Озеро во дворе дома - Александр Шкурин

Александр Шкурин

Озеро во дворе дома

ПРЕДИСЛОВИЕ

Так получилось, что повесть «Озеро во дворе дома» было написано до повести «Алимчик», но сначала была издана повесть «Алимчик», которая, к удивлению автора, была очень положительно оценена читателями.

Автор надеется, что повесть «Озеро во дворе дома» будет также положительно оценена читателями.

Повесть «Озеро во дворе дома» – это криминально-мистическое повествование об одной командировке в провинцию.

Следом готовится к печати повесть «Моя шляпа, моё пальто», которая планируется быть изданной в виде черновика.

Повесть «Моя шляпа, моё пальто» также написана в детективно-мистическом жанре. Надеюсь, что читателям, которым понравилась повесть «Алимчик», понравится и повесть «Моя шляпа, моё пальто».

1.НОЧЬ И УТРО

– Это ваш паспорт? – недоверчиво спросила администраторша, толстая тетка лет пятидесяти, отчаянно молодящаяся, подозрительно сличая фото в паспорте с живым оригиналом. – Вы выглядите еще моложе, чем в паспорте и очень похожи на двоюродного брата моего мужа. Может, вы наш родственник?

Мужчина отрицательно замотал головой. На фото в паспорте он был совсем молодым щенком, пухлощеким, толстогубым, с гривой вьющихся волос. Ныне это был сильно побитый жизнью пес, с туго обтянутыми кожей скулами, ртом-щелочкой и обритый под «ноль». У  него была особенность, которая временами помогала, но чаще мешала.  Вместо него часто видели кого-то другого, неприлично юного,  о ком могли думать или случайно вспомнить. Даже его одноклассница, с которой проучился в школе с первого по последний классы,  и которую не видел ни разу после окончания школы,  с завистливо спросила:

– Andy, ты живое воплощение Дориана Грея! Скажи, где ты прячешь свой настоящий портрет? Я хочу на него посмотреть!

Одноклассница, бывшая в школе в школе  тоненькой березкой,  при встрече  превратилась в толстенный баобаб. В школе она увлекалась иностранными языками, и, закончив престижный вуз, долгие годы работала переводчиком  в Эфиопии, поэтому и произнесла его имя по-английски. Из-за спины одноклассницы, как напоминание о годах работы в Африке, высовывалась любопытная светло-коричневая мордашка девчушки с густой шапкой курчавых черных волос.

Поэтому он сосредоточился, чтобы приобрести свой настоящий облик. Администраторша, посмотрев на него еще раз, вздрогнула и схватилась за сердце.

– Батюшка-светы, что эт-то с вами? – дрожащим голосом произнесла она.

– Не понял, вы, о чем говорите? – он прикинулся непонимающим.

– Дак резко так сменились, то были на двоюродного мужниного брата похожи, а так враз постарели, – администраторша хотела еще добавить подурнели, но передумала, чтобы не пугать нового постояльца, чтобы он не сбежал из гостиницы. Однако будущий постоялец уловил её мысли и усмехнулся. Так было, так будет, с годами человек превращается в сгорбленную обезьяну,  и он не исключение из правил. Только вслух вежливо сказал:

– Это плохое освещение. Вам показалось.

– Возможно, – с сомнением протянула тетка и по слогам начала читать. – Ла-у-керт Анд- рей Воль-фо-вич.

Вот и добрались до имени нового постояльца, который предпочитал себя называть первым слогом фамилии: «Лау».

– Я немец, точнее потомок поволжских немцев, – предвосхищая вопрос администраторши, сказал Лау, хотя толком не знал своей родословной, но употреблял выражение «поволжские немцы». Наверное, проверял знание отечественной истории у тех, кому говорил, и частенько убеждался, что многих словосочетание «поволжские немцы» не несло никакой смысловой нагрузки, а, наоборот, вызывало неподдельное удивление. Какие такие поволжские немцы. Разве такие были? На что можно ответить, – были, да сплыли в лихую годину войны.

