Загадка Алатырь-камня - Александр Черницкий

Елена Маринина, Александр Черницкий

Загадка Алатырь-камня. Исторический роман-исследование

© Елена Маринина, Александр Черницкий

От издателя

Эта новаторская книга, словно прожектор, ярко освещает возникновение и возвышение на территории будущей России величайшего этноса раннего средневековья – гуннов. Двинувшиеся в IV веке новой эры из Поволжья на Запад гунны спровоцировали Великое переселение народов, сделали своей данницей Восточную Римскую империю, привели к краху Западную Римскую империю, покорили Ново-Персидское царство и треть бескрайнего Индостана.

Одновременно книга повествует о многих эпизодах практически неизвестной жизни легендарного Аттилы – гениального вождя и полководца гуннов, который не единожды совершал грандиозные путешествия по бескрайней Гуннии: не только по своим владениям на Западе, но также по Причерноморью, Великой степи, Предуралью и далее на Восток вплоть до берегов Байкала.

Венчает роман восхитительная история мордовской принцессы Ильдико – загадочной любви Аттилы, ставшей после смерти грозного гуннского предводителя супругой знатного анта Межамира, одного из предков восточных славян, т. е. русских. Да-да, речь о той самой Ильдико, чей образ в качестве знатной бургундки был сходу и беззастенчиво присвоен германо-скандинавским эпосом о Нибелунгах!

…Обычно историческая литература концентрируется на столицах, где вершатся судьбы мира. Но на этих страницах используется уникальный микроуровневый подход: история Отечества отражается в поколениях далеких предков из глубинки. Вместе с авторами необычной саги нам предстоит, неизменно отталкиваясь от современности, найти «клей нации» – умозрительное начало, превращающее пестрый строй генеалогических древес в народ.

В добрый путь, читатель: распутаем вместе нити времени и… попытаемся проложить путь в будущее.

Предисловие, или Попытка рецензии

Книгу нужно просто взять и прочитать, благо «заходит» она в читателя сама: скользя, журча и переливаясь. А уж контент ее столь плотен и жгуч, что хватило бы на многотомник. Ну разве что обилие неведомых собственных имен героев заставляет спотыкаться, однако здесь мы встречаем тот случай, когда из истории слов не выкинешь. Да, именно столь непривычно – с нашей, разумеется, точки зрения! – матери Поволжья нарекали своих детей во II–V веках новой эры.

Или взять латинский язык – вот уж прямо скажем, жаль недосказанности. Приведем единственный лишь пример. В тексте встречаем лупанарий, или лупанар. Откуда, что это? В Др. Риме называли лупанаром… публичный дом, ни много ни мало. Этимология восходит к lupa, то бишь «волчица», у латинян – проститутка. Разве неинтересно? А ведь латинских словечек в романе множество – не сосчитать!

Впору сказать коротко и о жанре, описание коего рождается у рецензента сразу, – еще при беглом нашем знакомстве с рукописью. Во-первых, перед вами ни в коем случае не научная литература с ее неудобочитаемым языком: это именно роман, то бишь по большей части беллетристика. Во-вторых, в нарушение известного правила «беллетристика противостоит публицистике», в книге «Загадка Алатырь-камня» имеем редкую смесь того и другого, фикшн и нон-фикшн. Таким образом, обозримо проглядывают контуры передовой современной литературы.

«Журналист оперирует фактами, писатель – вымыслом, – делится опытом Михаил Идов, главный редактор российской версии журнала GQ. – Но, с другой стороны, надо признать, что свою школу журналистики я прошел в New York Magazine, где проработал пять лет. Именно этому журналу принадлежит термин “новая журналистика”, появившаяся в конце 1960-х – начале 1970-х. Авторы вроде Тома Вульфа использовали литературный инструментарий для написания статей – диалоги, метафоры, описания природы. Я пользуюсь тем же приемом, только в обратную сторону: пытаюсь использовать журналистский инструментарий для создания художественного произведения…»

Не хотим с порога расхваливать труд г-жи Марининой и г-на Черницкого, но факт: ничего подобного в отечественной исторической литературе прежде нам не встречалось. На читателя обрушивается целый набор открытий, связанных с рождением и исчезновением этноса, который оставил глубочайший след в истории человечества.

«Мускулам народившихся в финно-угорских лесах полукровок суждено было перекроить политическую карту Европы, изменить ход истории, исказить до неузнаваемости генетику европейских народов», – отмечают авторы.

