Убийца танков. Кавалер Рыцарского Креста рассказывает - Инго Мебиус

Инго Мебиус

Гюнтер Хальм

УБИЙЦАТАНКОВ

Кавалер Рыцарского Креста рассказывает

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

В 1813 году король Пруссии Фридрих-Вильгельм в ознаменование освободительных войн учредил орден, которому было суждено стать самым известным и почетным в военной истории Германии — Железный крест. Орден этот был знаком отличия за бесстрашие и вручался, в отличие от Большого креста, как рядовым солдатам, так и унтер-офицерам и офицерам. Были учреждены и две степени Железного креста — 1-я и 2-я.

К началу Франко-прусской войны 1870 года и Первой мировой войны 1914 года Железный крест был восстановлен и обновлен. Он оставался прусской, но не общегерманской наградой, однако вручался всем германским солдатам. В период Первой мировой войны каждое германоязычное государство располагало своими наградами. Самые почетные награды, такие как прусский орден Pour le Merite, саксонский военный орден Св. Генриха или баварский орден Макса-Йозефа вручались исключительно офицерскому корпусу. Рядовой и унтер-офицерский составы имели свои награды, в той же степени почетные, однако по своему статусу стоявшие ниже.

По окончании Первой мировой войны и с превращением Германии из кайзеровской империи в национальное государство с централизованным правительством прежняя имперская система поощрений и наград перестала существовать. С началом Второй мировой войны в 1939 году Железный крест был учрежден уже в четвертый раз. А с учреждением Рыцарского Железного креста возникла новая высшая степень этого ордена. Рыцарский Железный крест стал высшей общегерманской наградой за храбрость и вручался как офицерам, так и представителям рядового и унтер-офицерского составов.

До конца войны в мае 1945 года в общей сложности было вручено 7100 Рыцарских крестов. За всю войну в вермахте служило 18 миллионов человек, а удостоены Рыцарского креста были лишь 0,0395%. Если сравнить две этих цифры, нетрудно заключить, насколько высок был престиж этой награды.

Рыцарский крест вручался за исключительное бесстрашие и командные умения, сыгравшие решающую роль для исхода битвы. Присмотревшись к категориям воинских званий, можно заключить, что среди награжденных преобладали две группы. Высшая — генералы и адмиралы. 470 военных генеральского звания были удостоены Рыцарского креста, что составляет 6,75% от числа всех награжденных.

Низовая группа — представители рядового и унтер-офицерского составов: Рыцарский крест получили 252 солдата. Это 3,55% от числа удостоившихся этой высокой награды. Теперь задумайтесь, сколько из 18 миллионов служащих вермахта имели генеральское звание и сколько было рядовых и унтер-офицеров. И из этой гигантской 18-миллионной армии лишь 225 человек получили Рыцарский Железный крест, причем шестеро — рядовые солдаты.

Одним из них был Гюнтер Хальм. Рядовой мотопехотинец, он служил в должности наводчика, первого номера расчета противотанкового орудия. И этот рядовой мотопехотинец в ходе сражения под Эль-Аламейном в июле 1942 года сумел решить исход битвы. Его история — показательный пример безумия и абсурда той войны. 22 июля 1942 года немецкий мотопехотинец участвовал в начатой итальянцами на территории Египта кампании в составе боевого расчета трофейного советского противотанкового орудия. Расчет вступил в бой с британскими танками, действовавшими при поддержке новозеландских и индийских пехотинцев. В предлагаемой вниманию читателя книге Гюнтер Хальм вспоминает о пройденном им боевом пути — из Германии в Италию, оттуда в Ливию и Египет, затем назад — через Грецию в Германию. После высадки сил союзников в Нормандии он оказался в плену у американцев, затем через Англию был отправлен на юг США. Лишь весной 1946 года Гюнтер Хальм вернулся домой.

Пусть тот, кто возьмет в руки эту книгу, задумается над биографией, включающей события почти 70-летней давности, основанной исключительно на воспоминаниях, подкрепленных несколькими дошедшими до нас зарисовками и документами тех времен. Это повествование не претендует на исчерпанность и завершенность, это всего лишь отдельные эпизоды войны. Однако оно, вероятно, все же поможет понять, как считаные мгновения способны повлиять на всю оставшуюся жизнь человека.

Дорогие читатели!