– Понятно, – сказала администраторша, хотя было видно, что ей ничего не понятно, историю в школе она учила через пень колоду, и протянула ему анкету гостя. – Заполняйте. Надолго к нам приехали?

Лау пожал плечами:

– В командировку, на недельку, а может и две. Как дела пойдут.

– Да, к нам, в глушь, только и командированные и ездют. Вам какой номер, – двухместный, трехместный, со всеми или с частичными удобствами?

– Хотелось бы одноместный. Со всеми, так сказать, удобствами.

Тетка воровато посмотрела по сторонам, хотя в полутемном холле они были вдвоем и шепотом присоветовала:

– Бери двухместный, с частичными удобствами. Туалет и душ в конце коридора.

– Но почему двухместный?

– Чтоб не так страшно было. Мне все равно, какой номер возьмешь, но потом не жалуйся. По ночам спать не будешь. Ходют и ходют. Кто – неизвестно, но страшно-о-о!

Ему стало интересно. Сцена прямо из готического романа ужасов о вампирах, герой – простофиля – дурачок, ему прямым текстом толстые намеки делают, а он не обращает внимания,  и обязательно вляпается в самую опасную ситуацию, грозящую неглубокой могилой в конце повествования.  Оставалось надеяться, что дуракам всегда везет, в огне не тонут, в воде не горят, а укусы вампиров для них не страшнее укусов местных комаров. Почешется и тут же забудет.

– А вам – не страшно?

– Не, мы – местные, привычные, и потом ходют на втором и третьем, а на первый этаж не спускаются.

– Соседи будут?

– Какие соседи? – тетка скривилась. – Это летом, еще приезжают, полазать тут по терикам и провальцам, как их, исктремалы, вечно в пустоты проваливаются, а осенью и зимой гостиница пустая, по ночам в гостинице страшно оставаться, так пусто, хоть волком вой, и тетка неожиданно завыла: у-у-йо-у. Волчье завывание у тетки-администраторши вышло так правдоподобно, что он вздрогнул, шерсть на загривке стала дыбом, и нестерпимо захотелось спрятаться. Лау обшарил глазами полутемный холл, в котором, кроме стойки администратора да пары стульев, ничего не было. Тетка же продолжала самозабвенно выть, то повышая, то понижая голос: у-у-йо-у, у-у-йо-у, у-у-йо-у! Неожиданно на улице раздался громкий собачий лай. Тетка мгновенно прекратила выть, словно невидимый щелкнул тумблером, отключая звук в динамиках аудиосистемы,  взяла заполненную анкету и протянула ключ с деревянной култышкой на кольце.

– Второй этаж, комната тринадцать. Если лампочка не загорается, стукните по выключателю. Только не очень сильно!

Лау взял ключ и рассмотрел култышку. Это оказалась грубо вырезанная фигурка человечка на кресте.

Администраторша, увидев, что он с любопытством  рассматривает деревянную фигурку, пояснила:

– Это наш, последний дериктор, царствие нему небесное, баловался, фигурки вырезал. Любимая тема: сусики на хресте. Бывало, запрется в кабинете, и целый день ни гу-гу, подойдешь на цыпочках к кабинету, послушаешь возле двери, а там тишина, словно могила разверстая на кладбище поджидает, и тьма на мягких лапах готова броситься на тебя. Обмочиться можно. Вечером дериктор уходил и строго наказывал, чтобы уборщица в кабинете ни в коем случае не убирала. Он, мол, сам полы моет. У него на столе ценные документы какие-то, вдруг стронет с места или переложит, а тут проверка на носу и не сможет их найти.

Он мягко вклинился в монолог тетки:

– Не дериктор, а директор.

Тетка  осуждающе глянула на него:

– Сама знаю, русский в школе учила и к училке дополнительно ходила, думала в ститут поступать. Но он – Дериктор! С большой буквы! Посмотрите на табличку. Еще не сняли.

Лау вновь осмотрел холл. До этого в полутемном холле была лишь стойка администратора и два стула. Теперь