Барин - Наталья Бочка

Барин

Наталья Бочка

© Наталья Бочка, 2017

ISBN 978-5-4485-2664-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

Глава 1

Возможно и не приключилось бы этой истории, если бы не получил молодой помещик Петухов извещение о том, что за сто вёрст разорившийся помещик Хромов, по причине больших долгов, продаёт крестьян.

И не случись на ту пору, большой мор, меж крестьян самого Петухова. Так что и зерна на полях, чуть не треть перезрело – некому убирать было.

От двух этих обстоятельств, вся история и приключилась.

– Батюшка, кормилец, голубчик, Христом Богом молю, не разлучай! Буду, где направишь, хоть в поле, хоть в свинарник, куда скажешь, пойду. Молю, батюшка, голубчик, не разлучай!

В грязных лохмотьях пожилая крестьянка ползала по соломе, что густо устилала пол в просторной, избе. Женщина причитала и срывалась на рыдания. Голос её пронзительный и резкий неприятно тревожил слух. Петухов старался отстраниться от протянутых к его сапогам рук.

– Не губи, поимей милость, батюшка! Не разлучай с кровиночкой! Не разлучай, батюшка!

Петухов брезгливо поморщился.

– Убери, – зло зыркнул на крепкого крестьянина и мотнул головой Хромов.

Мужик приподнял женщину и практически поволок за одежду. Она упиралась, цеплялась за все, что на пути вставало, а громкие её крики уже стали настолько дотошными, что хотелось поскорее избавиться от этих навязчивых нот.

– Ну, что ж, – только вынесли крестьянку, залебезил Хромов. Глазки его, будто жили своей жизнью, они то и дело перемещались с одного предмета на другой, лишь иногда останавливались на лице Петухова, – Думаю, вам, так же как и мне, собственно, приятна наша сделка. Позвольте, по такому случаю откушать. Хозяйка моя, уж и на стол собрала.

– Некогда, обеды сидеть, время поджимает. А по сим, благодарствуйте Никанор Фомич, пора нам и в дорогу выдвигаться. Путь-то не близкий.

– Нет, так нет. Не буду и настаивать.

На дворе людно. Телеги с купленными крестьянами. Несколько дюжих парней, что с ними справляются, коляска самого Петухова и с пару десятков провожающих.

Хромов проводил до крыльца, глянул на двор, махнул рукой, да чуть кивнув на прощанье, опять в избу вошел.

Когда коляска уже неслась меж полями, а деревня Хромова давно скрылась за холмом, Петухов спросил у управляющего:

– Что эта крестьянка так шумела?

– Вроде, дочку Хромов отдал, а эту по старости не взяли. Больная мол, помрёт не сегодня-завтра, а деньги за крестьян не малые плачены. Хромов ни в какую уступить не желал. Что же нам за такую цену, чуть не покойников за собой тащить?

– И то верно, – Петухов равнодушно глянул в окно и мысли его потекли в другом совсем направлении.

Планы у Ивана Ильича Петухова грандиозные намечались. Та, что деревня в имущественном у него владении, мала как-то показалась. Да и эпидемия, сколько люду положила. Решил, ещё крестьян подкупить, да переселить. Благо, средства сейчас пошли хорошие, нужно бы не в кубышку складывать, а на развитие хозяйства запустить. Так, как поля у Петухова пространные, то в последние год, два случилось недостаток в рабочей силе почувствовать.

А тут, совсем кстати, помещик Хромов, сказывали, за долги расплачивается, крестьянами откупается. Недолго Петухов задумывался, когда ещё такая возможность получится, написал Хромову, о цене сговорились. За крестьянами, Иван Ильич решил лично приехать, с верными подручниками. Всё-таки, в первый раз крупную сделку с людьми совершает. А купил, не много не мало, почти двести душ. Большей частью мужики до сорока пяти лет, женщины так же, да пять десятков малолетних наберётся.

Известие о продаже крестьян пришло неожиданно и на первых порах, разместить такое количество людей было негде, кроме как рассовать по избам в деревне, по амбарам да сеновалам. Но в виду того, что рабочей силы очень прибавилось, то в небольшой срок соорудили на окраине деревни вместительные бараки. В них то и поселили всех вновь прибывших.

У бараков – всегда людно. Пока не на поле, бабы с корытами за стиркой, детишки скачут, меж белья шныряют. Вечером так вообще, народу тьма. Порой весело, шумно. Часто ругань промеж бабами слышна, а то и у мужиков драка завяжется.

Поначалу чувствовалось, живут те бараки своей, отдельной от других крестьян, жизнью. Иногда и меж деревенскими шумок ходил. Недовольство. Но чуть время прошло, улеглось всё. Ведь и старожилы понимали, без прибывших крестьян, поля как обрабатывать?

А у барина земли – о-го-го сколько. Знай, меряй, за неделю не померяешь.

