Изложения - Анна Жильцова

Анна Жильцова

Изложения

I

Шалтай-Болтай

Как слов бессмысленных непостижима нежность,И сердцу смысл постигнутый – согбенно мал…И лепетов, и логик детства ломкость и безбрежность:Ведь правда вся за ним – раз он упал?

И как во сне иное «наяву». Всё маленькие людиЛетят к земле. Всё опыты промера бытия. Иные чтутЗакон паденья тел. Иные ноют: будет-деШалтаться всяким тут. Лежачих боязливо бьют.

Вставайте же. На расторопность ратей – надежды нет,А нашим конницам – лишь на кону стоять.Вставайте. На ощупь, в тишине, чуть светК стене идти самим – Шалтая подбирать.

Кадры

Не был, не числился, не состоял,Не привлекался и был не замечен.Обрадованно мир встречал,Кричал:Тебя в отделе кадров ждали вечность!

Всех мыслимых грехов пока что избежав,Ну а немыслимых – так даже не придумав, —Лежит в клочочек плоти облачённая душа,Небытие простив улыбкою беззубых.

Над колыбелями чудовищ и святых —Графы из прочерков, как гроздья погремушек.Не сотворил. Не натворил. Пока ещё. Затих,Соскальзывая в жизни сон грядущий.

Свобода воли – всхлип и вздох,И предопределенье – выдох. Как быИз личных дел гора. ГотовЕщё один… Да. Всё решают кадры.

Спойлер

Забегая вперёд, нам нельзя не сказать,Что закончится всё очень плохо.Будет мутно и холодно, и напоследок грозаРазразится и всхлипом, и вздохом.

В старом доме пожар. Половицы гудят,От отчаянья ад разверзая.Забегая вперёд: бледноты той набатНа лице – как развязки примета плохая.

За стеною стена, сокрушаясь, прервёт тишину.Лижет пламя, как раны, простенки.Дом отходит бессильно, бессловно ко сну,Убаюканный дождиком мелким.

Просто так

Просто так, ни за понюшку —За нелепую игрушкуЖизнь – живут и умирают,В биографии кромсаяХод событий мировых.

Просто так – ни сном ни духом —Как рептилии на брюхе,В жизнь вползают в ползунках —Поиграться там в веках.

Просто так – как понарошку —Вечно ждут концов хороших,Забывая, что до насШли уж люди в первый класс.

Так зачем? Зачем, скажите,Эта мука, небожительпоэт?

Борис и Бастер

Внешнее осуществление Пастернака прекрасно: что-то в лице зараз и от араба и от его коня…

Ну что вы! Какой конь и какой араб?…Наш Борис – это ж вылитый Бастер Китон!Те же губы и скулы и тот же овал!И глаза те же – болью налитые.

Как две капли скользящие, два двойника —Две слезинки на щёках беззвучной эпохи.Ни улыбки, ни всхлипа – лишь только глазаЗаклинают весь ужас Немого стоокий.

Два комических стоика. Словно в огне —Той высокой скулы не дрогнувший мускул.В щепки дом ураганом разносит – во снеНаяву два героя стоят, американец и русский.

Что за промысел чудный – печать двойников:Словно оттиски гранок нам спущены свыше —Жизнь выходит в печать, текст почти что готов,И двойным тиражом – та сенсация… Слышишь?

Сирень и Сирано

Аллитераций ахиллесова пята и блажь:Случайных слов искать взаимную поруку —Одно за всех! – смысл подбирая, как типажВ горячем мушкетёрстве звука.

Так постановщик роли раздаётИз сумрака партера на подмостки,Угадывая сходство как налётДуши на внешности волнительно неброской.

Мою сирень сыграет Сирано.Вся в шпажных искорках дуэли дуновений —Задира нежная… Наверно, несмешноВ соцветьях истекать на сцене.

(А нос? А нос-тоГде? Да где ж это заведено? —Сирень играет Сирано?)

А нос – в кашне,Под этой кашицей равновеликих лепестков и капель.В грозу видали ль вы?Mахровым счастием лиловым на холме —Драчун, бретёр, носач, храбрец зарниц – под сполохами сабель!

И монолог о ранеЧитают ветвиПисьмами к Роксане.

На ножах

Вновь сошлась на ножах захолустий душа —Беспризорной шпаною опушек – осока.Полоснули. Посмели. Растенья расправу вершат.Серпик месяца горлу грозит издалёка.

