Барин - Наталья Бочка

Раз в несколько месяцев, наведывалась Лукерья Львовна в деревню к Петуховым. Вопрос об Иване Ильиче, на особом контроле. Матушка то, уж давно как о женитьбе заговаривает. А тот, всё носится по делам и всякий раз отмахивается. Случай сложный, когда сын не слишком к родительской воле прислушивается. Всё по-своему норовит.

– Как бы я рада была, если бы невестушку послушную Ваня в дом привёл, – жаловалась барыня, – ведь сижу одна, не с кем бывает, даже словом перемолвится. А так, хоть живой человек рядом. Со слугами-то барские дела обсуждать негоже. И то, порой книжку, какую или стих прочитаю, и так, скажу я вам, хочется высказаться. А некому. Некому.

До того Ольга Филимоновна в этот раз огорчена, что даже в глазах слёзы показались.

– Ну, ну, матушка. Чай, беда-то твоя поправима.

– Как же поправима? Если я ему талдычу про это всякий раз, а он ещё и огрызается. Не твоё, мол, мать дело. А если не моё, то чьё же тогда?

– Да. Тут, вот так с налёту нельзя, матушка моя, тут верно – хитростью нужно, – Лукерья хлебнула из блюдца и откусила баранку, – у человека другие интересы, а ты со своими лезешь.

– Посоветуй, Лукерья Львовна, ведь лучше тебя ни кто дело не состряпает. Устала я в одиночестве. Он мотается, а я сиди. Посоветуй милая. Как быть?

– А и посоветую. Значится так. Есть у меня на примете – девка. Пригожая. Детки от неё с Иваном красивущие получатся. И не далеко, тут в соседнем городе. Савельева Егора дочка. Лавочника. Будет Иван мимо ехать, всё одно не проедет.

Ольга Филимоновна, даже руки от умиления сложила на груди.

– Так мы поступим, – деловито продолжала Лукерья, – как приедет Иван домой, передохнёт и опять в дорогу засобирается, а ты матушка к нему. Так, мол, и так, передай письмо друзьям. Мол, в гости зовёшь, а то скучно тебе одной, одиноко. А я предупрежу Савельевых, чтоб ждали коли чего. Да дочку всё больше вокруг Ивана обхаживать пускали. Он на девку только раз глянет, поверь моему, наметочному в таких делах, глазу. Один разочек глянет, сразу жениться засобирается. Это как пить дать.

– Если бы так, как ты сказала, сделалось. Вот бы чудно.

– Не сумневайся, матушка. Это я тебе – гарантию дам. Ты меня знаешь. Я за слова свои завсегда в ответе.

После отъезда свахи, ещё долго ходила Ольга Филимоновна вдохновлённая. И надеждой напитанная. Теперь, она поняла, точно дело сдвинется.

Глава 6

– Ванюша, сыночек, – Ольга Филимоновна на крыльце радостно всплёскивала руками, – как я рада. Просто несказанно рада. Что же вперёд никого не послал, я бы с обедом подсуетилась.

Коляска Ивана Ильича только въехала на подворье, а он уже на ходу выскакивает. Соскучился страшно. К матушке в объятья спешит.

– Маманя, дорогая, я и без обеда, что угодно проглочу, только дайте, – он расцеловал мать в щёки и тут же подался в дом. Она за ним.

– А чья это коляска мимо меня проехала? Не вашей ли приятельницы – Лузгиной? Больно быстро промелькнула, я и разглядеть не успел. Догадываюсь – что за гостья.

– Она самая. Кто ж ещё ко мне приедет? Только Лукерья Львовна и вспоминает. Ну да будет про неё, ты сам-то как? Рассказывай. Сейчас, погоди, баньку распоряжусь и с обедом подгоню.

– Ох, и устал я в этот раз. Нужно бы отдохнуть.

– Ты Ваня, всегда так говоришь, а потом – шасть, и нет тебя, за новыми делами. Я тебя толком и не вижу.

– Ничего, в этот раз точно отдохну, – Иван Ильич бухнулся на постель и ноги вытянул.

Ольга Филимоновна знала эти его обещания. Никогда ещё, больше двух недель, дома не задерживался. Всё тянет его куда-то. Заработать больше норовит. Она ему не слишком претензиями докучала, пока молод и силёнки на дело правое берутся, нужно использовать эту силу. А не то, чуть взрослее станет, и куда что денется. Засоловеет, разленится. Лучше уж сейчас пусть обогатится, чем потом ни силы, ни энергии, ни денег, ни хозяйства.

И вот, как и предполагала, посидел с недельку, отъелся хорошо, с Настькой служанкой накувыркался и уже в дорогу собирается.

А мамаша, тут как тут:

– Письмецо возьми, в соседнем городе Л. как проезжать будешь, доставь по адресу. Да не просто доставь, если отобедать пригласят, не отказывай. Друзья давние, чтобы не обиделись.

Взял Иван Ильич письмо и помолясь на образа с матушкой распрощался.

