Носитель культуры - Вячеслав Рыбаков
- Категория: Фантастика и фэнтези / Научная Фантастика
- Название: Носитель культуры
- Автор: Вячеслав Рыбаков
- Возрастные ограничения: Внимание (18+) книга может содержать контент только для совершеннолетних
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вячеслав Рыбаков.
Носитель культуры
Тугой режущий ветер бил из темноты, волоча длинные струи песка и пыли. От его неживого постоянства можно было сойти с ума; на зубах скрипел песок, от которого не спасали ни самодельные респираторы, ни плотно стиснутые губы. С вершин барханов срывались мерцающие в лунном свете шлейфы и ровными потоками летели по ветру.
Дом уцелел каким-то чудом. Его захлестывала пустыня; в черные, бездонные проломы окон свободно втекали склоны барханов, затканные дымной пеленой поземки. Видно было, как у стен плещутся, вскидываясь и тут же опадая, маленькие смерчи.
На пятом этаже в трех окнах подряд сохранились стекла.
– Это может быть ловушкой, – проговорил инженер.
Крысиных следов не видно, подумал музыкант, и сейчас же шофер сказал:
– Крысиных следов не видно.
– Ты шутишь? – качнул головой инженер. – На таком грунте, при таком ветре? Они не продержатся и получаса.
Долгая реплика не прошла инженеру даром – теперь ему пришлось отвернуться от ветра, наклониться и, отогнув край марлевого респиратора, несколько раз сплюнуть. Плевать было трудно, нечем.
– Войдем в тень, – предложил пилот, почти не размыкая губ. – Мы как мишень. Там обсудим.
– Что? – пробормотал шофер. – Обсуждать – что? Глянь на луну.
Мутная луна, разметнувшаяся по бурому небу, касалась накренившегося остова какой-то металлической конструкции, торчащей из дальнего бархана.
– Садится, – сказал друг музыканта. Он очень хотел, чтобы уже объявили привал. Ремни натерли ему плечо до крови.
– Именно, – подтвердил шофер. – Скоро рассвет. Все одно, день-то переждать надо.
– Приметный дом, – проговорил пилот задумчиво.
– Пять дней их не встречали, – ответил шофер.
– Отобьемся, – сказал друг музыканта. – Вам ведь доводилось уже.
Пилот только покосился на него, усмехаясь полуприкрытыми марлей глазами.
– Устали мы очень, – сообщила мать пилоту, и тот, помедлив, решился:
– Оружие на изготовку. Первыми – мы с шофером, в десяти метрах парни, затем вы с дочерью. Инженер замыкает. Вперед.
Музыкант попытался сбросить автомат с плеча так же четко, как и все остальные, но магазин зацепился за металлическую застежку вещмешка, и оружие едва не вырвалось из рук. Музыкант только плотнее стиснул зубы и ребром ладони перекинул рычажок предохранителя. Пилот и шофер уже удалились на заданную дистанцию; из-под ног их, вспарывая поземку изнутри, взлетали темные полосы песка. Увязая выше щиколотки, наклоняясь навстречу ветру, музыкант двинулся за первой двойкой, стараясь ставить ноги в следы пилота. Рядом он чувствовал надежную близость друга, сзади тяжело дышала мать. С автоматом в руке музыкант казался себе удивительно нелепым, игрушечным – какой-то несмешной пародией на «зеленые береты». Никогда он не готовил своих рук к этому военному железу, но вот чужой автомат повесили ему на плечо, и теперь палец трепетал на спусковом крючке. Идти было очень трудно.
Они вошли в окно и в комнате сомкнулись. Пилот отстегнул с пояса фонарик.
– Дверь, – коротко приказал он, левой рукой держа на изготовку автомат.
Инженер и шофер прикладами проломили дверь, намертво завязшую в наметенном песке. Сквозь неровную пробоину пилот направил луч света в открывшуюся комнату и сказал:
– Вперед.
Музыкант, а затем его друг вошли в пробоину, навстречу своим тусклым, раздутым теням, колышущимся на стене.
– Все нормально, – сообщил музыкант, еще водя дулом автомата из стороны в сторону. Здесь было тише, и песка на полу почти не оказалось. В комнату втиснулись остальные.
– На лестницу, – сказал пилот. – Порядок движения прежний.
Они вышли на лестницу. Напряжение стало спадать: отдых неожиданно оказался совсем близким.
– Крысиных следов не видно, – проговорил шофер.
Тонкий слой песка покрывал ступени, смягчая звук шагов. В выбитых окнах завывал ветер, где-то билась неведомо как уцелевшая форточка.
– Интересно все-таки, мутанты это или пришельцы? – спросил друг музыканта, обращаясь к инженеру. – Что по этому поводу говорит наука? – Автомат он нес в левой руке, держа за ремень, а правую ладонь, оберегая плечо, подложил под лямку вещмешка.
– Разговорчики, – не оборачиваясь, бросил шедший на полпролета выше пилот.
– Как он мне надоел, – шепнул, наклонившись к уху музыканта, его друг. – Буонапарт…
– А ты представь, как мы ему надоели, – так же шепотом ответил музыкант. – Едим как мужчины, а проку меньше, чем от женщин…
– Прок, прок… Какой теперь вообще может быть прок? Протянуть подольше в этом аду?
Музыкант молча пожал плечами.
– А зачем?
– Чтобы спокойно было на душе, – помолчав, ответил музыкант. Он задыхался на долгом подъеме, сердце уже не выдерживало.
– Чтобы спокойно было на душе, надо оставаться собой. И когда берешь, и когда даешь. Не насиловать ни других, ни себя. Не обманывать принесением большего или меньшего количества пользы… проку, как ты говоришь… чем это естественно. Оставаться собой – максимум, что человек вообще может.
– И максимум, и минимум, – вставил все слышавший инженер. – Смотря по человеку.
– «Не измени себе, – ответил друг музыканта, – тогда ты и другим вовеки не изменишь…» Старик Шекспир в этих делах разбирался лучше нас всех, вместе взятых.
– Разговорчики, – повторил пилот. – Наш этаж. Налево.
Они влетели в квартиру, готовясь встретить засаду, ощетинясь стволами автоматов. В окна, прикрытые грязными стеклами, жутко заглядывала раздувшаяся, словно утопленник, луна. Мебель вполне сохранилась; на большом рояле в узкой хрустальной вазе стоял иссохший, запыленный букет.
– Крысиных следов не видно, – опять сказал шофер.
– Отдых, – произнес пилот долгожданное слово и первым содрал респиратор с лица и хлестнул грязной марлей по колену. На брюках остался рыжий след, облако пыли взвилось в черный, спокойный воздух.
– Хорошо без ветра, – сказала мать, – будто домой пришли, – она вздохнула. – Как хочется дом-то иметь!
– Потерпите еще несколько дней, – мягко проговорил пилот и ободряюще тронул женщину за локоть.
– Ты нам сыграешь? – спросила дочь.
– Если этот «Стейнвей» сохранился так хорошо, как кажется… – ответил музыкант, стараясь говорить спокойно. Он взгляда не мог отвести от рояля. Сердце его отчаянно билось в радостном ожидании.
– Можно будет сыграть в четыре руки, – предложил друг музыканта.
– Потом, потом, – сказал пилот. – Сначала еда. Отдых.
Они все очень хотели есть. А еще больше – пить. На зубах скрипел песок.
– Правда, что они не трогают носителей культуры? – спросил друг музыканта, жуя ломоть консервированного мяса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});