Немного погодя, поутихло, вроде так и было. Пошло житьё обыкновенное. За год все пообвыклись, будто и жили здесь.

Ходили порой, те, что семейные, к барину на поклон, мол, избу бы сколотить – помоги. Пару раз Петухов не отказывал, семьи большие попались. Помогал, где лесом, где и мужиков на постройку спровадит. Так, ко второму году, с дюжину семей, в избы из бараков переехали. Разрослась деревня.

А Иван Ильич, всё по купеческим делам. Товарную жилу поймал и сидит на ней пока в пятьсот процентов за товар дают, как кончится спрос, что-то другое ухватит. Есть у Петухова чуйка торговая. Всякий раз именно то закупает, что вот-вот в цене взлететь должно. Тем и промышляет. Тем и денег больших заработать сумел.

Ничего, что молод. Ведь от роду Петухову всего-то, двадцать два с копейками.

Глава 2

Помещик средней руки Иван Ильич Петухов из тех средств, что получил в наследство от батюшки – мало что увидал. По той собственно причине, что кредиторы, которые оббивали пороги его дома, требовали немедленного погашения векселей и закладных, какие Петухов старший, после смерти скоропостижной, оставил.

Удивительно, но это обстоятельство вовсе не выбило Ивана Ильича из колеи, а напротив, даже разозлило и заставило предпринимать действия не совсем ему привычные. Купеческое дело, до смерти отца, мог только наблюдать, а тут пришлось влиться в него с головой, и даже бросить обучение в столичном университете. Для незамедлительного спасения того, что ещё осталось, от полного разорения. И конечно, своего собственного положения, а так же положения матушки, что находилась теперь на полном попечении Ивана.

Как оказалось впоследствии, из того, что он почерпнул в науках экономических, многое успело тут же пригодиться. Возможно, именно пара лет обучения в заведении и дали такие результаты на практике. Ведь в первый год Иван успел не только вернуть сумму розданную кредиторам, а и умножить её вдвое. А ещё через год, он уже философски воспринимал, так поучительно прожитые в волнении, годы. Теперь же, точно рассудил, не покажись кредиторов с векселями, возможно и энергия, что направилась на исправление положения, не появилась бы в нужный момент. В общем – выкрутился, и неплохо.

К двадцати двум годам, он уже ловко управлялся с крестьянами, имел полное на них влияние, благодаря сердитому, не слишком приятному характеру. А ещё, благодаря крепким молодчикам, что толклись у дома, готовые выполнить любое поручение хозяина. А поручения эти, довольно часто состояли в устрашении того или иного мужика, что от работы отлынивал, или по необходимости, бабу вредную приструнить. В этих делах ребята очень старались, особенно, что касается розг и всякого рода наказаний. Это – только дай.

Сидит Иван Ильич за небольшим столом, пишет. Тёмный вихор на лоб упал. Строгое лицо. Взгляд из-под бровей, цепкий. Губы сжаты. Иногда поднимет голову от письма, в окно, что напротив, глянет, задумается, потом снова пером водить. Остановится. Встанет. По комнате пройдёт. Головой ещё немного и потолочных брёвен бы касался. Станом крепок, лицом хорош. Во всём его естестве – власть. Чувствовалось, что управляется он с людьми. Только одним своим видом управится в силе.

Пройдёт по комнате, снова сядет. Обмакнёт перо и писать.

Резкий бой часов оторвал от мыслей. Дверь открылась, и служанка Настя грациозно вплыла в комнату.

– Иван Ильич, отдохнули бы чуток, – она поставила на стол маленький поднос с чаем и пирожками, томно посмотрела на хозяина.

Он – осмотрел служанку масляным взглядом.

– А что, можно и отдохнуть, – протянул Иван, – и не только.

Она присела на край стола и улыбалась, той улыбкой, которой показывают лишь полное согласие и подчинение. В то время как он, почти с таким же строгим лицом обхватил её стройный стан и потянул к себе на колени. Она с хохотом притулилась. Поцелуи их и вздохи некоторое время раздавались по дому, но все кто находился в районе слышимости этой любовной возни, уж давно привыкли не обращать на неё никакого внимания. Молод, мол, барин, горяч. Что ж такого.

Настя – красивая, с соблазнительными формами, дворовая девка лет двадцати шести, давно в доме служила, ещё при барине покойном. Сказывали, будто и к нему в спаленку захаживала. А как отпрыск старшего Петухова, Иван из долговязого отрока в дюжего парня вымахал, так и за него взялась, любовной науке обучила. А тот, что – юноша влюбчивый, тут и поставил Настасью главной в доме. Ей же – того и надо. Чтобы не под чьим началом, а у самого барина под рукой. Так, одно другому не мешает. Настя и в личных служанках и в бдительных любовницах состояла.