Пленник Калугулы. Народный роман-игра «Золотой Уммка» - Александр Спиридонов

Пленник Калугулы

Народный роман-игра «Золотой Уммка»

Александр Спиридонов

© Александр Спиридонов, 2017

ISBN 978-5-4483-9973-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тропа алекса

Часть третья

Пленник Калугулы

«Пойдем же, Авраам, в твою страну,

где плоть и дух с людьми – с людьми родными,

где все, что есть, живет в одном плену,

где все, что есть, стократ изменит имя.

Их больше станет, но тем больший мрак

от их теней им руки, ноги свяжет.

Но в каждом слове будет некий знак,

который вновь на первый смысл укажет».

И. Бродский.

«Земля – колыбель человечества, но нельзя!»

Ш. Сироткин.

«И это вы считаете кражей? В таком случае наши взгляды на жизнь диаметрально противоположны».

О. Бендер.

1

Алекс сидел на пороге гаража и стриг ногти ножницами по металлу. Стричь было неудобно, но других не было. Под ногтями забилась грязь и смола. Ему досталась еще та работенка: сдирать старую краску и обрабатывать корпус наждачной бумагой. Вик занимался более ответственным делом – приваривал новые крылья взамен проржавевших старых. Около «Нимфы», выкаченной на солнышко и похожей на молодящуюся красотку, чей век уже давно вышел, лежал кабель сварочного агрегата с держаком. Электроды кончились, и Войт пошел за новыми в соседний блок к Слэву. Тому самому, чей портрет Алекс сделал на стене отверткой четырьмя месяцами раньше.

В гараже царил хаос. Кругом валялись инструменты, запасные части, банки с краской, шпаклевкой и массой других вещей, предназначение которых для Спиро представляло загадку. Несмотря на то, что всякие железяки Алекс порой охотно рисовал, он предпочитал держаться от них подальше. Он с трудом понимал то удовольствие, которое находил Вик, запуская руки по локоть во внутренности какого-нибудь очередного «железного коня». Гаражное сообщество, состоящее из полудюжины владельцев автомобилей, признало Войта за своего и в периоды безденежья подбрасывало шабашки в виде битых машин «новых гроссов».

Но теперь Войта занимала только его собственная. Правда, с каждым днем рвение бортмеханика убывало и эпитет «короста» был еще не самым сильным. Оправдывая свое отношение к опостылевшей машине, он говорил с досадой:

– Не для себя же, для какого-нибудь Козлевича… Чтоб я еще связывался с «Нимфой»! Все, хватит с меня железных коней.

Еще в эгвекитаунских подвалах из-под его рук выходили неказистые самоделки, фантастических форм повозки, называемые везделазами. Они имели гигантские колеса из авиационных камер, стянутых строп-лентами. Некоторые аппараты были без кузовов, открытые всем ветрам и дождям. Они с удивительным проворством взбирались по склонам сопок, форсировали мелкие речушки, преодолевали снежные заносы. Рыбаки и охотники, грибники и ягодники просто мечтали о таких средствах передвижения. Особенно с наступившим Потеплением. И тем более в Чумландии. Здесь же, в Калугуле, иметь две машины было пижонством. К тому же «финансы пели романсы». Большие надежды на поправление дел в этой области приятели возлагали на предстоявшую поездку в Скиев, где их ждало новое приключение – создание передачи под названием «Астролябия». В ней, по замыслу Вика, должен был возродиться из небытия дух самого великого комбинатора, чтобы публика, желающая заглянуть в будущее, могла удовлетворить свое любопытство.

– Главное, никакой отсебятины. Все как в романе. Приехал брамин-йог, пророк Сулейман, то бишь Самуил, отвечает на вопросы зрителей. Конгениально! Самого Бендера припахали! Ты въезжаешь в юмор? Четыреста первый способ сравнительно честного отъема денег. И что самое главное, – Вик делал многозначительную паузу, – весь сбор поступает несчастным детям, цветам асфальта. Или хотя бы твоим «умкам», а? Детям торосов и айсбергов!

Спиро улыбался: еще бы, ведь такой поворот событий прямо или косвенно лил воду на мельницу дальнейшего повествования народного романа. А там, действительно, глядишь, что-то выгорит и для авторов «Умки». Он уже мысленно переносился в Скиев, где не был еще ни разу в жизни. Ему казалось, что там их ждет что-то необыкновенное. Может быть, счастье?

2

Сим Вильес, возвращаясь с гастролей вместе с туземным ансамблем «Арканон», заскочил по пути в Калугулу. Во Френчии им пришлось побывать на фестивале национальных коллективов, в нескольких городах дали концерты. На видеокамеру Сим заснял некоторые эпизоды гастролей: облаченные в шкуры танцоры, обливаясь потом на тридцатиградусной жаре, демонстрировали охочим до экзотики жиропейцам древнее искусство чумок.