Заодно взятый вами в руки том, читатель, развеивает целый ряд устоявшийся в историографии заблуждений о том же этносе – вплоть до обвинений в каннибализме! – который якобы взялся ниоткуда и ушел неведомо куда.

Речь идет о гуннах. Об их появлении на свет во II веке на территории современной России, о захвате ими в IV–V веках едва ли не всей Европы да вдобавок Персии с огромной частью Индии и о полной ассимиляции гуннов к VIII веку, – вот о чем с «фирменной» лихостью беллетристов-публицистов рассказывают Маринина и Черницкий.

Есть за что пожурить отдельные фрагменты предлагаемой вам, читатель, исторической реконструкции, которую можно было бы назвать «Откуда есмь пошла Еунния», но в целом она выполнена блестяще. Историческая правда и демифологизация истории – вот чем руководствовались соавторы в качестве основополагающих принципов своего труда.

Неслучайно г-жа Маринина и г-н Черницкий опирались в работе над данным историко-публицистическим текстом на умозаключения ведущих авторитетов, начиная с Эрнеста Ренана и Льва Гумилева. Даже в крошечном, проходном в данном случае эпизоде о возникновении Киева муза не позволила соавторам поддаться обаянию мифа о возведении города неким речным перевозчиком Кием. И что особенно ценно именно для романа: личная жизнь героев не забыта и отнюдь не буксует на месте.

Книга построена на контрасте точного факта и беллетристической манеры изложения. Аналогичный подход применялся прежде в исторической романистике (Дюма, Пикуль и др.), однако погоня за фабульностью неизбежно приводила к нарушению пропорции: слово (вымысел) торжествовало над фактом.

Казалось бы, наука не допускает даже гораздо более умеренного использование слова, признавая одни факты. Однако вновь вспомним: ученые мужи непреклонно отрицали историческую достоверность Гомеровых творений ровно до момента, когда Генрих Шлиман доказал обратное с неопровержимыми фактами – аж с целой Троей XIII века до новой эры – буквально в руках!

Но Елена Маринина и Александр Черницкий не ищут древних руин, их задача куда как колоссальнее. Лапидарно: если душа народная упорно не разгадывается в наши дни, ее суть поможет объяснить взгляд в… души далеких предков. Замысел тонок и сложен, но не пуст, ибо на его стороне – сокрытые в тумане тысячелетий детали происхождения народа российского; сами причины сей тайны великой понятны: отсутствие у пращуров письменности, а затем и неоднократное переписывание истории.

«Миф – это история тех времен, когда не умели писать», – утверждал Ренан. Добавим, что гомеровские герои разговаривают языком, которым на самом деле никто и никогда не пользовался. Тем не менее этим языком зафиксирована древнейшая история, пускай и с искажениями!

Выходит, правы соавторы данного труда, когда современной речью реконструируют мысли жителей былых времен? Первая скрипка-то не у самого по себе слова, но у его содержания. Ведь даже один и тот же человек одну и ту же идею высказывает нередко по-разному: слова другие, а содержание прежнее! Благодаря этому Маринина с Черницким получают своего рода бонус: давно почившие в бозе их герои выпуклы, оживлены.

На каком же парашюте опускаться нам в исторические бездны? Авторы этой книги перебирают столетие за столетием, целя в прошлое сквозь многие поколения. Так пластическая реконструкция Герасимова позволяет создать портрет по уцелевшим в гробнице костям; так ныряльщик спускается за жемчугом по якорной цепи на самое дно морское.

Безусловно, Маринина с Черницким не первые, кто принял вызов Бердяева: «Русская национальная мысль чувствует потребность и долг разгадать загадку России, понять идею России, определить ее задачу и место в мире». Но, быть может, соавторы лучше многих своих предшественников прониклись констатацией Ключевского: «В Европе нет народа менее избалованного и притязательного, приученного меньше ждать от природы и судьбы и более выносливого».

Особо отметим соразмерность, взвешенность суждений: будучи патриотами, авторы не впадают в патриотит, который болезненно не соприкасается с наукой. И не запамятуем тонкого интереса, вызываемого этимологическими штудиями Марининой и Черницкого.

В частности, название мордовского райцентра Атяшево с блеском возведено к ставке шаньюев, соседний городок Ардатов произошел от «орды», и гуннский сюжет вдруг ярко вплетается в отечественную историю. Отдельная тема – этимология современного города Алатыря, которую соавторы возвели к древнеславянскому наречию антов. Между тем письменности ни у мокшан, ни у эрзян не было вплоть до второй половины XVIII века, когда перечисленные названия уже более или менее устоялись.