Пестрые рассказы - Клавдий Элиан

Клавдий Элиан

ПЕСТРЫЕ РАССКАЗЫ

Книга I

1

Удивительно прожорливы полипы и уничтожают без разбора все. Часто они не удерживаются даже от пожирания себе подобных: чуть только меньший попадется большему и окажется в мощных сетях его щупальцев, так сейчас же становится его пищей.

Полипы охотятся также на рыб и вот каким способом: они прячутся под скалами и принимают их цвет, так что делаются не отличимы от камня, и, когда рыбы плывут к этим мнимым скалам, полипы неожиданно хватают их своими щупальцами, как сетями.

2

Дары богини Эрганы,[1] тканье и прядение, незнакомы паукам, и им нет до этого дела. Действительно, зачем такому животному заботиться об одежде? Паучья же ткань служит ловушкой всем, кто в нее попал.[2] Паук, не шевелясь, словно не может двигаться, подкарауливает добычу. Когда что-нибудь попадется в сеть, паук обеспечен обедом; попадается же столько, сколько паутина может выдержать и сколько нужно для насыщения паука.

3

Очень умны египетские лягушки и намного превосходят этим остальных своих сородичей. Если египетская лягушка заметит нильскую водяную змею, она откусывает тростниковый побег, косо зажимает его в челюстях и крепко держит. Водяная змея не может проглотить лягушку вместе с тростинкой, потому что не в состоянии так широко раскрыть пасть, чтобы в нее вошло и то, и другое. Так смекалка лягушки побеждает силу водяной змеи.

4

Столь же умны и египетские собаки. Они не смеют напиться нильской воды в один присест и досыта, спокойно наклонившись над рекой, чтобы зараз утолить жажду, так как боятся водящихся в ней животных, а бегут вдоль берега и, крадучись, хватают понемногу вновь и вновь. Мало-помалу собаки добиваются своего и утоляют жажду, избегнув опасности.

5

Зловредна не только обитающая на суше лисица, таков же нрав и у морской.[3] Эта, не раздумывая, берет приманку, ничего не опасается из-за своей жадности и не обращает внимания на рыболовные крючки. Прежде чем рыбак успеет вытащить свою удочку, лисица уже тут, отрывает леску и уплывает прочь. Нередко она проделывает это дважды и трижды. Рыбак морской лисицы не станет есть, даже если ему случится ее выловить.

6

Морские черепахи кладут яйца на суше, зарывают их в землю и сейчас же возвращаются в воду. Они до такой степени одарены разумом, что точно отсчитывают сорок дней, срок, за который детеныши должны вылупиться из яиц. И тогда, снова возвратившись на то место, где снесли яйца, они разрывают прикрывающую их землю и уводят за собой потомство: к этому времени черепашки уже ползают и могут следовать за матерью.

7

Дикие свиньи не чужды искусства врачевать болезни. Нечаянно съев белены и отравившись, они сначала поджимают задние ноги, а когда начинаются судороги, идут к воде и охотятся на раков, которых с жадностью пожирают. Раки служат лекарством от этого недуга и вылечивают его.

8

Фаланга так же опасна оленям, как и людям: оленям от ее яда грозит немедленная смерть. Но стоит им поесть плюща — укус фаланги уже неопасен, только плющ должен быть непременно диким.

9

Если больному льву ничто не приносит облегчения, единственное лекарство для него — съесть обезьяну.

10

Критяне отличные стрелки и потому охотятся за пасущимися на вершинах гор козами. Раненые животные тотчас отыскивают и едят ясенец,[4] и сразу же выходят все стрелы, застрявшие в теле.

11

Мыши принадлежат к животным, щедрее прочих наделенным даром предвидения. Они первыми чуют, когда обветшалый дом грозит рухнуть, и, оставив свои норы и привычные укрытия, со всех ног бегут на новое место.

12

Как я слыхал, муравьи также способны предвидеть будущее. Перед тем как быть голоду, они с особенным прилежанием запасают в свои кладовые пшеницу и другие злаки, которые употребляют в пищу.

13

Сиракузянину Гелону приснилось, что в него попала молния. От испуга он вскрикнул, но не тихо, едва слышно, как делают во сне, а громким голосом. Спавшую рядом собаку взбудоражил его крик; защищая хозяина, она стала яростно и злобно лаять. Это разбудило Гелона и избавило его от страха.

