У нас убивают по вторникам - Алексей Слаповский
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: У нас убивают по вторникам
- Автор: Алексей Слаповский
- Возрастные ограничения: Внимание (18+) книга может содержать контент только для совершеннолетних
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алексей Слаповский
У НАС УБИВАЮТ ПО ВТОРНИКАМ
У НАС УБИВАЮТ ПО ВТОРНИКАМ
Произошло это в году не то 2011-м, не то в 2021-м. Неважно.
Главное — это было.
То есть я, конечно, подстрахуюсь и заявлю, что все персонажи и события вымышленные, вот прямо сейчас и заявляю: все персонажи и события вымышленные, ничего этого на самом деле не было, но мы-то с вами знаем — было, да еще как.
Или в газетах очень правильно пишут: «мнение редакции может не совпадать с точкой зрения авторов». На всякий случай.
Поэтому дополнительно оговариваюсь: мнение автора может не совпадать с его точкой зрения. И будущих продюсеров, режиссера и других членов творческой группы тоже попрошу обозначить в титрах: дескать, если мы так думаем, то это не значит, что мы так считаем.
Но хватит предисловий.
Итак, представьте: идет заседание то ли министерства, то ли ведомства, то ли вообще правительства, это детали, существенность в том, что на данном заседании обсуждаются важные вопросы государственного масштаба.
Впрочем, пока ничего не обсуждается.
Председательствующий Капотин в мертвой тишине, хмурясь, просматривает какой-то доклад.
Чиновники не смеют даже переглядываться, а если и делают это, то украдкой.
Жарко, со всех течет пот.
Секретари и помощники, что сидят на стульях по периметру стен, тоже потеют.
Потеют приглашенные журналисты с блокнотами, камерами и микрофонами.
Люди из обслуживающего персонала, неприметные, в одинаковых костюмах, тоже потеют и переминаются.
Вот один из чиновников глянул на того, кто стоит у двери, умоляюще показал глазами вверх. Тот украдкой достал пульт, нажал на кнопку, чтобы прибавить холода.
Кондиционер зашумел.
Капотин поднимает голову и смотрит сначала на кондиционер, затем на человека с пультом. Тот сразу же убрал звук и, соответственно, холод.
Один из чиновников с ужасом смотрит на коллегу напротив. У того сейчас сорвется с подбородка огромная капля пота, но он не замечает. Чиновник хочет сказать ему, приставляет ладонь ко рту, чтобы шепнуть, но не успевает: капля срывается, падает в стакан с водой. Брызги во все стороны, оглушительный бульк. Чиновники и Капотин смотрят на провинившегося. Тот хватает платок и вытирает лицо.
И опять тишина.
В этой тишине Капотин переворачивает страницу.
Звук такой, какой услышал бы Гулливер в стране гигантов, если бы рядом с ним перевернули страницу книги, размером с футбольное поле.
Наконец Капотин нарушает тишину. Он говорит мягким, но укоризненным голосом.
— Ну что это такое, Деляев? Опять в прошлом месяце взял полтора миллиона из фонда социальной помощи?
Деляев хочет встать, но Капотин делает знак: отвечай сидя.
Тот бормочет:
— В связи с мероприятиями по улучшению работы по улучшению контактов с общественно значимыми организациями...
Капотин морщится:
— Перестань, тут все свои. Опять, что ли, дом строишь?
— Для младшей дочери, — признается, потупясь, Деляев.
— А сколько ей?
— Восемнадцать уже. Тесновато нам стало.
— Где строишь? — интересуется Капотин.
— Ипатовка, двенадцать километров от окружной.
— Знаю, место хорошее, — одобрительно кивает Капотин. — Позови на новоселье. Я слышал, дочка красивая у тебя.
Капотин улыбается, Деляев тоже улыбается.
Но Капотин построжал — и у Деляева тут же стало такое лицо, будто он с детства ни разу не улыбался и даже не знает, как это делается.
— Все равно, имей совесть, Деляев, — продолжает Капотин. — В этом месяце очередь из фонда брать Субботину. Вы уж хоть какой-нибудь порядок соблюдайте. А то ты взял, ему не досталось, он будет в претензии.
— Да я тоже взял, — успокаивает Капотина Субботин.
— И чем ты гордишься?
— Я не горжусь, просто — констатирую факт.
— Нет, ты гордишься, — Капотин начинает сердиться. — Нельзя так, коллеги. Воруете, я знаю, и все знают. Но, во-первых, воруйте все-таки в порядке очередности, во-вторых, не так нагло, в-третьих, надо же иметь эту, как ее...
— Совесть, — подсказывает Переметнов, руководитель отдела по связям со СМИ.
— Спасибо. Вот именно — совесть. Я не призываю ее все время применять и демонстрировать, но, повторяю, иметь ее надо. Вещь не лишняя все-таки. К нам гости приезжают зарубежные... Журналисты вон стоят, как волки, следят, заразы... Чтобы, если попросят ее показать, эту... Опять забыл.
