Указка - Алексей Кошкин

Алексей КОШКИН

УКАЗКА

…эти обстоятельства имеют тенденцию включать в себя социально и исторически специфические пути культурного производства употребления…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Муж у Нины идиот. Ставит тапочки на стул. Это чтобы Мурка не нашла. Утром Нина, не в силах еще открыть глаза, включила чайник и присела на этот самый стул. Но Мурка-то не идиотка. Мурка за ночь нашла тапочки. Нина второпях искала другое платье. Испорченное платье положила на подушку перед спящим мужем (может, проймет), а время бежало, и на кофе его не осталось.

Кофе она выпила только на работе. Затемненный коридор повернул и уткнулся в дверь, ключ от которой Нина приносила с собой (второй был у Кати; Катя дежурила ночью). Нина заперлась, поставила галочку в журнале «Пришла-ушла». Пока включался компьютер, пока кончались последние минуты перед открытием окошечка, она заварила кофе и расслабилась. Хорошо…

Открыла окошечко. Только что сел самолет. Опять возвращенцев привез. Новых иммигрантов. Нине их жаль. Идут мимо окошечка, несут чемоданы, а смотрят под ноги. Стыдно, что уехали когда-то. А теперь — неизвестность. Хотя бояться-то нечего. У нас всем найдется место. Будете в театры ходить. Спортом заниматься. На рыбалку ездить. А главное — дети будут довольны. Одухотворятся дети…

…Пассажир крутился на месте. Милиционер, стоявший поодаль, остановил на нем взгляд. Поправил фуражку и подошел.

При виде милиционера пассажир потупился и поджал губы. После чего распрямился и постарался придать лицу уверенность. Нина тихонько засмеялась. Это выглядело, как сцена из комедии.

— Простите, сударь! — начал милиционер, вытягиваясь и отдавая честь. — Я старший сержант патрульно-постовой службы Иванов. Не нужна ли вам какая-нибудь помощь?

Пассажир протянул ему свои бумажки. Он побледнел и, быстро мигая, смотрел на милиционера. Сержант Иванов тоже растерялся. Бумажки не принял.

— Простите?.. — сказал он.

Пассажир заторопился:

— Вы ведь потребовали мои документы… Вот удостоверение личности, вот билет, вот разрешение на иммиграцию…

Милиционер перестал отдавать честь.

— Я ничего не требовал, — сказал он. — Я думал, помощь моя нужна… Если вам, сударь, показалось, что я был груб, то я прошу у вас извинения… Если это возможно, не подавайте жалобу моему начальству, — добавил он упавшим голосом.

Пассажир спрятал документы.

— Ну… Ладно… — сказал он. — А помощь и вправду нужна. Я подозреваю, что у меня из кармана вытащили бумажник. Понимаете, я попал в толпу встречающих…

— А вы уверены, что бумажник не мог вывалиться сам?

— Он был во внутреннем кармане пальто. И пристегнут ремешком. Ремешок как будто обрезан…

Нина перестала посмеиваться. «Бедняга», — подумала она. Не потому, что деньги потерял. Деньги-то найдут, а вот как он испугался обычного милиционера! Сразу видно, что страхи свои с Запада привез. Нина читала, что на Западе полицейские хуже уголовников. Взятки вымогают, избивают. И убить могут, если не понравишься им ты. А тело закопают на городской свалке. По телевизору видела: там огромные свалки мусора в черте города, а над ними вороны кружат. И чайки, если у моря. От этих свалок там и вонь, и болезни. А властям никакого дела нет. Власти там только о том и думают, как побольше под себя добра подгрести. Да только добра там никакого уж не осталось. Давно все разворовали, да еще из Африки все золото вывезли, чтобы на него порнографию производить и нам нелегально подбрасывать…

«О чем это я? А, иммигранты. Дети-то ваши одухотворятся в России. На Западе-то в школах (которые еще остались) православие не изучают. Там все баскетбол да бейсбол, а еще — страшно сказать! — половое воспитание».

А еще на Западе белых мучают…

… Телефон.

Нина приготовила улыбку и взяла трубку.

— Доброе утро! Администратор.

— Ниночка, это я…

Муж. Можно без улыбки.

— Ниночка, ты куда мои лыжи убрала?..

Да, сегодня ведь среда…

Нина говорит, что лыжи в шкафу.

— Что значит — в шкафу? У нас шкафов много…

Шкафов много. Они вышли у мужа из-под контроля.

Нина дает координаты искомого шкафа.

«… Да, так о чем это я? А, на Западе белых мучают. А что, разве нет? Черные полицейские как только видят белого, тут же давай его обыскивать — вдруг у того бомба? А тот и сделать ничего не может. Ведь у кого черная кожа, те высокие и мускулистые, а белые — все в очках и на компьютерах работают. Говорят, белых там к компьютерам приковывают наручниками, а если даже нет, то в каждом офисе подвешена видеокамера. Стоит белому от компьютера отойти, сразу идет сигнал. Возвращается белый, а на его месте уже чернокожий сидит и ножом поигрывает: уходи, мол».

