Молчаливый странник в Лондоне - Цзян И

Цзян И

Молчаливый странник в Лондоне

Серия: ОЧАРОВАННЫЙ СТРАННИК

Перевод – Ю. Савенков

Примечания – Ю. Савенков

Предисловие переводчика

Цзян И родился в начале двадцатого века в богатой семье на юге Китая. И долгое время его миром было пространство родной усадьбы. Его отец был известным художником-портретистом. В детстве Цзян получил традиционное образование: изучал китайскую классическую литературу, увлекался стихосложением и каллиграфией, пробовал себя в живописи.

Молодость его пришлась на сложнейший период в жизни Китая. Как истинный патриот, он не мог остаться в стороне и активно участвовал в преобразованиях в стране. В результате возникших разногласий с влиятельными людьми он отказался от оригинального поста и покинул Китай, рассчитывая довольно скоро вернуться, но его заморские скитания растянулись на десятилетия.

Кто-то сказал: «Если вам наскучил Лондон, значит, вам наскучила жизнь…» Автор скучать не умел и не хотел. С любопытством иностранца, плененного новой культурой, он погружается в жизнь незнакомого ему мира. Изумление прошло, осталась нежная привязанность к земле, с которой его связала судьба. На улицах и площадях, в автобусах и картинных галереях, домах вновь обретенных друзей и местах их отдыха он наблюдает повседневную жизнь лондонцев, не переставая удивляться увиденному.

Его впечатления уникальны – это взгляд «одного из тех странных китайцев, принадлежащих к временам, канувшим в Лету». Книга поражает свежестью и нестандартностью наблюдений, утонченностью стиля, доброжелательностью и остроумием. Перед нами предстает европейская столица, не менее экзотичная, чем джунгли Амазонки.

«Молчаливый странник в Лондоне» – это не просто заметки путешественника, книга дышит поэзией и полна импрессионизма. «Он все умел: глядеть, заглядывать, видеть, даже предвидеть, всматриваться, осматривать, взором охватывать горизонт, одного не умел – созерцать». Эти строчки не про нашего автора. Умение автора созерцать как раз самая сильная его черта и его основная интонация. Он предстает человеком, воспринявшим идею гармонического единства Неба, Земли и Человека. Согласно китайской традиции, ничто в мире не существует обособленно, в отрыве от других вещей, каждая вещь во Вселенной, даже самая ничтожная, вплетена в густую цепь космических взаимодействий. Цзян И растворяется в природе. Завораживающие пляски снежных хлопьев и таинственный свет луны – часть его бытия. У него даже камни страдают. Он огорчен, что скульптуры знаменитых людей на пьедестале не защищены от дождя, ветра, тумана и жгучих солнечных лучей… И наверное, родные чувствуют себя неуютно оттого, что не могут защитить их, может быть, стоит соорудить навес?

В одной из глав захваченный сказочным зрелищем снегопада за окном, столь редким для Лондона, он убегает с вечеринки, устроенной соотечественниками, чтобы первым коснуться этого волшебства. А когда по оставленным следам обнаруживает, что его опередили голуби, клянется, что на будущий год возьмет у птиц реванш. Друзья подтрунивают над ним, хотя знают о том, как один великий китайский поэт отправился на ослике по заснеженной равнине в поисках цветущей зимней сливы. А единомышленника он нашел в английском поэте, как и он, «плененном слепящей белизной».

В жизни, где поэзии все труднее отвоевывать пространство у грубой реальности, автор по-прежнему верит в чудеса и волшебников, которые и сами не подозревают, что они – волшебники. И знаменитый лондонский туман вместо привычного повода для сарказма становится стихией, сделавшей Лондон городом мимолетной мистической красоты. В тумане, который слился с сумраком неба и от этого стал безнадежным, он сжимает руку невидимого прохожего и оба начинают весело смеяться. Этот сюжет становится символом поиска точек соприкосновения разных культур, доныне считавшихся антиподами.

Прикосновение к иным ценностям учит гибкости и заставляет шире взглянуть на вещи. Открывая чужие миры, мы лучше познаем себя.

О взаимном соприкосновении культур Цзян И рассказывает без назидания, в живописных картинках, с добрым юмором и самоиронией. Он приходит к людям с улыбкой, и это вселяет оптимизм. Цзян И – истинный китаец, сумевший вместить в себя две столь неблизкие культуры, из тех художников, которые возвращают читателям очарование мира, пропущенное через взгляд, душу, мысли и чувства.

«Запад есть Запад, Восток есть Восток. И с места они не сойдут». Кому не памятны эти строки Киплинга, которые регулярно цитируют, когда хотят – в который раз! – доказать полярность двух культур? Но цитата не закончена. Есть продолжение. Там есть такие строки: «Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род, если сильный с сильным лицом к лицу у края Земли встает?». Не правда ли, воспринимается иначе?

