Стихотворения - Томас Гарди

Гарди Томас

Стихотворения

Томас Гарди

Стихотворения

УЭССЕКСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

НА ПОХОРОНАХ

Плелись за гробом как во сне.

Никто не глянул на меня:

Я шла поодаль, в стороне,

Любимая, а не родня.

Как ночь был черен их наряд

Я вышла, платья не сменя.

Был бесконечно пуст их взгляд

Огнем сжигала скорбь меня.

Перевод А. Шараповой

НЕВЕРУЮЩИЙ

(На службе в кафедральном соборе)

Быть среди верующих тенью,

Персоной нежеланной,

Считать их веру, их виденья

Фантазией туманной,

Рожденной силой убежденья

Таков удел мой странный.

За что навеки обречен

Я жить с душевной раной?

За что средь зрячих я рожден

Слепой и бесталанный?

За что их радостей лишен?

Твержу я постоянно.

Но если я не их породы,

Всевышним осиянной,

И если нет во мне свободы,

Моим собратьям данной,

Пускай в них милосердья всходы

Взрастят мои изъяны.

Я с человеком схож, который

Стоит средь люда, рьяно

Кричащего: "Вон там просторы!

Там волны океана!"

Но видит сам лишь сумрак бора,

Нависший над поляной.

Мне б, недостойному, смириться

С судьбой, но постоянно

Я слышу: "Он в душе стремится

Сберечь свои изъяны!"

Мне что же - как подбитой птице,

Не взмыть в простор желанный?

Довольно! Нас, кто так томится,

Ждет отдых долгожданный!

Перевод В. Лунина

ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ

Лицо с увядшей кожей

Отражено в стекле.

Устало сердце, о Боже!

Мне тяжко на земле.

Холодным неучастьем

Не тяготят сердца.

Одна, в смиренье, с бесстрастьем

Ждала бы я конца.

Но время жить мешает,

Последних сил лишив.

Озноб в потемках набегает,

Как на берег прилив.

Перевод А. Шараповой

КЭСТЕРБРИДЖСКИЕ КАПИТАНЫ

(Предание о Дж. Б. Л., Т. Дж. Б. и Дж. Л.)

Три капитана ушли воевать

В Индию, а живым

Вернулся один, чтобы лавры пожать,

Снившиеся троим.

И он спешит в старинный придел,

Где в школьные времена

Трое мальчиков на стене

Вырезали свои имена.

Три строчки равной высоты,

Как прежде, рядом, но...

"Им суждено было замышлять:

Исполнить - мне суждено".

"Кто жизнь сбережет, погубит ее",

Сказал проповедник - и он,

Невольный слушатель, оглядел

Кривые буквы имен:

Он здесь; их нет - и что же в том?

Иначе бы жребий пал

Они бы вернулись в родимый дом,

А он вдали лежал.

Но в жизни тех, кто не пришел,

Он видит некий свет:

Он видит величия ореол,

Какого над выжившим нет.

В бессмертной славе, в нездешних лучах

Не ты вернулся, брат:

Нездешнее светит в чужих полях,

Где двое павших спят.

Перевод О. Седаковой

СТИХОТВОРЕНИЯ О ПРОШЛОМ И НАСТОЯЩЕМ

ОТЪЕЗД

(Саутгемтонские доки, октябрь 1899)

Прощальные марши сошли на нет,

Корабль соленую воду грызет

Столб красного дыма за горизонт

Ушел, как последний самый привет;

Острее разлуки не видел свет,

И топот мужчин, всходивших на борт

Теперь, как вопрос, над миром простерт:

"Доколе, тевтон, славянин и кельт,

Вы будете из-за распрей на смерть

Таких посылать, ни за что губить,

Когда сумеете преодолеть

Вражду и соседей своих любить,

А патриотизм перестанет быть

Рабом и обнимет воду и твердь?"

Перевод В. Корнилова

ОТПРАВКА БАТАРЕИ

Жалобы жен

(2-го ноября 1899)

I

Что же тревожнее, что безнадежнее,

Неосторожней солдатской любви!

Мы милых выбрали, их у нас вырвали

И на войну повезут корабли.

II

Как через силу мы шли рядом с милыми,

Еле тащились сквозь ливень и мрак;

Шли они гордые, нам непокорные,

И приближал нашу боль каждый шаг.

III

Пушки тяжелые, крупные, желтые,

Словно животные, нюхали ночь,

Спицы и ободы, длинные хоботы

Даже глядеть на них было невмочь.

IV

В газовом призрачном свете на пристани,

Бледные, мы целовали солдат

С жадною, слезною, страшною просьбою:

Честь уберечь, но вернуться назад.

V

Остолбеневшими были, ослепшими

Мы, когда их уводили от нас.

В горечи каждая помощи жаждала,

Той же дорогой обратно плетясь.

VI

Кто-то растерянно крикнул: "Потеряны

Наши для нас!.." Нет, Господня рука

В муках и в горе им будет подспорием,

Хоть коротка их стезя, хоть долга.

