Нет мира с королями - Пол Андерсон

Пол Андерсон

Нет мира с королями

— Песню! «Чарли» спой! Давай «Чарли»!

Все были пьяны, и младшие офицеры за дальним концом стола орали немногим громче, чем старшие, — рядом с полковником. Ковер и оконные драпировки слегка приглушали возгласы, топот сапог, дробь Кулаков по столешнице и звон стаканов. Из плясавших под потолком теней свешивались полковые знамена; игра их складок словно добавляла что-то к царившему здесь хаосу. Светильники на прикрепленных к стене кронштейнах и камин озаряли бликами спортивные трофеи и оружие.

Осень приходит рано в эти края. За окнами, путаясь между сторожевыми вышками, барабанил дождь, ревел ветер, и этот тоскливый музыкальный фон проникал повсюду, будто в подтверждение легенды: каждый раз в ночь на 19 сентября павшие на поле брани покидают свои могилы и пытаются присоединиться к празднеству — вот только не знают как. Но никого эта музыка не беспокоила — ни в зале, ни в казармах, за исключением, быть может, дежурного майора. Третья дивизия — «Рыси» — славилась как самая буйная часть в армии Тихоокеанских Штатов Америки, а полк «Бродяги», охранявший форт Накамура, считался самым необузданным.

— Давайте, ребята! Поехали! Если у кого-то есть что-то похожее на голос в этой проклятой Сьерре, так только у вас, — крикнул полковник Маккензи. Он сидел, откинувшись в кресле, с расстегнутым воротником черной форменной рубашки, расставив ноги, держа в одной руке трубку, а в другой — стакан с виски. Тяжелое тело, помятое лицо, голубые глаза в лучиках морщин, покрытые налетом седины стриженые волосы и вызывающие рыжие усы.

— «Чарли, мой милый, мой милый, мой милый», — затянул капитан Хале.

— Прошу прощения, полковник.

Маккензи резко повернулся и увидел склонившегося к нему сержанта Ирвина. Что-то в его лице заставило полковника насторожиться.

— Да?

— Только что пришла шифровка. Майор Спейер просит вас срочно прийти.

Вспомнив последние новости из Сан-Франциско, Маккензи похолодел. Спейер был равнодушен к выпивке и сам вызвался дежурить в праздничную ночь. Впрочем, любой из «Рысей» полагал, что, даже залив в себя виски до барабанных перепонок, он более пригоден к службе, чем любой трезвенник. Маккензи выбил трубку, встал и, наметив себе прямую линию, направился к двери, взяв по дороге с вешалки портупею и пистолет.

В пустом мрачном переходе шаги звучали преувеличенно громко. У основания лестницы полковник миновал две пушки, захваченные в бою у Рок-Спрингс в войне за Вайоминг поколение назад, и двинулся наверх. Шаг ступеней был слишком крут для его лет, но здесь все было массивным, десятилетиями строилось из гранита Сьерры, да и должно было быть таким: часть охраняла ключ к сердцу страны. Не одна армия разбилась об эти одетые камнем брустверы, прежде чем была умиротворена Невада, и немало молодых ребят ушли с этой базы, чтобы уже не вернуться.

«Но никогда еще форт не подвергался нападению с Запада. Боже, если ты существуешь, не дай этому случиться и впредь.»

В штабе было пусто — ни привычной суеты вестовых, ни старательных писарей, ни галдящих офицерских жен, поджидающих полковника. В безлюдье еще громче слышались свист ветра за стеной и стук дождя в окно.

— Полковник пришел, сэр, — доложил Ирвин неровным голосом. Сержант сглотнул и закрыл за собой дверь.

Спейер стоял у стола командира — девственно чистого, за исключением чернильницы, аппарата внутренней связи и портрета Норы, сильно выцветшего за десятилетие после ее смерти.

Маккензи перевел взгляд на майора, высокого худого мужчину с обозначившейся лысиной и кривым боксерским носом. Форма на нем казалась вечно неглаженой. Но он обладал самым острым умом среди офицеров «Рысей», а книг прочитал на своем веку больше, чем все остальные вместе взятые. Официально Спейер считался адъютантом командира; на самом деле он был старшим советником.

— Ну? — спросил Маккензи. Казалось, алкоголь не только не оглушил его, но сделал чувства обостренными: он улавливал тепло, идущее от светильников (когда же они получат нормальный генератор, чтобы жить с электричеством?), ощущал массивность пола под ногами, видел трещину на обоях, знал, что печь остыла. Желая выглядеть спокойным, он засунул большие пальцы за ремень, покачался на каблуках. — Ну, Фил, что стряслось?

— Телеграмма из Сан-Франциско, — ответил Спейер, протягивая ему листок бумаги, который нервно комкал в руках.

— Угу. Почему они не передали по радио?

— Телеграмму труднее перехватить. Это шифровка. Ирвин расшифровал ее для меня.

— Ну и что в этой писульке?

— Посмотрите. Тем более, это вам. От командования.

Маккензи начал вчитываться в каракули Ирвина.

«Настоящим уведомляем вас, что Сенат Тихоокеанских Штатов принял закон об импичменте Оуэну Бродскому, бывшему Судье Тихоокеанских Штатов Америки, и отстранил его от должности. С 20:00 сего дня в соответствии с законом о преемственности Судьей ТША является Хэмфри Фэллон, бывший вице-судья. Угроза общественному порядку со стороны подрывных элементов заставляет ввести военное положение по всей стране, начиная с 21:00 сего дня. В связи с этим вам направляются к исполнению следующие инструкции:

1. Переданная информация является строго секретной, пока не будет сделано официального сообщения. Нарушители, а также лица, получившие эту информацию, подлежат полной изоляции.

2. Все оружие и боеприпасы, кроме десяти процентов наличного количества, должно быть изъято и тщательно охраняться.

3. Командование гарнизоном форта Накамура примет полковник Саймон Холлис, который выступает утром из Сан-Франциско с одним батальоном. Он должен прибыть в форт Накамура через пять дней. Вы возглавите группу возвращающихся в Сан-Франциско (ее состав назовет полковник Холлис) и доложите о своем прибытии бригадному генералу Мендоса в форте Бейкер. Во избежание провокаций возвращающиеся должны быть разоружены; только офицерам разрешается оставить личное оружие.

4. Для вашего личного сведения: старшим помощником полковника Холлиса назначен капитан Томас Даниэлис.

5. Еще раз напоминаем: по соображениям национальной безопасности в стране объявлено военное положение. Требуем абсолютной верности законному правительству. Любые мятежные акции будут беспощадно пресечены. Каждый, кто предоставляет помощь или сочувствует фракции Бродского, виновен в государственной измене.

Генерал Джералд О'Доннелл, Главное Командование».

Гром прокатился в горах, словно артиллерийский залп. Прошла минута, прежде чем Маккензи скомкал и бросил лист на стол. Он медленно собирался с мыслями, ощущая странную пустоту.