Небольшой, опрятный городишка Л. по дороге, что шла от деревни Петуховых, первым стоял. Дома всё больше деревянные, но есть и каменных немного. Эти в основном, дома лавочников или мещан побогаче. Но и деревянные в полном порядке. С резными подоконниками, петухами да коньками. Заборы на разные лады выкрашены. У каждого по-своему. Улицы широкие булыжником гладким блестят.

Дом лавочника Савельева не самый роскошный, но зато добротный, что называется на века. Толстые стены из камня, высокий цоколь, рядом массивные ворота. С другой стороны от ворот деревянная постройка в два этажа. Над крыльцом кованный фигурный козырёк над ним вывеска «Лавка Савельева Е. Все товары».

По одному только взгляду на лавку, становилось понятно, торговля кипит. Видно и вправду всё там есть. От того и идёт народ целый день к Савельеву. У других лавочников специализация, больно узкая. А тут от гвоздя до кафтана, от конфет, до осетрины. Всё что душе угодно, что ни спроси – всё достанут. Даже если надо телегу или лошадь, в течение дня будет готово.

Потоптался Петухов у дверей, понаблюдал. Зашел, огляделся. А там! Добра не перечесть. И зерно, и подушки, и колбасы, и ткани, какие душе угодно, и даже для дамских украшений полочка нашлась. Усмехнулся Иван Ильич такому разброду, но к удивлению заметил – народ толпится.

За прилавком шустрый, маленький мужичок-продавец, товары отпускает. С кого деньги берёт, кому в кредит записывает. В нарукавниках, со счетами, вежливый такой, обходительный. Хоть работа его нервная, а она всё одно терпение показывает.

Подошел Иван Ильич, о хозяине справился. Мужичок, просиял тут же, как то, уж больно ласково посмотрел и в улыбке лучезарной расплылся:

– Сию минуточку, не извольте, сударь, беспокоиться, – и вышмыгнул в дверь позади себя.

Прошло, верно, не больше минуты, как в лавку вбежал почти, по виду – сам хозяин.

Савельев, невысокого роста, упитанный. Пояс под большим животом даже не виден. Волосы и брода от пышности то ли салом, то ли воском прилизаны. А лицо его хорошее, видно, человек справедливый, но и строгий. В лавку как вошел, глазами поискал, к Петухову, будто всю жизнь знал:

– Что же вы? Иван Ильич стоите, прошу покорно, прошу. Ах, какой гость, какой гость!

– Да я, вроде как осматриваюсь, – улыбнулся Иван.

– Проходите, милости просим, – зазывал Савельев.

Вошли в закрома лавки. Там Петухов, сильно подивился. Таких запасов давно он не видал. Имел дело с торгашами оседлыми, но чтобы столько в загашниках у простого лавочника, это впервые увидал. Понятно сразу, если у хозяина вдруг денег не будет на новые товары, тем, что в закромах, чуть не пару лет торговать можно.

Из лавки вышли на широкий двор. Савельев в дом пригласил.

– Раз уж приехали, с такого далека, от матушки Ольги Филимоновны весточку привезли, как хотите, а без обеда, я вас ну никак не отпущу.

– Да я и не отказываюсь. Мне матушка накрепко приказала, вам своё почтение предать.

Савельев вошел в дом и крикнул так, что во всех сторонах точно, все кто в доме крик его услыхали.

– Марья, Катерина, Василиса – гость у нас! Ну-ка выходите встречать!

После этого крика, в доме что-то началось. Иван Ильич слышал отовсюду шаги, перебежки, но людей не видел. Странно всё показалось. Бегают, а не выходят. Удивился Иван Ильич и хозяину говорит:

– Не выходит ни кто.

– А, это они так балуются. Проходите, в гостиную, – он кивнул служанке, чтобы гостя провела, а сам в комнаты направился, – сейчас всех соберу, кто где.

В гостиной, как у всех. Те же диванчики, тот же стол, образа, да кружево повсюду. Несколько комодов по стенам и на окнах горшки с геранью. Много таких гостиных Иван Ильич повидал, так что теперь все одинаковыми кажутся. С небольшими лишь отличиями.

Вошли в гостиную несколько девиц и в возрасте женщина. За ними Савельев. Встали все в линию, а он принялся их представлять.

– Супружница моя Марфа Васильевна, дочери Василиса, Марья, Катерина.

К каждой подходил Иван и ручку целовал. Сначала к матушке, маленькой плотной женщине с красными от возбуждения и радости щеками. Затем к дочерям. Василиса, худенькая с пугливым взглядом девушка, будто нездоровая. Марья, упитанная девица похожая на мать, счастливо ему улыбнулась, и Иван сразу постарался отойти от неё.

И, наконец – Катерина. Тут, Иван – остановился. Он вроде и понимал, что время отведённое на взгляд при знакомстве уже закончилось, но ни как не мог заставить себя оторваться от её лица. Он старался как мог, чтобы не дай Господь глаза его не полезли куда-то ещё, а там, явно было куда залезть, тогда бы все каноны приличия были бы попраны и нарушены. Он силился оторваться, но не мог. Даже дышать перестал на несколько мгновений. А остальные будто старались не мешать.