— Совесть.
— Да. Она чтобы была в наличии! И опять Капотин изучает доклад.
— Ну вот, та же картина. Лучшенко у газовиков десять миллионов отжал, Зимянин в Монако землю купил, Рахманович третью яхту океанскую меняет.
— На свои деньги, — возражает Рахманович.
— Ничего у тебя своего нет — и ты это знаешь! — с ноткой суровости отвечает Капотин. — Или вот — товарищ генерал Пробышев откатил целых двенадцать миллионов у Нижневерховского оборонного завода. Не много?
— Половину для вас, Павел Савлович, — торопится оправдаться товарищ генерал Пробышев.
— А мне оно надо? Ты вот финансиста нашего спроси. Манин, скажи ему — деньги зачем?
Манин застигнут врасплох, не сразу может сообразить.
— Ну... Инвестиции... Вклады... Кредиты... Финансовая система.
— А попроще?
— Деньги нужны. Чтобы все было!
— Вот. Чтобы все было. А у меня и так все есть. Капотин опять листает доклад и с неудовольствием отбрасывает его.
— Зарвались вы, ребята. Вы как хотите, но что-то надо делать.
— Сажать нас надо, — сокрушенно советует кто-то из чиновников.
— Тогда уж всех. А кто работать будет? — задает Капотин риторический вопрос.
Молчат. Думают.
Заметим, пока они думают, что никакой фантасмагорией тут и не пахнет. Всё похоже на заурядное производственное совещание. И голоса заурядны, и лица, и сами слова. И то, что сейчас предложит товарищ генерал Пробышев, прозвучит вполне буднично: так затурканный прораб в строительном вагончике, чтобы ублажить начальство, спешит выдвинуть деловую идею, доказывающую его если не рвение, то сообразительность.
Он предлагает:
— Убить, может, кого-нибудь?
— А что? Может, и подействует, — соглашается Капотин.
— У вас, силовиков, один разговор — убить, — шипит Манин. — А если тебя убить?
— Меня нельзя.
— Это почему? — удивляется Капотин.
— Да не люблю я этого. Не нравится как-то. Ерунда какая-то — жил, жил и вдруг мертвый. Неприятно.
— Все равно когда-нибудь помрешь, — стращает Лучшенко.
— Но не сейчас же.
— У нас смертная казнь отменена, — напоминает собравшимся юрист Рубак.
— Никто не говорит — казнить, предложение — убить, — как ребенку, разъясняет ему Капотин. — Криминальное, скажем так, убийство. На почве, к примеру, коммерческой деятельности.
— Политическое лучше, — осмеливается возразить товарищ генерал Пробышев.
— Почему?
— У нас давно ни одного приличного политического убийства не было. Уже обвиняют, что мы всю оппозицию уничтожили. Пусть знают, что она еще есть.
— Воя не оберешься. Хотя можно так: убийство будет криминальное, но пусть думают, что на политической почве. Товарищ генерал Пробышев проведет расследование и найдет виновных. А то давненько ты никого не находил.
— Я находил и нахожу! — обижается Пробышев. — Но к ним не подступишься — то депутатская неприкосновенность, то такую взятку дают, что совестно отказываться. А то вообще свои. Рубак вон за год троих человек замочил.
— А я что, для удовольствия их замочил? — возмущается Рубак. — Я для дела! Согласились бы по-хорошему — я бы их пальцем не тронул. Я что, убийца по-вашему?
— Хватит пререкаться! — поднимает руку Капотин. — Суть в чем? Надо кого-нибудь из нас убить, чтобы другим стало хоть чуть-чуть страшнее. И вообще — бардак в этом деле полный. Кто кого хочет, тот того и убивает. Да еще ответственность на себя берут. Обидно даже — в прошлом году мы журналиста Зажигаева убили, а правые либералы приписали это себе. Всё должно быть под контролем, все должны видеть, что у нас сильное государство и без его ведома ничего не происходит. Теперь надо решить — кого.
— Может, проголосуем? — предлагает Переметнов.
— Тайно! — тут же уточняет Манин.
— Не тайно и не явно, — отвергает Капотин. — Лучше жребий кинуть. Я могу, конечно, и сам назначить...
— Жребий! Жребий! Жребий! — тут же раздаются голоса.
Пробышев дает для этого дела свою генеральскую фуражку.
И вот Капотин уже держит в руках фуражку и встряхивает ее.
— Все бумажечки пустые, одна с крестиком, — говорит он. — Моей фамилии нет, потому что я вам отец родной. Или кто-то не согласен?
Молчат. Все согласны.
— Ну? Кто первый? — Капотин подставляет фуражку. Пауза.
— Чем больше листков, тем меньше вероятность, — решается Манин.