В этой книге я попытался отобразить события моей жизни, относившиеся к трем различным эпохам, с тем чтобы довести до потомков постоянное изменение происходящего вокруг. Жесточайшая война, совершенно иные формы государственного правления — требования времени, с которыми нам еще предстоит как следует разобраться.

Предлагаемая Вашему вниманию книга — не героический эпос и не простая реконструкция минувших событий, а попытка поведать грядущим поколениям об иных исторических эпохах и реалиях, определивших нашу жизнь и то, как я видел и воспринимал ее.

Постоянное развитие государственных форм, техники и образа жизни людей — категории изменяемые. Одно остается неизменным — это то, что мы должны оставаться верны нашей Родине, даже интегрированной в единую Европу, и никогда не утрачивать чувства самоуважения.

«Осознание чести солдатом вне всяких рассуждений на тему вины.

Тот, кто, повинуясь чувству товарищества, не поступился чувством верности, кто с непоколебимым мужеством и руководствуясь трезвым рассудком выдержал все выпавшие на его долю испытания, его самосознание неуязвимо и непреклонно.

Это чисто солдатское и в то же время человеческое качество неизменно у всех народов. И сохранение его — основа, на которой зиждется смысл жизни».

Карл Ясперс.

МОЛОДЫЕ ГОДЫ

«Мои родители жили в Эльце, округ Альфельд, неподалеку от Обербауэр Штрубе. Там и я появился на свет 27 августа 1922 года. Мой отец Генрих Хальм родился 20 ноября 1886 года в Мюндере, а после Первой мировой войны получил там же должность ассистента на Государственных железных дорогах. По завершении обучения специальности забойщика скота в Мюндере и ученичества в Ганновере он в возрасте 14 лет пошел в армию и начинал службу в Брауншвейгском гусарском полку и кавалерийско-егерском в Кольмаре под Брейсгау. В 1917 году он женился на моей матери Фридерике, родившейся 1 ноября 1892 года в семье сельского жандарма Мюллера. Она также была родом из Мюндера.

У моей матери было две сестры — тетка Берта и тетка Дора, а в семье отца было семеро детей — братья Вилли, Отто и Карл и сестры — Эмма, Зина и Мари. Увы, но среди моих 18 двоюродных братьев и сестер я был единственным у моих родителей, и они растили меня, отдавая их единственному чаду всю любовь.

Мой дедушка по отцовской линии был стеклодувом. Он переехал из Тюрингского Леса[1] в Мюндер и работал на старой стекольной фабрике. Моя мать, урожденная Варнеке, была родом из Шпринге.

Дед по материнской линии был сельским жандармом. Он на велосипеде объезжал свой участок до Лангенау, исполняя обязанности полицейского. Бабушка была родом из Оттенштедта под Бременом, где не одно поколение ее семьи занималось сапожным делом.

Отец мой был законопослушным служащим, человеком честным, неподкупным, вежливым и настойчивым. В 1918 году он закончил службу в звании фельдфебеля, ему пришлось воевать во Франции и России.

Мать была добродушной, рассудительной женщиной и прекрасной кулинаркой. Готовить она научилась еще в детстве в семье и у булочника в Штадтхагене, у которого была домработницей.

Я почти не помню детских лет. Но первое, что помню, — рождественские праздники. С приближением Рождества ребенка охватывает приятное волнение, но все мои попытки подглядеть в замочную скважину оставались тщетными. Но вечером в Сочельник дверь отпирали, и я оказывался перед украшенной, освещенной множеством красивых свечей рождественской елкой, под которой лежали подарки. Как меня поражала эта картина! Я довольно долго верил в Санта-Клауса. И когда потом распаковывали большую посылку из Мюндера, радости моей не было границ. Однажды отец смастерил игрушечный пароконный экипаж с двумя лошадками. На нем я из кухни в гостиную возил посуду. Однажды зима выдалась такой холодной, что все стекла занесло морозными узорами, и я все время пытался пальцем растопить лед и сделать прозрачный кружочек, чтобы глядеть наружу.

Когда мои родители уходили из дому в гости к друзьям, всегда оставляли кого-нибудь присмотреть за мной. Но однажды я сказал: «Вы идите, я и сам спать лягу». Родители ушли, а когда вернулись, никак не могли меня отыскать. В постели меня не было. За дверью в спальню стояла моя кроватка, в которой спал маленьким, чуть ли не до потолка уложенная подушками. Вот там меня и нашли. Я крепко спал.