась тихонько стоять за плечом победителя. Без шума, без возгласов поддержала тяжелое плечо героя. Не склонилась, не устала до самого этого красного гроба. И теперь стоит и дни, и в шумливые траурные ночи. Стоит молчаливая на последних дежурных часах. Имя женщины — Надежда. Потомки дадут ей другое — Верность.

И живое изваяние редчайшей верности у великого гроба каждый день призывает к этой верности Ленину и шумливый прощальный людской приток»{8}.

Вновь к образу Ленина писательница возвращается в 1934 году в очерке «Ленинский декрет», когда, вспоминает, как она, будучи в Челябинске, претворяла в жизнь ленинский «Декрет о ликвидации безграмотности среди населения РСФСР», проводила занятия по ликбезу среди женщин, молодежи и красноармейцев боевых частей Пятой армии.

«Каждый стремился осмыслить перемену в своей личной судьбе, принесенной новым государственным строем, вернее и глубже понять новую жизнь и, по призыву Ленина, — научиться строить ее»{9}.

В своих воспоминаниях «О Ленине», написанных Л. Сейфуллиной в 1948 году, она воскрешает далекое и дорогое для нее событие — участие в работе третьего Всероссийского совещания, на которое ее делегировал Челябинский губотнаробраз.

Что важно в воспоминаниях, так это непосредственное восприятие облика Ленина в момент его появления на совещании, когда «этот небольшого роста человек, как великан, как некая громада, занял собой все вокруг».

Писательницу потрясла услышанная речь вождя.

«Ленин говорил, в зале стояла та изумительная тишина, при которой кажется, что и дышит здесь один — тот, который говорит. И смотрели мы на него всепоглощенным зрением, чтобы сохранить его образ в себе, унести с собой навсегда в свою отдельную человеческую жизнь. И слышали так же, чтобы донести в свою жизнь каждое ленинское слово во всей его полноценности»{10}.

Определив свое «трудовое место в стране» после прослушанной речи Ленина, писательница стремилась к тому, чтобы ее дальнейший путь и дальнейшая работа были отданы и посвящены народу. Здесь, на Урале, на посту внешкольного работника и библиотекаря Челябинска, она вторгалась в жизнь, была ее созидателем.

В годы Великой Отечественной войны имя Ленина вдохновило П. Бажова на создание сказов «Орлиное перо», «Солнечный камень» и «Богатырева рукавица», которые по образному выражению самого писателя помогли читателю «вперед дорогу дальше разглядеть». Владимир Ильич предстает в сказах как провидец правды, зеркало мудрости трудового народа, как человек, принесший свет и счастье, ибо в его руках оказался «верный ключ».

Читателю Ленин видится как воплощение народного разума, его лучших устремлений, «как всей земли заботливый хозяин». И когда в сказе «Орлиное перо» Мишунька говорит, что дедку посетил Ленин, дедко отвечает:

«— Верно, Мишунька, он. Не зря люди сказывают — ходит он по нашим местам. Ходит! Уму-разуму учит. Чтоб не больно гордились своими крылышками, а к высокому свету тянулись, к орлиному, значит, перу»{11}.