Задремавший, прошествовал полк камышей:Вдоль по кочкам и луночкам – шелест лунатиков.Сиротливо репейник шепнул: «Я ничей!», —Уцепившись за полы игольчатым ватничком.

Дрезденское гадание

…Schwamm drüber,[1] как мне, 16летней, дрезденская гадалка сказала о моей первой любви.

Швам, пальцам, вытяжкам, шипам,Шумам, гвардейцам и оркестрам, окнам, божьим храмам —Подателям сего: смутьянам, сутям и сетям – словам —Гадать-прогадывать, начертанное напророчив даром.

Ладоням, лбам, зрачкам и зеркалам,Скользящим взглядам и устам, ласковым прощаньям —Проводы поверху, горем с губкой пополам,Просеками ресниц, павших падежным окончанием.

Слова – силкам, ветра – воронкам, птицеловов – воронкам,Затылкам – сталь и смолы чёрные с небес:Чудному граду Дрездену – не треск,А плач и на разрывах – перезвон по швам.

У моря

В сером мареве моря,На пасмурном рейде, за мачтами,Зацепившись за низкое небо,Точёный кораблик повис

И качается. Пепельный парусПолумесяцем пепельным дачникамСветит издали.Вмиг остывающий бриз

Самоваров, кострищ и пылающих щёкВетер сносит и сносит упрямо на волн пепелище —

Ветру, взморью, акациям ведь невдомёк:Полумесяц сорвётся.Сорвался…Тучек публика радостно свищет.

Где

Где грязь и гнус; где не смежая глазВсё ждёшь, страшась, когда ж нагрянут гости;Где, как в долгах, день в долгих сумерках погряз —Живут. На смерть и ночь никак не хватит злости.

Живут, хоть злости не хватает. ДефицитИспытывают рощи, лужи, сажаТуч грозовых. Дождь в сдержанном рыданьи моросит,Листвы талоны в срок не отоварив… Скажешь:

Да, так и живут.

На горизонта лезвияхВёрст и рассветов истекают стаи.

Как выживаете ещё вы здесь, болезные?

– Да ведь – всё есть.…Вот только —злости саму малость не хватает.

Старое кино

По указке и по разнарядкеСверху список спустили:Кто, кого и когда.

Напускная весёлость,Па изящныеУтренней лёгкой зарядкиИ пробежка

Давались почти без труда.

Дрожь да звон – стаканы о подстаканники —Чай в плацкартном. Под гравий слетает страна.

Лётчик или танкист,Пастушок из поволжских джазистов, —Всe попутчики сплошь молодые да ранние,И мораль пасторали полна.

Из прекрасных порывовСлавных ширококостных героевСоткан воздух разреженный.

Зори стягами майскими жгут.

В этом реяньи разница стёрласьМеж раем и роем,Песни льются легко и затверженно.На поверках фамилии ждут.

Закручивание гаек

Вращают на ураВершители судебВсё попадающеесяПод стальную руку.

Бесстыжая пора:При сорванной резьбеКрутиться и вниматьОваций громогласных звуку.

Не дальше чем вчераКрещённые во тьме,Слепые ждутПрозренья по второму кругу.

Греховодники

Живут во грехе, не смущаясь нимало,Иные, хоть грех приказал долго жить.Живут – и с лицом от излишеств и оргий усталымДругих подбивают грешить.

Не сыщешь управы на ближних пороки:Как в спальне – во всей наготе и красе —В зашторенной черноте черепной коробки —Бесстыжие! – эти – это – делают не как все.

1914

Люди шли на маскарад.Ночь светилась обещаньем.Маскам был уже не радКаждый встречный. На закланье

Отправлялся континентВ грязные, как грех, траншеи.Слов и смыслов контингентС перебитою трахеей —По опушкам, по жнивью, на разъездах и в аллее.

СглазилиТысячелетье.Газы. Газы. Газы.

Опровержения

Время от времени надо печатать опровержения.Желательно – на первой странице и крупным шрифтом.

Читатели жизней чужих,Вы недопоняли!Всё было не так. Или – совсем не так.Или – всё ещё может сбыться.

Не верьте сенсациям —Читайте опровержения!

Кто знает:Может, знак поменяла та ненависть,То животное отторжение?Кто знает:Может, не Ватерлоо, а Бородино —То жестокое поражение?Кто знает:Может, всё ещё может сбыться?

Silentium