Кириньяга. Килиманджаро - Майк Резник
- Категория: Путешествия и география / Разная фантастика
- Название: Кириньяга. Килиманджаро
- Автор: Майк Резник
- Возрастные ограничения: Внимание (18+) книга может содержать контент только для совершеннолетних
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Майк Даймонд Резник
Кириньяга
Килиманджаро
Mike Resnik
Kirinyaga
Kilimanjaro. A Fable of Utopia
* * *Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Kirinyaga
Copyright © 1998 by Mike Resnick
Kilimanjaro. A Fable of Utopia
Copyright © 2008 by Kirinyaga, Inc.
Design for Artefakty book series (MAG) © Dark Crayon
Fanzon Publishers An imprint of Eksmo Publishing House
© Е. Клеветников, перевод на русский язык, 2024
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2024
Кириньяга
Это мое лучшее творение посвящается Кэрол, моему лучшему другу
Пролог
Одно прекрасное утро с шакалами
МАЙК РЕЗНИК – разносторонний мастер: блестящий редактор, учитель, наставник, неизменно щедрый на свои знания и экспертизу, – но я впервые открыла его как писателя. И именно как писателя его запомнят.
Майк пишет от полноты души. Его герои пронизаны сложностью и силой реальной жизни; и в этом рассказе крепкое, спокойное терпение отца по отношению к своему неслышащему сыну – эмоциональный момент, который менее опытный писатель пропустил бы.
Резник прозорлив; в 1991 году, когда «Шакалы» впервые увидели свет, ученые, не говоря уже о писателях-фантастах, редко упоминали об опасностях выращивания импортной кукурузы и пшеницы в стране, которая неплохо обеспечена собственными засухоустойчивыми культурами.
Резник никогда не оставляет вас в подвешенном состоянии; у его историй всегда есть реальное начало и конец, чего, к сожалению, не хватает в последнее время. Примирение между отцом и сыном, одновременно состоявшееся и в то же время незавершенное, оставляет пласт скрытого подтекста, который начинающие писатели вроде меня переписали бы и испортили.
В моем любимом цикле Резника «Кириньяга» он не только заменяет одну культуру другой – но полностью отказывается от нее в пользу реальности, в которой перенос африканского племени на терраформированную планету становится не просто правдоподобным, но и логичным. Белому мужчине-еврею из Цинциннати, говорящему за чернокожего мундумугу из племени кикуйю, просто не поверили бы, будь он менее опытным писателем. В умелых руках Майка это тоже становится не просто правдоподобным, но и логичным.
В мире, где политкорректность часто ошибочно принимают за терпимость, а наивность – за невинность, Резник возвращает нас к сути Искусства – его уникальной способности просвещать, информировать и просветлять нас, рассказывая о других культурах, других жизнях и других сердцах.
Дженис ЙенЭТО НЕ ПЕРВАЯ история о Кириньяге по порядку написания, но первая по хронологии. После того как рассказы о попытках Корибы создать Утопию кикуйю в терраформированном мире Кириньяги получили пару «Хьюго», мой редактор Гарднер Дозуа попросил меня написать рассказ о последнем дне Корибы на Земле. Я так и сделал, и в 1992 году он был номинирован на премию «Хьюго» за лучший рассказ.
Майк РезникOne Perfect Morning, with Jackals. Первое издание в журнале Isaac Asimov's Science Fiction Magazine в марте 1991 года.
19 апреля 2123 года
Нгаи – творец всех вещей. Он создал льва и слона, просторные саванны и горы, подобные башням, сотворил кикуйю, масаи и вакамба.
Таким образом, вполне естественно, что отец моего отца и отец отца моего отца верили во всемогущество Нгаи. Затем явились европейцы, перебили всех животных, застроили саванны фабриками, а горы – городами, ассимилировали масаи и вакамба, и настал день, когда от всех созданий Нгаи остались одни кикуйю[1].