VII

Но до рассвета нас все же преследуют

Их голоса в темноте... И опять,

Полные ужаса, учимся мужеству,

Чтобы с надеждой и верой их ждать.

Перевод В. Корнилова

В ВОЕННОМ МИНИСТЕРСТВЕ

(Приклеивая списки убитых и раненых: декабрь 1899)

I

Год назад я зашел в это место, где

Барыши наживают, осведомиться,

Может ли сердце Британии тише биться,

Ведь ведут обстоятельства к маете

И к немалой беде.

II

Здесь не падали в обморок год назад,

Не рыдали родители, жены, дочки,

В списках смерти для них не мелькали строчки;

Смерть с природой еще не вошла в разлад,

Мир и чист был и свят.

Перевод В. Корнилова

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ПОВЕСТЬ

На юг от Дурбана фронт идет,

Там солдат, соотечественник, гниет.

Его тело искромсано вкривь и вкось,

Его призрак срывает на ветре злость,

И Канопус ночью пытает он:

"Мирозданье радующий закон,

Утвержденный на этой земле Христом,

Почему оставлен, забыт потом?

Смысла нет в привычке опять и опять

"Anno Domini" к годам прибавлять,

Хоть их двадцать сотен почти прошло,

Его дело пятнают, Ему назло".

Накануне Рождества 1899

Перевод В. Корнилова

БАРАБАНЩИК ХОДЖ

I

Он наспех в землю был зарыт

Вдали от отчих мест.

Ни гроба, ни надгробных плит

Лишь голый вельд окрест

И по ночам над ним горит

Огонь нездешних звезд.

II

Он в Уэссексе, в родном краю,

И не слыхал о том,

Что значит буш, плато Кару

И пыльный краснозем.

Не видел этих звезд игру

В безмолвии ночном.

III

Но юный прах его сгниет

Средь глинистых полей,

И древо южное взрастет

Из северных костей,

И новая звезда взойдет

Во мгле чужих ночей.

Перевод М. Фрейдкина

ДУШИ УБИТЫХ

I

Надо мною сошлись веки ночи.

Вот я вышел на мыс.

Я один. Рядом Рейс.

Остров лыс и изрыт, в складках весь.

Вместе с тишью и тьмой дух мне душу морочит,

Тормошит мою мысль.

II

Ветра нет, спит простор океана,

Спит в безветрии мыс,

Тина спит вдоль земли,

Травы дремлют, они проросли

Из подводных глубин, где движением все обуяно,

Где теченья сошлись.

III

И вдруг с Юга, но тихого тише,

Так что занялся дух,

Шелестение крыл

Мотыльков исполинских; звук был

Гладким, легким, какой ни за что не услышит

Человеческий слух.

IV

И они устремились на скалы

Среди мрака гор_я_,

Потерявшие плоть,

Не обнять эти призраки, хоть

Мне на острове тотчас же видно их стало

Под лучом фонаря.

V

Я услышал: "Домой", догадался:

То шептала душа

Душам, павшим в бою

Возле тропика в дальнем краю,

Подобраться неслышно я к ним постарался,

Затаясь, не дыша.

VI

Мчался с Севера дух незнакомый

И пылал он огнем,

Бестелесным он был,

"Вы солдаты мои?" - он спросил.

"Да, - сказали они. - Мчимся к отчему дому,

Там мы славу пожнем".

VII

Дух сказал: "Побывал я в отчизне,

Чтут вас там и скорбят,

Но не доблести чтут

И о славе речей не ведут!"

"Но ведь слава нам стоила жизни!

Что же там говорят?"

VIII

"Вспоминают о ваших проказах,

Будто то - чудеса;

Ведь удел матерей

Помнить шкодничества сыновей

И молиться о том, чтобы души их сразу

Приняли небеса.

IX

А отец - тот винит себя в горе:

Зря не дал ремесло,

Делу не обучил,

Зря раздул его воинский пыл,

Ведь от разных военных историй за море

Мальчика занесло".

X

"Генерал, а любимые наши

Нам, как прежде, верны?"

"Что ж, иные скорбят,

Нарядиться другие хотят

В честь солдат, ну а третьи, те даже

Новой страстью полны".

XI

"А как вдовы?" - вдруг кто-то сурово,

Обреченно спросил.

"Не о славе, увы,

О размолвках и счастье любви

Вот о чем причитают несчастные вдовы,

Выбиваясь из сил".

XII

"Что ж, выходит, военная слава

Меньше значит для жен,

Чем семья и чем дом,

И нас помнят и чтут в доме том

Как мужей - не солдат, вот диковина, право,

Я не слишком польщен.

XIII

Знал бы, не вылезал из могилы!

Возвращаюсь назад!"

Кто-то горько вскричал,

Но товарищ ему отвечал:

"Знать, что нас не за славу семья полюбила,

Мне милей во сто крат!"

XIV

Улетали солдатские души,

Надвое разделясь;

Те, что в бытность свою

Больше славы любили семью,

Те - домой; те, которым в семье было хуже,