Чеченец - Ма. Лернер

Ма. Н. Лернер

Чеченец

Хьамидан Ваха Хасаев позевывая, прошел мимо проводницы и спустился по лесенке из вагона на перрон. Именно так на самом деле его звали. Вовсе не Ваха Хамиданович как звучало бы на русском языке. Тем более не имело отношения к нему то имя, что было написано в паспорте. Ничего не поделаешь — пришлось привыкать. За спиной у него было участие во множестве конфликтов на Кавказе, включая обе чеченские войны.

До разных Басаевых ему было далеко, больниц он не захватывал, домов не взрывал, разве что отрезал десяток-другой голов, но кому надо, могли неожиданно проснуться в связи с очередной компанией борьбы с лицами кавказской национальности, и лучше было в России не отсвечивать подлинными документами.

Впрочем, упертым фанатиком он не был и направлялся не взорвать Кремль или взять заложников в школе, а по просьбе дяди прибыл помочь выбить долг из одного много о себе возомнившего бизнесмена. Что поделаешь, родственные связи дело святое, отказать было нельзя. Ваха хотел прихватить еще парочку подручных, но дядя сказал, что люди есть. Требуется просто его присутствие. Он хоть и не Басаев, но в определенных кругах имя прекрасно известно.

Что-то его сильно беспокоило, но, только прошагав, как лунатик несколько шагов, Ваха встряхнулся и затормозил озираясь.

Фильм что ли снимают? — с недоумением подумал он, глядя на людей. Дамы в невообразимых платьях, мужчины в строгих костюмах и у выхода с перрона стоял городовой, в дореволюционной форме с шашкой на боку.

— Поберегись! — заорали над ухом, и Ваха невольно шарахнулся в сторону. Мимо, толкая тележку, прошел носильщик с большой бляхой на груди. — Не стой на дороге, деревня, — свысока сказал он Вахе.

Тот не ответил. Открыв рот, он смотрел на поезд. Если бы на голове были волосы, они непременно встали бы дыбом, но к сорока Ваха стал лысеть и тщательно брил голову, скрывая этот недостаток.

Поезда, на котором он приехал в Москву, не было. Вернее он был, но вместо двадцати с лишним вагонов имелось только шесть. И это были не те вагоны. Да что там выгоны? Впереди стоял самый натуральный паровоз с трубой, из которой все еще шел дым. Даже если на станции снимали кино, убрать его поезд никто бы не успел. Ведь он сошел буквально минуту назад!

Что происходит? — в панике подумал он, краем глаза отслеживая, как на него уставился городовой. Взгляд у того был цепкий, как у знакомого опера, пытавшегося Ваху в свое время колоть на предмет спрятанного оружия и совершенно не тянуло выяснять, что тот хочет. Маскарад это или нет, все равно мне здесь не место, — подумал Ваха. Уходить надо. Он целеустремленно прошел мимо ряженого мента и через минуту был на площади.

Это была не Москва. Совсем другие здания, множество странно одетых людей, извозчики и крики газетчиков предлагающих приобрести экземпляр печатного слова. Ваха уперся остекленевшим взглядом в тумбу, оклеенную афишами. Последний раз он такое видел в кино про революцию еще ребенком в советские времена. Прямо, напротив, на самом большом объявлении, приглашавшем посетить бенефис во МХАТе, чернела дата. 1907 год. Ваху стошнило. Он скрючился, нагибаясь, но желудок не желал отдавать ничего. Это было чисто психологическое. Так страшно ему не было даже тогда, когда его отряд федералы накрыли артиллерией, и рядом с ним разорвало на куски родного брата. Там была война, здесь была пугающая неизвестность.

Через час Ваха сидел рядом с вокзалом в заведении под названием ТрактирЪ. Совсем не похожа была обстановка на закопченные трактиры с полупьяной публикой в фильмах. Больше смахивало на приличный ресторан. Пришлось продать халдею золотое кольцо, но дело того стоило, даже при условии, что его явно кинули. Цен он себе не представлял, но ходить бессмысленно по улицам, слушая за спиной издевательские крики мальчишек по поводу его одежды, и рано или поздно нарваться на еще одного городового не стоило. Надо было обдумать, как жить дальше.

Неторопливо закусывая очередную рюмку водки из графинчика удивительно вкусным пирогом, он напряженно размышлял. В отличие от странных представлений русских о чеченцах Ваха вовсе не был тупым дикарем только что спустившимся с гор с ножом в одной руке и бараном на веревке в другой.

Он родился в 1965 году, еще при советской власти, ходил в школу, был даже комсомольцем, хотя никогда не лез в президиум. Тогда все вступали в комсомол. Отслужил в армии и успел закончить ГГНИ — Грозненский государственный нефтяной институт имени академика М.Д. Миллионщикова. Причем корочки не покупал, а учился и учился неплохо.

