Перерождённые. Квадриптих 6. Потомки потерянного народа - Voka Rami

Voka Rami

Перерождённые. Квадриптих 6. Потомки потерянного народа

Срез 1

— Осознание того, что ты относишься, возможно, к единственному разумному виду во Вселенной, во все времена не только приводит к снижению темпов развития, но, как это ни странно звучит, может стать причиной стагнации и в некоторых случаях даже деградации цивилизации любого типа. — Отчётливо и поучительным тоном произнёс сидящий за столом человек в строгом чёрном костюме.

— Чем же обосновано ваше утверждение? — казалось, с ухмылкой задал ему вопрос невидимый пока собеседник.

— Отсутствием стимулов и, конечно же, соревновательного эффекта.

— То есть вы хотите сказать, что в вашем понимании обязательным фактором для эффективного развития одной цивилизации, является наличие другой, простите за тавтологию, не менее развитой, чем первая, цивилизации? — снова и теперь с небольшим нажимом спросил вышедший из невидимой зоны голотора высокий интеллигентного вида худощавый мужчина.

— Именно так. Только с небольшой оговоркой. Другой разумный вид может находиться и на более низкой ступени развития. Одно его существование напрочь низвергает тезис об исключительности вашей собственной ранее замкнутой только на себе цивилизации. Ведь, теперь вы становитесь не единственными во Вселенной, а, всего лишь, одними из многих. А раз так, то не исключено, что кто-нибудь может, или уже смог, превзойти вас в развитии в разы и даже на порядки. Замечу так же, что другие расы совсем не обязательно будут к вам миролюбиво настроены. — Спокойно ответил первый мужчина и с вызовом посмотрел на своего собеседника, ожидая от того нового вопроса.

— Отключить вещание, — дал команду ИИ голотора Андрей и, нехотя встав с дивана, отправился в гардеробную, занимавшую площадь вдвое большую, чем его старая оставшаяся на родной планете квартира.

С момента его похищения прошёл уже почти месяц. Жалел ли он, что его выкрали? Нет, конечно! Более того, теперь он был даже рад этому. Что его ждало на родине? Жалкая беспросветная жизнь одинокого неженатого молодого преподавателя, к которому не только не проявляли интерес женщины, но в последнее время отказывались общаться по разным, для каждого особенным и часто непреодолимым, причинам его и так немногочисленные друзья. Ставшая ненавистной, не приносящая абсолютно никакого удовольствия, мало оплачиваемая работа и бесконечно серое, не предвещавшее ярких перемен, будущее. Надо сказать, не радужные перспективы.

Ещё года четыре назад, когда Андрей ещё на уровне подсознания почувствовал, что его жизнь начинает терять краски, он приложил все свои усилия, чтобы воспрепятствовать этому: ходил, как можно чаще в театр, музеи, и даже, правда всего два раза, не больше, в оперу; гулял в выходные по городу и паркам; ездил во всевозможные туристические поездки, которые, конечно, мог себе финансово позволить; читал всё, что попадалось под руки от детективов и фантастики до научной литературы и классики; пытался, целых полтора года заниматься спортом и даже несколько раз посетил ночные клубы. Ожидаемого эффекта от приложённых усилий Андрей так и не дождался, и его всё сильнее и сильнее засасывало в болото. Причём, чем сильнее он сопротивлялся, тем всё глубже уходил в трясину. В итоге его накрыла почти двухлетняя не прекращаемая ни на минуту депрессия, спасения от которой он не мог найти уже нигде. Казалось, что он оказался на лестнице, серпантином идущей куда-то вверх, замкнутой на себе и не имеющей ни входа, ни выхода: куда бы Андрей ни пошёл по ней, вверх или вниз, выбраться на другой этаж было уже невозможно.

Последней каплей стал инцидент, случившийся полгода назад на работе. Устав от нежелания студентов учить, как следует, его предмет, Андрей не выдержал и, не обращая внимания на настойчивые пожелания своего начальства, не допустил к итоговому экзамену сразу троих пятикурсников, у одного из которых родители занимали не малый пост в каком-то министерстве, а у другого — в их же университете. Спустя всего пару дней после этого Андрей возвращался с работы и прямо среди бела дня был сначала избит, а потом строго предупреждён о том, что он мало того, что обязан допустить всех, без исключения, двоечников к экзамену, так и должен зачесть им его, не зависимо от продемонстрированных результатов. Понятное дело — никого никуда он, конечно, не допустил, и, уж тем более, не поставил даже удовлетворительную оценку за абсолютное отсутствие знаний по своему предмету. Итог — сломанные рёбра, челюсть и нос.

Когда спустя две недели Андрей вышел из больницы, его без промедления уволили с работы, пусть и не любимой, но приносящей какой-никакой, но доход. Тут депрессия расправила крылья и с головой накрыла его. Он запил, и чем дольше пил, тем всё менее ярко горела лампочка в конце бесконечно длинного тоннеля, в который превратилась его жизнь.

— Упёртость свою и правдолюбие оставь для плаксивых классических романов! В наше время важна гибкость и исполнительность! Понял, идиот?! Ты же кондовый, как дубовое бревно! А самое главное — абсолютно неуправляемый! Ты что, самым умным себя возомнил?! Знаешь, где такие, как ты заканчивают? На! Подписывай! — до сих пор гремели в голове слова проректора, когда тот увольнял его по какой-то статье.

— Ну, и выпускайте дебилов! Раз вам гибкость важна, а не знания! — закипая, тихо огрызнулся тогда Андрей и подписал бумагу.

— Жалко мне тебя! Хороший ты специалист, но с таким отношением в ближайшее время подохнешь, как бездомная собака! Жить учись! А то никогда не превратишься в мужчину, способного выжить в нашем мире и прокормить семью. Хотя какая у тебя может быть семья! Ты для женщин — не вариант! Всё! Иди вон из моего кабинета! Ты и так проблем наделал столько, что мне отмываться ещё долго придётся! — сначала тихо и с сочувствием, а потом, практически закричав, разошёлся напоследок проректор.

Андрей глубоко вздохнул, смахнул с себя негативные воспоминания и облачился в первый, попавшийся под руку костюм тёмно-синего с отливом цвета. Оценив своё отражение в зеркале и оставшись им довольным, он смахнул с плеча невидимую пылинку и пошёл в направлении входной двери.

— О! Привет! Как спалось? — сразу за порогом встретил его Менуил.

— Тьфу! Напугал. — В испуге немного отшатнувшись назад, отозвался Андрей.

— Всё никак не привыкнешь к нашим размерам? — добродушно улыбаясь, спросил Авл.

— А ты быстро привык бы, если бы я был втрое больше тебя? — встречным вопросом ответил Андрей. — Ты что под дверью всю ночь меня караулил? — скорчив шутливую физиономию, продолжил он.

— Да не! — отмахнулся Менуил. — Просто так получилось. Я как