Ведьма на выданье - Алексей Герасимов

Алексей Герасимов

Ведьма на выданье

Стерве остроухой ака Звёзд

Кто ведьму угощает…

Ведьма я, эх ведьма я,

Такая уж нелегкая судьба моя…

Группа «КиШ», «Ведьма»

Ой, дуры мы, бабы, дуры! Сколько раз мы сами, сколько веков вся наша порода женская, на одном и том же обжигаемся, и последовательно наступаем на одни и те же грабли во все том же темном сарае. Ну присмотришься же потом — да ни кожи, ни рожи, морда ящиком, глазки глупенькие, а какие чувства вызывал, какие страсти… Нет, верно моя наставница, чирей ей на задницу, говорила: «Мы, женщины, деточка, умнеем только годам к сорока. Да только поздно уже».

Ну, мне до этих сорока еще ого-го сколько, но, кажется, поумнела. На горьком, конечно, опыте — ну так ничего, на ошибках учатся. Соберу разбитое сердце, аккуратно положу в сейф, а ключ от него потеряю. Где ни будь посреди океана, чтоб наверняка значит. И сейф туда же!

Ой, только бы не разреветься! Ведь вчера еще смотрел на меня масляным взглядом, бровками поигрывал эдак, на ушко такое шептал, что и вспомнить стыдно… А я, между прочим, девушка приличная — вот и млела от его сальностей, дура.

Нет, ну каков подлец! Совратил, можно сказать, практически девицу, привязал к себе, а как узнал, что я ведьма — р-р-раз, и в сторону. Будто бы в вечной любви и прочих спагетти на ушах не признавался! Да он у меня… да я ему… Да в бородавках, как жаба, до смерти ходить будет! Да я ему почечуй в последней стадии устрою — на горшке кровью изойдет, подлюка! Да я… да я… да я замуж за него хотела!!!

Ну вот, все-таки не сдержалась, плакса — аж самой на себя досадно. Все, никаких больше любвей, никаких больше прогулок под луной и букетов… Ох, какие ж он мне цветы в первый раз при… Стоп! Клархен, будь умничкой, подотри слезки, и никаких мыслей о мужчинах. Все они подлецы, одно им только надо и вообще — твое дело травки собирать, да зелья готовить, кому ты нужна, перестарок?.. У-у-у-у-у-у.

В общем, где-то через часик я относительно пришла в себя, и с остервенением начала толочь в ступке сушеные коренья чистотела. Мазь от шелушения кожи мне еще третьего дня заказали, а я все еще не сподобилась ее приготовить. Нельзя, конечно, в таком настроении целебные зелья делать — неизвестно еще что получится, вполне может и яд, — но мне нужно было хоть как-то отвлечься от своих неприятностей, а если фрау Елиза от это мази струпьями пойдет, то так ей, старой кобыле, и надо.

Вот такой я и была — разгоряченной, красной, со сбившимся на бок чепчиком, из под которого повылазили пряди волос, с засученными рукавами и подоткнутым подолом, когда дверь на улицу бесшумно отворилась и вошел первый за день посетитель.

— Фрёкен Клархен? — от раздавшегося в шаге от меня мягкого мужского голоса я взвизгнула, подпрыгнула на месте, уронила ступку, рассыпав все ее содержимое на пол, и бешено вращая выпученными глазами замахнулась тяжелым пестиком, соображая, с какой стороны меня собираются грабить, убивать и насиловать (не обязательно именно в этом порядке), — настолько бесшумно подошел клиент.

— Признаться, я привык к тому, что девицы при виде меня реагируют несколько иначе. — озадаченно пробормотал он.

— Ох, прошу прощенья, — не выпуская пестик из рук, я попыталась изобразить книксен, и едва не грохнулась на пол, как последняя дура, — я не слышала, как вы вошли. Вообще-то у меня над дверью есть колокольчик…

Только тут я додумалась посмотреть с кем разговариваю, и обомлела. Услышаны мои молитвы Всевидящим, Всезнающим и Всемогущим! Какой это оказался мужчина!!! Ниппонский бог, какой мужчина!!!

Если быть точной, не такой, к каким я имею определенную слабость. То-есть, не был он высок как каланча, мускулист, и не излучал во все стороны желания сделать живот как можно большему количеству девиц, женщин и матрон, причем немедленно и прямо на месте, а также от души подраться с первым же встречным соперником, не отрываясь от ранее указанного занимательного занятия.

Нет, не походил мой посетитель ни на крепостную башню, ни даже на молодого бычка. Скорее уж на молоденького змея. Тонкокостный, изящный почти до хрупкости, по всему видно — гибкий, с бледной кожей, и роскошной копной темно-темно русых, почти черных волос до плеч. Роста он был, если слегка ему польстить, среднего, то есть моего, с тонкими, точеными чертами лица, и пронзающим насквозь взглядом васильковых глаз. Я аж чуть не сомлела — такая от гостя шла волна обаяния и расположения к себе.

— Этот? — мужчина (скорее уж парень, а то и юноша) извлек из под плаща колокольчик, еще с утра висевший над входной дверью, и, повертев его в руке, положил на крышку прилавка. — Я так и думал, что ваш, а не потерянны кем-то перед входом.