Вступление

Летний полдень в ботаническом саду Кью-Гарденс

Тот, кому довелось прочесть мою книгу об английском Озерном крае, никогда не подумал бы, наверное, что я рискну написать что-нибудь и о Лондоне. Ведь в той книжке я настаивал, что жить под покровом лондонского тумана – вещь неприятная. Тогда я писал правду. Однако верно и то, что благоразумный человек рано или поздно во всем найдет прекрасное. В Лондоне я порой устаю от тумана и от тех, кому он так мил. Но я видел так много прекрасного, и у меня родилось столько мыслей по поводу вещей странных и курьезных, которые я наблюдал с тех пор, как попал сюда пять лет назад. К тому же, как человек Востока («один из тех странных китайцев, которые принадлежат к временам, канувшим в Лету», как сказал обо мне один лондонский критик), я обречен смотреть на многие вещи под иным углом. Но неужели моя точка зрения на самом деле столь оригинальна? Впрочем, мои читатели пусть судят об этом сами. Я никогда не соглашался с теми, кто настаивал на том, что люди разных национальностей значительно отличаются друг от друга. Внешне они, конечно, разные. Но разве не объединяет их общая потребность есть, пить, спать, защищаться от дождя и ветра? И так ли уж фундаментально различаются их взгляды на жизнь? Мысли отдельно взятого человека, конечно, индивидуальны, но сходство вкусов всегда будет связывать людей вне зависимости от географических границ, разделяющих их. Не кажется ли вам, что вы ждете от вашего мясника, чтобы он видел в резвом молодом барашке будущее аппетитное блюдо, а не произведение искусства? Уверяю вас, что и китайский мясник видит в барашке то же самое.

Мне всегда доставляло удовольствие записывать свои впечатления. Мысли о книге зарисовок из лондонской жизни давно преследовали меня. Но я все еще сомневаюсь, настала ли пора представить ее на суд читателя. Вообще-то я вполне согласен с моими друзьями, которые считают: первое впечатление самое свежее и острое. «Но оно может быть и ошибочным», – говорят другие. Еще до приезда в Лондон я часто слышал рассказы о нем тех, кто побывал там или читал о городе в газетах и книгах. Но эти свидетельства были слишком общи и не давали ясной картины. Мне кажется, те, кто судят о Китае по прочитанному и услышанному, страдают тем же недугом. Многие путешественники, которые прожили в Китае всего несколько месяцев, возвращались и писали книги обо всем – литературе, философии, социальной жизни, экономике. А некоторые писали, даже не побывав в стране. Я могу лишь выразить восхищение их безрассудной смелостью и искусством делать обобщения. Но мне кажется, многие страдают от этих обобщений, и я в том числе. Один мой английский знакомый был уверен, что я коммунист. Знаете почему? У него просто не было ни тени сомнения в том, что молодой китаец обязательно должен быть коммунистом. Другой был настроен весьма критически, видя во мне твердолобого ретрограда, который все еще живет в эпоху праотцов, ушедших в мир иной. А ведь я все-таки несколько раз общался с ними. Могу себе представить, сколько же англичан удивлялись, почему я не ношу косу [1]. А кто-то наверняка видел во мне персонаж, напоминающий мистера Чарли Чана [2].

Я скромный человек с небольшими способностями и не хотел бы делать обобщений в связи с крупными и злободневными проблемами и поэтому советую читателям не ждать от меня чего-то, похожего на глубокое академическое исследование Лондона. Существует целая гора книг известных историков, ученых, художников, как английских, так и зарубежных, касающихся характерных черт этого города. Это классические книги о Лондоне. Моя – иного рода. Я испытываю робость, когда обращаю свой взор на значительные вещи. Обычно мое внимание привлекают вещи, которые принято считать маленькими. Есть бесчисленное множество незначительных явлений, наблюдать, думать о которых доставляет мне огромную радость, хотя многие люди пренебрегают ими. Эту маленькую книжку, пожалуй, можно назвать пестрым собранием обрывков наблюдений, которые, как знать, может, кого-то и позабавят перед сном или в минуты праздности после вкусного обеда. Хотя я и собираюсь как-то организовать свои впечатления, но тут думаю предоставить вниманию читателя несколько примеров моих наблюдений, «предложить аперитив». На французском судне из Шанхая я добрался до Франции. Проведя ночь в Париже, направился в Лондон. Первое, что я увидел в Дувре, были котелки -котелки джентльменов – по обе стороны от железной дороги. То было какое-то наваждение. По мере приближения к городу их становилось все больше. Словно я приехал на фабрику по пошиву этих головных уборов. На вокзале Виктория меня встретил соотечественник, который тут же повел меня в китайский ресторан. На станции метро мы направились к лифту, и там мне бросился в глаза старый рабочий, который ругал симпатичного молодого парня, пытавшегося пролезть в лифт через дверь, не предназначенную для входа. Хотя у того, кто призывал к порядку, было закопченное лицо и руки человека, только что вышедшего из угольной шахты, он продемонстрировал куда большее уважение к закону, нежели молодой парень, одетый в щегольской костюм. На меня эта сцена произвела глубокое впечатление и даже привела в замешательство, хотя лондонцы, похоже, не обратили на нее никакого внимания. Спустя несколько дней, помню, я стоял на автобусной остановке напротив театра «Доминион» на Тоттенхэм-Корт-роуд. Подошел автобус, и толпа людей начала штурмовать его. Неожиданно я увидел юношу, который резко остановил мужчину средних лет, пытавшегося втиснуться в автобус, хотя еще не все пассажиры вышли из него. Мужчина сопротивлялся, но юноша был неумолим, сдерживал его до тех пор, пока пассажиры не освободили дорогу. Я настолько был поражен увиденным, что забыл сесть в автобус. Должен сказать, с подобным поведением старого рабочего в метро и юноши на автобусной остановке вы вряд ли встретитесь в большом китайском городе. Уверен, никто из наших людей не будет вести себя так в подобных ситуациях, хотя испытали бы к действующим лицам такие же чувства, что и я. К обоим я проникся большим уважением, ведь такие поступки очень помогают кондукторам и полицейским.