Война любого заставит поверить в Бога, и Ваха верил, но больше выполняя положенные действия, чем из религиозных побуждений. Вот и водки он не прочь был дернуть. Именно это и пугало. Не сам ли Аллах послал меня в прошлое, чтобы изменить его, — пытался понять Ваха.

Даже на войне он любил почитать на русском языке современную популярную литературу, не забывая и художественную. Понятное дело, всяких Пучковых со Зверевыми, пишущих про героических федералов-спецназовцев недолюбливал и предпочитал исторические приключения. Подальше от реальной жизни.

В последнее время крайне популярным стал жанр попаданцев. Героический спецназовец проваливался в 1941год, бежал к Сталину, и СССР, ведомый самым знающим на свете деятелем, способным запросто одной левой перебить немецкую танковую дивизию, нарисовать чертежи любого оружия, включая атомную бомбу и послушно выполняющим его указания усатым, захватывал всю Европу. Обычно легко читалось и так же легко забывалось.

Там были сказки, а здесь он угодил прямиком в жизнь. В любом случае к скоту Сталину Ваха бежать бы не стал, а уж спасать СССР тем более. Но от него это и не требовалось. На улице было лето 1907 года. Так что же хочет Аллах?

Ваха подумал и решил, что всему свое время. Если понадобиться, будет и подсказка, на то и воля Аллаха, а нет — все равно как-то выкручиваться надо.

Пока что надо думать. Зачем мы воевали с русскими? — спросил он сам себя. За независимость! А каким образом можно ее получить? Вот и поразмышляю. В отличие от книжных попаданцев, я помню только основные даты, но это уже немало. Запросто могу стать пророком, с абсолютно правильными предсказаниями.

Какие все-таки существуют возможности?

1. Не вступление Турецкой империи в 1-ю мировую войну. Турецкая империя сохраняется. В году 1917-18 вторжение на Кавказ. Совместные действия. Очень скользкий вариант. Как суметь заставить турок оттянуть начало войны? Станут меня слушать, как же.

2. Стандартно террористический. Вырезание всяких Лениных и Сталиных до 7 колена. Но это мало интересно. Результат непредсказуемый. Вполне возможно, что революция все равно будет, а вот что и как пойдет, я после первого же убийства знать не буду. Независимость Ичкерии от этого не появится. Скорее наоборот, придут к власти Корнилов или кто вроде него и вместо развала империя сохранится.

3. Подавление октябрьского переворота силами горцев. Временное правительство гораздо лучше — развал страны вполне вероятен, а Сталину при таком раскладе место у параши на каторге. Керенский — Ельцин номер два. Вернее, здесь будет первый, но это не принципиально. Независимость в перспективе. Но не представляю, как это организовать. Время очень мало. Лет бы на двадцать раньше попасть в прошлое!

Тупик, — сказал сам себе Ваха и выпил еще одну рюмку.

Зайдем с другой стороны. Что я знаю из того, что неизвестно сегодня?

Хо! Много чего знаю. Я все-таки в ГГНИ учился. Значение нефти для развития с тенденцией увеличения стоимости и добычи. Месторождения нефти. До километра скважины естественно не смогу, но район поиска не проблема. В Баку и Грозном я помню даже места. В Сибири приблизительно, но уже не плохо. Привязка к местности много время не займет, ландшафт тот же. Гораздо лучше у арабов. В Персидском заливе даже в Иране первые находки в 1908 году, в Ираке в 1923 году, 1932 Бахрейн, 1937 в Саудовской Аравии. В 1938 в Кувейте. Или в 1939 году? Не принципиально. Важно, что сейчас никто ничего не знает. Скупить нефтяные поля задолго до открытия и на эти бешеные бабки можно замутить все что угодно. Действовать надо по умному. На манер какого-нибудь колумбийского наркоборона. За счет своевременной скупки нефтяных полей сделать себе состояние. И своему тейпу или району устраивать замечательную богатую жизнь, чтоб шли за мной в огонь и воду. На это дело жадничать нельзя. А одноразовых боевиков вербовать из турецких черкесов.

Кстати, — вспомнил он, — не забыть хашемитскую и саудовскую династию и роль их в борьбе против турок. Развал империи во многом на их совести. При первой возможности устранить.

Еще… Знаю как создается боевое подполье и как его держать в руках. Что творилось на нефтяных приисках до революции, я еще в детстве слышал. Куда там Джеку Лондону с его золотой лихорадкой, у нас покруче было. Если хоть половина рассказов, правда, я их всех отсосать заставлю. Конкурентов замочить по сортирам. Или сделать им предложение, от которого нельзя отказаться. Олигарх местного разлива, щедро дающий на лапу полицейским. Мне не привыкать взятки раздавать. С этим ясно. Еще?