14

Аристотель говорит, что лебедь отличается многочисленностью и красотой своих птенцов, а также воинственным нравом. Лебеди ведь нередко разъяряются один на другого, и дело доходит до схваток, в которых птицы убивают друг друга. Тот же Аристотель рассказывает, что они иной раз вступают в сражение даже с орлами, правда защищаясь, а не начиная бой. То, что лебеди славятся своим пением, — общеизвестно. Я не слышал их песен; вообще, может быть, это не довелось никому, и все принимают на веру, что лебеди поют. Считается, что голоса этих птиц особенно прекрасны и сладкозвучны перед концом жизни. Лебеди совершают перелеты через открытое море, летают и вдоль берегов, и крылья их не знают усталости.

15

Говорят, что голубь и голубка по очереди сидят на яйцах. Когда вылупляются птенцы, самец плюет на них, чтобы уберечь от дурного глаза. Голубка кладет два яйца; впоследствии из первого выходит самец, из второго — самочка. Эти птицы несутся во всякое время и приносят птенцов десять раз в году. Согласно рассказам египтян, голуби в их стране несутся двенадцать раз в год. Аристотель говорит, что дикий голубь отличается от обычного домашнего. Домашний крупнее дикого и, в противоположность ему, может быть приручен. Тот же Аристотель сообщает, что голубь не станет топтать голубку, не поцеловав ее прежде: иначе самка его не подпустит. К этому он добавляет, что самки топчут одна другую, если почему-либо нет самца. Они не оплодотворяют друг друга и сносят яйца, из которых не вылупляются птенцы. Если верить Каллимаху, дикий голубь, красный лесной голубь, домашний голубь и горлица очень различны. Писавшие об Индии сообщают, что там домашние голуби имеют ярко-желтое оперение, и Харон из Лампсака пишет, что на Афоне появились белые голуби, когда затонули огибавшие этот мыс персидские триеры.[5] В сицилийском городе Эрике, где находится знаменитое святилище Афродиты, справляют праздник Анагогий в честь переселения богини из Сицилии в Ливию. Тогда голуби отсюда исчезают, точно они сопутствуют богине в ее странствии, а в остальное время, как известно, стаями кружатся над храмом Афродиты. Ахейские легенды рассказывают, что Зевс превратился в голубя, когда полюбил девушку по имени Фтия. Эта Фтия жила в Эгие.

16

Когда корабль возвратился с Делоса и Сократ был обречен,[6] в темницу к нему пришел его друг Аполлодор, принес красивый шерстяной хитон и столь же дорогой гиматий[7] и стал просить, чтобы Сократ выпил яд, одевшись в этот хитон и гиматий. Он говорил, что в такой одежде Сократа не стыдно будет положить в могилу и его тело будет убрано подобающим образом. Таковы были слова Аполлодора. Сократ же остался невозмутим и, обратившись к Критону, Симмию и Федону, сказал: «Высокого обо мне мнения этот Аполлодор, если может думать, будто, после того как я выпью эту заздравную чашу, он еще будет видеть Сократа. Ведь если он полагает, что тот, кто скоро будет распростерт у ваших ног на полу, — это я, он, очевидно, совсем не знает меня».

17

Вот каковы прославившиеся безделки Мирмекида из Милета и Калликрата из Лакедемона: они смастерили четырехконную колесничку меньше мухи размером и золотыми буквами написали на сезамовом зерне элегический дистих.[8] Мне думается, что эти вещи никогда не удостоятся похвалы серьезного человека: что это, как не попусту потраченное время?

18

Каких только нарядов в погоне за роскошью не придумывали себе женщины в древности. На голову надевали высокий венок, на ноги — сандалии, уши украшали большими серьгами, хитон от плеч до рук не сшивался, а застегивался множеством золотых и серебряных булавок. Так одевались в глубокой древности, а про аттических модниц пусть рассказывает Аристофан.

19

Все знают, что причиной гибели города Сибариса и его жителей была привычка к непомерной роскоши.[9] Я же расскажу о том, что известно немногим. Колофонцы тоже, как передают, погубили себя приверженностью к роскоши. Ведь и их, подобно сибаритянам, развратила тяга к дорогим нарядам и испортило чревоугодие, не знающее никакой меры.[10] Коринфские Бакхиады достигли великого могущества, однако и их власти из-за безграничной роскоши пришел конец.[11]

20

Дионисий ограбил сокровищницы всех сиракузских храмов. Со статуи же Зевса он сорвал покровы и украшения, стоившие, как говорят, восемьдесят пять золотых талантов и, так как слуги стояли в нерешительности, первым дотронулся до кумира. Так же Дионисий поступил и со статуей Аполлона: одному из слуг он приказал сорвать сделанные из чистого золота волосы бога. Подойдя на корабле к Тиррении, тиран похитил сокровища Аполлона и Левкотеи и велел, чтобы подающие Аполлону чашу благодетельного демона[12] унесли серебряный стол, стоявший возле статуи бога.