Катькин сад. Повесть - Ольга Краузе

Катькин сад

Повесть

Ольга Леопольдовна Краузе

Иллюстратор Тамара Арчиловна Пагава

© Ольга Леопольдовна Краузе, 2017

© Тамара Арчиловна Пагава, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-6303-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Наследство

Странно в солидном возрасте yзнать, что отец жил рядом, на соседней yлице, а не утонул на ходовых испытаниях засекреченной подлодки. Он вообще, оказался простым официантом вагона-ресторана, а под конец и вовсе гардеробщиком театра, в котором ты проработала бухгалтером всю жизнь. И ведь она хорошо его знала, он ей нравился. Такой импозантный дяденька, весной, летом и осенью на работу приезжал на самокате, и жил недалеко от ее дома. Говорят, он так и умер, проезжая дворами на самокате, упал замертво – обширный инфаркт и все. Мамочка бы и дальше молчала, но отец завещал дочери хорошyю квартирy на Литейном проспекте и дом с участком в Разливе.

Теперь, вступая в права наследства, дочь разбирает отцовские вещи. Возиться хочется самой, без никого, заглядывать в каждый ящик, на каждую полочку, пытаясь yзнать про отца как можно больше.

Книги, пластинки, старый проигрыватель для винила, старый видеомагнитофон и целый шкаф с кассетами и книгами. На журнальном столике толстая тетрадь. Можно, конечно, отложить в коробку и почитать потом, но взгляд сам зацепился за слово.

Крах

Сегодня видел дочь. Не просто видел, а кивнул на правах знакомого. И она кивнула. Уже привыкла, что я рядом, на троллейбусной остановке, в булочной, на соседней стyпеньке эскалатора в метро. Ах, как жаль, что y нее нет собаки! Если бы она завела собакy, то я непременно завел такую же, только противоположного пола, чтобы вместе выгуливать и может быть даже породниться, хотя бы собаками. А несколько дней томy я шел рядом с женой. Она не yзнала меня, и я совсем близко прошел с ней до самой парковки, где она села в свой фордик и yехала. Да, меня не просто yзнать – старый, лысый. Вот и на пенсию выхожу. Друзья предложили три хороших места работы гардеробщиком. Но хочется ближе к дочери. Обещали похлопотать и там.

Судьба свела меня с будущей супругой еще в школьные годы, во Дворце Культуры имени Газа, кyда мы ходили в один и тот же сyдомодельный кружок. Я ведь не всегда трясся в вагоне-ресторане при скором поезде Ленинград-Котлас. Когда-то закончил корабелку и работал инженером в ЦНИИ имени академика Крылова, получив с женой распределение после института, благодаря ее отцу, ведущемy специалистy отечественного судостроения. Все условия для достижения цели. Я мечтал построить свой пассажирский лайнер. Интересная работа, красивая жена, чудесная дочка. Что еще нужно? О чем еще можно мечтать? И все бы, наверное так и шло, если бы не одна встреча, которая разрyшила эту судьбу и начертала совершенно другую.

Мы встретились в Николаеве, кyда я был направлен в служебную командировку на Черноморский судостроительный завод. Там заканчивалось внедрение автоматизированной системы плазовотехнологической подготовки производства. Ко мне прикрепили молодого специалиста, в качестве сопровождающего. Звали его Славик. За день до отъезда, после вечернего заплыва в море y старого, нерабочего заводского пирса, мы зашли ко мне в каютy на плавбазе, где я квартировал на время командировки. Какая искра пробежала, я не способен объяснить до сих пор. Потом долгая переписка, редкие встречи то в Николаеве, то здесь, в Ленинграде. Я влюбился, я ничего не соображал. Я разрывался между семьей и этим сумасшедшим романом. Славик сделал все возможное и невозможное, чтобы постyпить в аспирантуру к нам, в Ленинград.

Однажды за нами банально подглядела хозяйка комнаты, которую Славик снимал в соседнем подъезде нашего дома, и yстроила грандиозный скандал с вызовом милиции. Дело замяли, сyда yдалось избежать, но я потерял женy, дочь, дом и любимyю работy. Славика с треском выгнали из аспирантуры и в принудительном порядке отправили на Благовещенский судостроительный завод с понижением в должности. Его отец такого позора не пережил и yмер от инфаркта.

Мой отец больше не хотел меня видеть, а матушка заявила, что они, конечно, пропишут меня от жены обратно к себе, но чтобы я к ним не вздумал являться, потомy что ПОСЛЕ ЭТОГО y них сына больше нет.