А у черных-то мускулы и правда ничего. Нина видела в журнале. И все остальное тоже ничего. Нина чуть позавидовала белым женщинам, которых мучают такие черные парни. Надо бы мужу показать: вот как надо. Да только куда там!..

Пассажир, который потерял деньги, постучался в окошечко. Нина заметила, что он прилетел почти без вещей. Все уже получили свои чемоданы, а у этого была лишь сумка через плечо. Пассажир сказал:

— Сержант говорит, что заявление о потере денег нужно написать и отдать вам… А сам уже пошел вора искать. Только глянул, как ремешок отрезан. И сразу говорит, что это работа какого-то Старобабина.

Нина улыбнулась. Сначала с сочувствием, а потом — ободряюще.

— Ну, Старобабин у нас один на весь город… Деньги непременно найдутся. Вот, заполните форму…

«Все? Нет».

— Возьмите ручку и присядьте за столик — так вам будет удобнее.

«Все, пишет. Правда, я не добавила „сударь“, но он, кажется, не заметил».

Телефон.

— Доброе утро. Администратор.

— Ниночка, извини. Там только лыжи, а палок нет.

— Может, не пойдешь сегодня на лыжах?

— Но ведь сегодня среда!

— Тогда попробуй без палок. Раз-раз, как на коньках.

— Придется… Ниночка, представляешь, до чего Мурка дошла? Ты оставила где-то свое платье. А Мурка — мало того, что помочилась на платье, она затащила его в нашу постель и положила на подушку…

Опять заглянул пассажир.

— Готово заявление. Простите, не знаю вашего имени…

Нина спохватилась, поправила табличку на груди.

— Нина, у меня к вам такой вопрос. Я подозреваю, что если деньги найдутся, то милиционер их мне не вернет. Как вы думаете?.. Там ведь почти тысяча долларов!

Нина склонила головку набок, не потеряв улыбки.

— Тысяча? А что он будет делать с вашей тысячей? Буфет у нас бесплатный… Да и вообще… — Нина куснула губу, но не удержалась, спросила: — Вы на Западе где жили?

— В Нью-Йорке…

Нина почувствовала холодок.

— Понятно… Что же, у нас, слава богу, не Нью-Йорк.

… Нью-Йорк. Пугающая тишина. Слышно, как плещутся волны в Ист-Ривер. В спину светит луна. Тень на асфальте шевелит руками, тянет их к Нине. Больше всего Нина боится кого-нибудь встретить. Нина знает английский, но сейчас он вылетел из головы. И сухой язык неподвижен во рту.

Вдруг — машина. Все ближе, ближе. Нина беззвучно плачет. В ушах нарастает звон. Из машины выходят люди. В руках у них ничего нет. Они идут к Нине. Нина пытается убежать. Ее догоняют. Валят ничком. Нина слышит, как с нее сдирают платье, но она уже далеко… Рядом с мужем. Муж храпит. Нина заплакала по-настоящему. Пошла к книжной полке, достала атлас мира. Вот он, Нью-Йорк. Вот Ист-Ривер. Ногтями Нина царапает карту, выдирает ее и кидает в мусорное ведро.

Все. Можно спать.

… Осень. Густая трава на пустыре. Такая сухая, что, когда идешь по тонкой тропинке мимо шахматных столиков, так шуршит, что слышно в соседнем дворе. Темно и холодит; Нина в короткой юбке. Впереди стоят бритые парни, курят и сплевывают. Смотрят на Нину, как она подходит.

— Это кто вам разрешил курить? — сердится Нина. — Наверняка вам еще нет восемнадцати… И кто вам дал право собираться и загораживать дорогу? И тем более плеваться?!

Парням делается совестно.

— Простите, сударыня. Мы завтра идем Родине служить. Вот, гуляем, прощаемся. Решили покурить один раз — хоть узнаем, каково это. В армии курить уже не разрешается. А восемнадцать нам есть, честное слово!..

… Нет, не все. Нина не может уснуть, хотя муж больше не храпит. Нина идет в другую комнату. В третью. В четвертую. Находит Мурку только в пятой комнате. Мурка обожает спать на пуховых креслах. Нина будит Мурку, целует в спинку и вздыхает. Подходит к окну. За окном ее город. Близкие и далекие многоэтажки подсвечиваются прожекторами. В парке мигают фонарики. Луна совсем не страшная. Мурка на руках сворачивается в клубочек. Нина кладет ее обратно на кресла, одевается и торопится в парк. Там, кажется, праздник. Ну а если нет, то можно просто походить по ночным улицам…

… Нина видит, что парни говорят правду. Она смягчается: