Технология создания партии - Валентина Быкова

ТЕХНОЛОГИЯ СОЗДАНИЯ ПАРТИИ

(Учебное пособие)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Строительство партий «снизу» в России 1990-х годов напоминало броуновское движение молекул, из суеты которого заметно выделялись КПРФ и ЛДПР. Первая с легкостью восстановилась из обломков КПСС, полностью воспроизведя прежнюю структуру, и с тех пор, став непременной частью парламентского истеблишмента, медленно тает, несмотря на некоторый приток молодежи. Вторая, вопреки широко распространенному мнению о том, что, кроме персонального бренда Жириновского, в этой партии ничего и никого нет, сформировала довольно устойчивую систему отделений. Она стала частью того же истеблишмента, и в ходе ближайших выборов у нее есть шансы удержаться на плаву.

Возникшие чуть позже СПС и «Яблоко» давно маргинализовались и, несмотря на героические усилия Никиты Белых переформатировать СПС, будущее и для нее не просматривается, тогда как Григорий Явлинский с какой-то свирепой решимостью ведет «Яблоко» к самоликвидации. Прошла череда «партий власти», начиная от НДР и заканчивая нынешним «кремлевским проектом» – «Единой Россией». Последняя, однако, уже вышла из рамок «административного проекта» и стала партией широкого народного представительства.

Все это совершенно закономерно. Время идеологических партий во всем мире завершается, а с ним вместе исчезает само основание для той формы многопартийности, что исходно базировалась на противостоянии более или менее четких доктрин. На противостоянии контрастных образов будущего. Каких-то двадцать лет назад еще нельзя было и помыслить о возможности формирования устойчивой коалиции ХСС и СДПГ в Германии. Совсем недавно нельзя было представить, что голлист Саркози, победивший социалистов с не слишком внушительным перевесом, тут же предложит ряду соперников войти в правительство, а они это предложение примут. Британские лейбористы давно уже консервативнее консерваторов и т. д. Разумеется, есть оттеночные различия между верхами демократов и республиканцев в США, но эти различия уж точно не имеют отношения к базовой идеологии Pax Americana, которая у этих вечных оппонентов одна на двоих. И т. д. Случаются и вовсе любопытные ситуации, когда, как в Бельгии, никак не получалось сложить правительство по той причине, что в тупик зашли не партии как таковые, а валлонские и фламандские когорты во всех партиях.

Разумеется, процесс идет и неравномерно, и не слишком быстро, поскольку матрицы электорального поведения европейцев, унаследованного от дедов, штука довольно устойчивая, хотя и запутавшаяся в странном здании Европарламента. Так или иначе, но тренд вполне ясно прорисован что на Западе, что на Востоке.

В мире, где все и вся определяется экономико-технологическими картами, а люди в явном большинстве увлечены трудностями потребления товаров и услуг, внутри общества для массовой идеологии не осталось места. Осталось место для конкуренции проектов, каждый из которых означает контроль над финансовым потоком. Осталось место для конкуренции между носителями разных технологий осуществления проектов. У наиболее сильных стран или ассоциаций стран вроде Евросоюза это собственные проекты, которые разрабатываются с учетом чужих проектов. У слабых стран своих проектов не может быть, и они заняты конкуренцией с другими слабыми странами за то, чтобы им нашлось место в чужих проектах. Россия, у которой вновь появился шанс стать сильной – пока еще, впрочем, довольно скромный шанс, – должна сформировать свой проект, поскольку позиция надежного поставщика энергоресурсов – это проект чужой. Значит, перед нашей страной во весь рост встала проблема выбора, и не менее тяжела задача минимизации рисков при его осуществлении.

Даже коммунисты, зовущие назад, в социализм, прекрасно отдают себе отчет в том, что возврата нет. Федеральная бюрократия, опирающаяся на очень узкий экспертный круг, не в состоянии самостоятельно сделать выбор магистральной траектории движения. Эта бюрократия раздергивается в разные стороны под нажимом лоббистских интересов как экспортеров, так и импортеров, а те неизбежно завязаны на силовые линии глобального миропорядка, в котором и нормы, и стандарты, и правила игры созданы не нами и без нас. Наконец, эта бюрократия нуждается в легитимности избираемой траектории движения и в том, чтобы общество разделило с ней ответственность.

Здесь-то и есть главная задача партийного строительства, как она изложена в этой книге.

Книга о технологии, но под каждой технологией есть основание. Дело в том, что печальный опыт КПСС отнюдь еще не выветрился из сознания, и пока еще людям трудно смириться с тем, что «партий власти» может и должно быть несколько. Тем важнее, чтобы читатель задумался о природе создания партий в эпоху их общего спада. О необходимости строить партийную систему с одной доминирующей партией и несколькими партиями поменьше. Дело в том, что в наших специфических условиях и впрямь необходимо достижение консенсуса относительно выбора наиболее практической стратегии из ряда стратегий мыслимых – так или иначе, но мост нужно строить не вдоль реки, а поперек, однако конструкция моста не предопределена одной лишь этой необходимостью.

Чтобы выбор конструктивного решения мог состояться не импульсивно, не по старым чертежам и не по чужим чертежам чужих мостов, вопросы выбора должны быть погружены в реальное публичное пространство, задать которое можно только в системе партий, группирующих и элиты, и сильную их поддержку по новым основаниям. Это не могут быть классовые основания, поскольку таковых больше нет, а лозунг «отнять и поделить», хотя и симпатичен многим, непродуктивен уже потому, что при теоретической дележке на нос пришлось бы до обидного мало. Группирование по региональным, этническим, религиозным или профессиональным основаниям, к счастью, запрещено законом.

Значит, остается одно: группирование по избранным моделям большого проекта для страны. Таких моделей не может быть много – уж очень мы зажаты обстоятельствами, будь то демографическое сжатие, или дефицит компетенций в инженерной сфере, или привычка принимать законы, играющие роль проектов, вместо законов, задающих рамки для самостоятельной разработки проектов бизнесом, городами или некоммерческими организациями. Строить такого рода партии трудно, и это наконец уяснили в штабах, отчего и возникли молодежные организации и движения, с которых может стартовать кадровый лифт. Отсюда же разумный разворот в сторону проблем местного значения, который совершили и «Единая Россия», поддержавшая формирование Всероссийского совета местного самоуправления, и – с опозданием, но энергично – «Справедливая Россия». Кстати, именно по той причине, что они не стали «городскими» партиями, утратили опору под ногами и СПС, и «Яблоко».

Очень трудно строить партии нового для России типа, тем более в любопытной исходной ситуации, когда в большинстве случаев не партийный лидер становится мэром или губернатором, а, напротив, мэр или губернатор становится членом партии или, хуже того, возглавляет партийный список перед выборами.

Автор книги ограничивает задачу, стремясь описать некое идеальное состояние некой идеальной партии. Это не слишком согласуется с опытом, данным в ощущениях, но это единственно возможный путь для построения учебного пособия, каким книга и является. Время для больших сопоставительных исследований реалий партийного строительства еще не пришло. Это можно будет сделать через пару электоральных циклов, да и то лишь в том случае, если исследователи успеют разработать пригодный для этого инструментарий.

Вячеслав Глазычев,

генеральный директор издательства «Европа»,

председатель Комиссии Общественной палаты

по вопросам регионального развития

и местного самоуправления

ВВЕДЕНИЕ В ПРОБЛЕМАТИКУ. ПАРТИЯ В НАЦИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ

Партия как часть общественного организма

Политические конфликты, компромиссы и коалиции участников политического процесса – неотъемлемая часть любой действующей демократии. Неверно, что общество, лишенное внутренних противоречий, не нуждается в делении по политическому признаку. Однако все политические группировки и принципы их взаимодействия должны быть облечены в признанные законом формы. Начиная с конца XIX века такой формой стала партийно-политическая жизнь.

Социальный конфликт неизбежно присущ любому обществу: вследствие естественного неравенства людей, неизбежно приводящего и усиливающего социальное неравенство. Социальный конфликт порождает психологическую неудовлетворенность и напряженность в отношениях между индивидами и группами. Искусственное подавление этого конфликта приводит к застою общества: нет смысла идти на риск или жертвы, принимать на себя лишнюю ответственность, если каждый в итоге получит «по потребностям», вне зависимости от своего вклада в общественное. В обществе, где социальный конфликт как идея не признан и даже отвергается, не существует и налаженных путей решения конфликтных ситуаций. В этом случае повышается вероятность революционных кризисов, полностью ломающих политическую и общественную систему.