Именно среди кикуйю вышел Нгаи на последнюю Свою битву с богом европейцев.
* * *Мой бывший сын склонил голову, вступая в мою хижину.
– Джамбо, отец мой, – сказал он. По всему было видно, что он, как обычно, чувствует себя неуютно в тесных стенах круглой постройки.
– Джамбо, Эдвард, – ответил я.
Он остановился передо мной, не зная, куда деть руки. Наконец сунул в карманы элегантного шелкового костюма.
– Я пришел проводить тебя в космопорт, – наконец сказал он.
Я кивнул и медленно поднялся.
– Пора.
– А где твой багаж? – спросил он.
– На мне, – сказал я и обвел жестом свое тускло-красное кикои.
– Ты больше ничего с собой не берешь? – удивился он.
– Больше ничего не понадобится, – сказал я.
Он помолчал, неловко переминаясь с ноги на ногу, как всегда, в моем присутствии.
– Выйдем наружу? – предложил он наконец, подходя к двери хижины. – Тут очень жарко, а мошкара просто донимает.
– Тебе следует научиться игнорировать ее.
– Мне нет необходимости ее игнорировать, – сказал он, словно защищаясь. – Там, где живу я, мошкары нет.
– Знаю. Там ее уничтожили.
– Ты так говоришь, словно мошкара была благословением, а не проклятием.
Я пожал плечами и вышел наружу, где пара моих кур старательно ковырялась в сухой красной земле.
– Превосходное утро, не так ли? – сказал он. – Я опасался, что сегодня будет так же жарко, как и вчера.
Я оглядел просторы саванны, преображенные в пахотные земли. На утреннем солнце поблескивали кукуруза и пшеница.
– Отличное утро, – согласился я. Потом развернулся и увидел величественную машину, припаркованную ярдах в тридцати: белую, изящную, хромированную.
– Это новая? – указал я на машину.
Он гордо кивнул.
– Я ее купил на прошлой неделе.
– Немецкая?
– Британская.
– А, ну да, – сказал я.
Самодовольство слетело с него, он снова стал неловко переминаться.
– Ты готов?
– Я давно уже был готов, – ответил я, открыл дверь и взобрался на пассажирское сиденье.
– Никогда еще не видел, чтобы ты так поступал, – заметил он, садясь в машину и включая зажигание.
– Как?
– Пристегивался.
– У меня еще не было настолько много причин избегать гибели в автокатастрофе, – ответил я.
Он принужденно улыбнулся и снова заговорил:
– У меня для тебя сюрприз.
Машина двинулась с места, и я в последний раз оглянулся на свое бома[2].
– Правда?
Он кивнул.
– Мы его по дороге в космопорт увидим.
– А что это за сюрприз? – спросил я.
– Если рассказать, то сюрприза уже не получится.
Я пожал плечами и не ответил.
– Мы поедем окольными дорогами, чтобы я мог показать тебе то, что хочу, – добавил он. – Кстати, ты в последний раз сможешь посмотреть на свою страну.
– Это не моя страна.
– Вот только не начинай снова…
– Моя страна полнится жизнью, – сказал я твердо. – Эта же страна закована в сталь и бетон или покрыта рядами европейских растений.
– Отец мой, – устало проговорил он, пока мы проезжали обширное поле пшеницы, – последние слон и лев убиты еще до твоего рождения. Ты никогда не мог видеть Кению полной диких зверей.
– Мог, – заверил я его.
– Как же?
Я постучал себя по голове.
– Вот тут.
– Это бессмысленно, – сказал он, и я почувствовал, как ему трудно сдерживаться.
– Что именно?
– То, как ты прощаешься с Кенией и летишь на какой-то терраформированный планетоид только потому, что хочешь воссоздать образ пасущихся животных.
– Я не прощался с Кенией, Эдвард, – терпеливо пояснил я. – Это Кения отвернулась от нас.
– Но это же неправда, – сказал он. – Президент и большинство министров из кикуйю. И ты это