— Чем могу быть полезна, герр?.. — я немножко пришла в себя, и попыталась заняться своими обязанностями лавочницы, попутно поправляя детали туалета. Куда только девалась тоска по недавнему охламону и клятва самой себе на мужчин больше не глядеть? Правильно меня старая фрау Хельга, бельмо ей на оба глаза, называла вертихвосткой.

— Бергенау, — посетитель слегка склонил голову, — Анхель Бергенау, к вашим услугам. Мне сказали, что в этом городе травы можно достать только у вас, а мне как раз нужны некоторые для экспериментов. Свои запасы закончились, знаете ли… Вот список.

Я приняла пергаментный свиток из его затянутой в плотную черную перчатку десницы, машинально отметив руку фехтовальщика, развернула его, прочитала, потом прочитала еще раз, и нахмурилась. Судя по составу и количеству ингредиентов, этот парень собирался сварить приворотное зелье в количестве, которым можно опоить население двух-трех таких городков, как наш. Хотя к чему тут крылья бабочек и мята с чернокорнем?

— Это все? — спросила я.

— Пока, — ох, как он выделил это «пока», — да. Вас что-то удивляет?

— Мята, — неожиданно для себя брякнула я.

— Ну, это просто, — он слегка улыбнулся и, как будто бы, перевел дух, — Я ее завариваю и пью. Очень бодрит. Так когда можно ожидать мой заказ?

— Сейчас у меня такого количества всех компонентов нет. — развела я руками, выдав свою самую очаровательную улыбку. — Придется пособирать в окрестностях.

— Если вы откажетесь от остальных заказов, сколько это займет времени?

— Как это — откажусь? — опешила я.

— С милой улыбкой, — ответил Бергенау и положил рядом с колокольчиком серебряную полукрону, — Если этого недостаточно…

— Три дня. — ответила я не раздумывая, и аккуратно взяла монету. Силы Небесные, да я за месяц чуть больше зарабатываю. — Вы остановились в «Пятой подкове»?

— А в Кирхенбурге есть еще постоялые дворы? — Анхель приподнял одну бровь и слегка улыбнулся. — Это новость. Кстати, скажите, как местная жительница, откуда у города такое странное название?

— Город раньше принадлежал епископии. Только я не местная.

Зачем я это ляпнула и почему? Ведь не первый же год пытаюсь быть своей в этом медвежьем углу… Определенно, мужчины на меня действуют плохо.

— Даже так? — он приподнял бровь еще выше, — Буду знать.

Когда он вышел, я тяжело оперлась на прилавок и слегка перевела дух. Не то, чтобы я соврала, утверждая, что у меня нет всего, что ему нужно, но несколько покривила душой. Фактически из всего списка мне не хватало только дубового мха, — весь запас на душистые настои для местных модниц извела, — но умная девушка знает, как набить себе цену, даже если речь идет всего-то о продаже товара. А мох… Так его все лето собирать можно, да и к вечеру я за ним, опять же, сходить рассчитывала, так что получите вы свой заказец, милый мой герр Бергенау, к завтрашнему вечеру. Любят мужчины девушек хозяйственных да расторопных, так что есть недурно шанс на продолжение знакомства в более близкой обстановке. За кружечкой пива, например — должен же ты будешь меня угостить за спешное выполнение заявки. Ну а там…

Я мечтательно вздохнула. Нет, я не из тех, кто, что называется, «слаба на передок», но какая же настоящая девушка пройдет просто так мимо красивого парня? Нет, кидаться на шею, конечно, не стоит, но сделать так, чтобы он сам за нами побегал, да еще и считал это своей инициативой, это вполне в женских силах. Никакой волшбы в этом нет, хотя глупые мужики постоянно бормочут что-то про «женские чары».

Нет никаких «женских чар»! Нет, и не было никогда — есть умение себя подать. Не умение, наука целая это, пожалуй, и, как в любой науке, есть здесь свои отличники, а есть и неуспевающие. Я на отличницы не претендую, но успехи мои, прямо скажем, весьма недурны, хотя особо красотой и не блистаю — тощенькая, курносая, грудь такая, что кажется, будто бы я в детстве капусту не только не ела, но даже и не видала ни разу, лицо от блужданий по лесам да лугам загорелое, обветренное, в конопушках, да я, ко всему прочему, еще и рыжая. И, однако ж, редкий мужик меня взглядом не проводит, в то время как наши дебелые грудастые кирхенбургские фрёкен, чтобы привлечь внимание какого заезжего купца, из кожи вон лезут, а ничего им не обламывается. Мне, между прочим, три раза предлагали из города уехать. Не на правах жены, правда, а на правах вольной подруги, ну дак многим и то за счастье — купцы, народ прижимистый, но подругу ни один не обидит. Еще и замуж хорошо выдаст потом, да приданное соберет. Только не мое это, по дорогам опять мотаться, да и фигурка «лысинка, пузико и кошелечек», это отнюдь не то, что мне нравится в мужчинах.