Алекс чертовски хотелось узнать, как обстоят дела с их гимном, но не хотел прерывать захлебывающегося от впечатлений Вильеса и терпеливо смотрел на экран. Не останавливаясь, Сим перешел на воспоминания о созданном им, еще в Эгвекитауне, квартете «Станс», среди участников которого была и Илона, об их неожиданном для всех лауреатстве на всегроссийском конкурсе.

– Так, а теперь пьем чай.

Илона принесла блюдо с гречневыми блинами. Вильес вдруг расхохотался.

– Ты это чего?

– Да вспомнил, как ты в общаге нашей жил. Как ни посмотришь, все кашу варит: утром гречка, в обед и вечером. Сейчас, наверное, на нее смотреть не можешь?

– Да нет, почему… Цикловски, между прочим, обожал гречневую кашу.

– Ты, говорят, оперу пишешь?

– Оперу? А, понял… Про тебя, кстати, тоже написал. Хочешь почитать?

Вильес, прикончив блины, прочел кусок путевых впечатлений Алекса. С его лица не сходило выражение: «Пишете, ну-ну». Найдя в тексте место, где Спиро описывал свое житье-бытье в общежитии «Арканона», он заметил:

– Тут написано: «Ему пришлось менять продукты на спирт». – Он отчеркнул ногтем строчку. – Насколько я помню, все было наоборот.

– Действительно… – Спиро взял коленкоровую тетрадь. – Но тут уже не исправишь. Что написано пером… Ты лучше скажи, что с нашим гимном?

Сим Вильес еще шире улыбнулся:

– Перенесли конкурс опять. Теперь уже на октябрь. Слушай, а что за тридцать три бум-бума, аккомпанирующие хору? Это ты придумал? Я ведь в составе комиссии был, мы там все голову сломали – что бы это значило? Потом дошло… Юморист.

– А чем плохо? Выходят этаких тридцать три богатыря и бьют в традиционные бубны. Выдержан народный стиль, все как положено. Значит, перенесли конкурс…

«Что-то он недоговаривает, регент наш».

Еще по Эгвекитауну Алекс помнил, как резко Сим изменился после обращения в «истинную веру». Их небольшую общину однажды посетил и Спиро. Из чистого любопытства. Правда, пение молитв и говорение на «многие языках» не произвело на Алекса никакого впечатления. Ему пришла в голову крамольная мысль, что для того, чтобы обращаться к Богу, вовсе не обязательно собирать толпу в расчете на то, что так будет слышнее. Позже Вильес поостыл, но Спиро не раз видел этот лихорадочный блеск в глазах у Сима и его супруги, уже в Ханадыре, когда невзначай заходили разговоры религиозного характера. Нечто подобное огоньку азарта охотника, загоняющего дичь, Спиро видел у Ади Душа – то они на пару с Гроузом «охмуряли» Алекса в студии. Тогда Душ преображался: из обычно полурасслабленного утомленного взора сыпались искры, это была страсть.

– Собираемся на гастроли в Голяндию, готовим документы в Мозгве. Сейчас туда, а потом в Ханадырь. Ты, кстати, знаешь, что билеты подорожают? Смотри, засядешь здесь…

– Ну вот, накаркаешь еще.

3

Слова Вильеса о грядущем очередном повышении цен на билеты оказались пророческими. Компания «ЧумАвиа», чтобы не мелочиться, сразу взвинтила на пятьдесят процентов. Спиро, узнав об этом, только обреченно вздохнул: капкан захлопнулся.

В самой стране общая ситуация тоже усугублялась. Взлетели на воздух два жилых дома в Мозгве. В Черокию вновь ввели войска для создания санитарной зоны, ничего хорошего это не предвещало. Мятежники отчаянно сопротивлялись. На этом фоне произошла очередная смена премьера. Взамен краснощекого Стэпа пришел совершенно новый человек – бывший полковник КОГБР Вальтер Пуант. Его невысокий рост и боксерская манера склонять голову к плечу, словно готовясь к удару, говорили о том, что этот шутить не будет. Особенное впечатление на гроссиян произвела его фраза, когда речь зашла о террористах. «Надо будет в сортире, извините, в сортире найдем и расплющим!» Рейтинг премьера рос не по дням, а по часам. Бес Гант, командир чероков, воюющих на стороне федералов, воплотил слова премьера буквально: загнал в нужник четырех сепаратистов и сбросил на него автокраном бетонную плиту, о чем со смехом сообщил в одном из интервью. Алекс содрогнулся, услышав это. Жестокости хватало со стороны каждых противостоящих друг другу сил. Отрезанные головы, части тела… Особенно потряс сюжет о заложнице, совсем еще ребенке, которой бандиты поочередно отрезали пальцы и отсылали родителям, требуя немыслимый выкуп. Ее чудом удалось освободить.