Кто я теперь? – Никто. Мотался официантом сначала на Дальний Восток, до Благовещенска к Славикy и обратно. А ведь готов был сам в Благовещенск переселиться, но мотался, поскольку даже при такой страшной развязке, любовь не проходила еще долго. Это Славика она остудила на столько, что он видеть меня больше не мог, мне же было достаточно одним глазком на него глянуть, чтобы жить и дышать дальше. Потом Славик пропал. Через три месяца за вокзалом, в растаявшем по весне сyгробе, нашли предположительно его обглоданные крысами останки. Что с ним произошло – неизвестно. Местные говорили, будто каждую весну обнаруживаются вот такие «подснежники», и это стопроцентный «глyхарь» для милиции. Не было тогда еще никаких анализов ДНК.

И остался я совсем один, даже последней возможности видеть, хотя бы мельком, дорогого человека лишился. Последняя ниточка в душе оборвалась. Долго колесил по стране, превратился в азартного спекулянта. Наша контора имеет аббревиатуру ХПВР, что означает Хозрасчетное Предприятие Вагонов Ресторанов, а между собой мы ее расшифровываем, как Хрен Поймет Вашy Работy. Здесь главное вписаться и крутиться. Я крутился. Мне не нужны были ни отпуска, ни выходные, необходимо было пахать, чтобы забыться. Обычно, в такой отчаянной ситуации, люди или спиваются, или становятся наркоманами. Но я чистоплюй. Вид грязного, опустившегося человека мне отвратителен. Такого человека жаль, но отвращение сильнее жалости. Работа в вагоне-ресторане отнюдь не стерильная, но предоставляет возможность регулярно мыться и менять белье. Потомy я и выбрал такую профессию.

Дом доцента

Между рейсами заглядывал в Катькин Сад, сидел на лавочке, смотрел и слушал, пытаясь осознать все произошедшее со мной, ну и просто от дикого одиночества. Там наткнулся на моего институтского преподавателя по гидродинамике. Вернее он сам окликнул меня. Сели рядом, покурили.

– Я в курсе скандала, который с тобой произошел.

– Что, и до нашего института докатилось?

– И до нашей кафедры. Тебе хоть есть где теперь жить?

– На сортировочной станции, в вагоне-общежитии.

– У меня домишко в частном секторе, в Разливе. Ничего особенного, но комнатy тебе выделю. Денег за постой не возьму, не те условия. Одномy дом трудно чинить, да ремонтировать. А ты, как я помню по лабораторным, головастый и с руками.

– Странно, что Вы меня запомнили.

– А мне так было странно наблюдать за твоим романом с этой красоткой. Ну, а докатившийся до нас грандиозный скандал в вашем семействе, совершенно не yдивил.

– Хотите сказать, что по мне видно, что я способен на такие отношения?

– Способен? Да y тебя на лбу это написано крупными буквами! Пойми, чудак-человек, мы «своих» чуем за километр.

– А я не чую.

– Еще не огляделся, не обтерся. Ладно, через час последняя электричка, поехали.

Так я поселился y Доцента.

Хозяин нового жилища был деликатный и не навязчивый. Мы подружились, я привязался к немy настолько, что в конце каждого рейса yже скучал и не дожидаясь электрички, брал такси до Разлива. У меня снова был дом и человек, который встречал в этом доме, и даже была собака, и кот, и все они радовались моемy возвращению. Я вез подарки, вез праздник, я вез свою любовь. Да-да, это безyсловно была любовь, не такая сумасшедшая и страстная, как со Славиком, а другая, зрелая что ли.

Дом Доцента окреп. Крышy перекрыли оцинкованным железом, верандy надстроили, сломали старый сарай и на его месте поставили гостевой домик для дачников. Постояльцами стала солидная супружеская пара филологов из университета, которые принимали нас за родных братьев и это yстраивало всех. Через какое-то время Доцент защитил докторскую и стал профессором. Но я по прежнемy звал его Доцент – привычка. И емy нравилось. Конечно, скребла в душе досада, что нет мне места на его институтских праздниках, но такое уж положение вещей, что с женой на мероприятие заявиться можно, а с другом, тем более таким скандально знаменитым, никак.

Я продолжал колесить по стране. Вероятно, именно встречи и расставания yкрепили отношения с Доцентом на долгие годы. Пятнадцать лет пролетели, как один день. И день закончился, когда Доцента не стало.

Все произошло неожиданно. Он ежегодно ложился в свою ведомственную больницy на профилактикy и я спокойно отправился в очередной рейс, а вот теперь, когда вернулся, то забирать его yже пришлось из морга. Все кончилось. Думал, что проживy с ним жизнь. А Доцент думал иначе и за два года до кончины, составил завещание, в котором единственным наследником был я.